На самом деле, решив жениться по подложному паспорту, Людвиг ни как не имел в виду чего–нибудь дурного. Он думал, что мог бы править страной, в то время как его жена думала бы, что он отправился на охоту или на приработок в город, и возвращаться к ней всякий раз, когда появится свободное время.
При этом Эльза никогда не догадается, кто он на самом деле, а сам Людвиг не скажет ей этого во имя ее же спокойствия и безопасности.
* * *
Возле домика госпожи Эльзы находилось небольшое горное озеро. Однажды, гуляя возле него со своей дамой, Людвига посетила идея подарить Эльзе лебедя, который будет жить здесь, радуя глаз своей грацией и красотой.
Тут же он устремился в Берг, где специальные слуги выращивали для короля лебедей, и на следующий день явился к госпоже с подарком. Это был день, когда король решился попросить руки Эльзы у ее братьев.
Привезя лебедя, Людвиг поболтал какое–то время с госпожой Эльзой, после чего поехал покататься на коне, поджидая возвращения своих будущих родственников. В его походной сумке лежали сделанные шефом тайной полиции документы на имя фермера Миллера. Настроение было замечательное.
Людвиг издалека приметил возвращавшихся с работы мужчин и понял кто они такие. Поэтому он повернул к дому, желая встретить их вместе с Эльзой, точно они уже являлись одной семьей.
Войдя в дом, Людвиг ощутил необыкновенно приятный запах жареной птицы и, подойдя к суетившейся у стола Эльзе, поцеловал ее.
– Я видел твоих братьев, они шли вдоль ущелья, – сообщил он ей, играя с ее светлыми локонами. – Ты сказала им о том, кто я такой и зачем здесь? – он принял из рук красавицы тарелки и послушно начал расставлять их на столе.
– Сказала. Я попросила их немного искупаться, перед тем как войти в дом, а то испортят нам все удовольствие, – она захихикала. – Я заставила их взять с собой по смене одежды. Все–таки не каждый день сестру сватают, да и не такие мы господа, чтобы каждый день лебедей есть. На то нужен особый повод. Вот как сейчас, – ее лицо расплылось в довольной улыбке. Эльза попыталась обнять Людвига, но тот резко отстранился от нее.
– Лебедя? Ты что же, приготовила лебедя?
– А то кого же, когда ты сам привез с охоты лебедя. В прошлый раз утку, до этого – зайца, а вот сегодня – лебедя. Я, правда, не очень уверена, что у меня получилось, очень уж редкая дичь, но…
Звонкая пощечина заставила ее замолчать. Ударив Эльзу, Людвиг вскрикнул, словно от боли, и выбежал прочь из дома.
Он вскочил в седло и гнал коня, пока тот не начал задыхаться. Тогда Людвиг упал в траву и зарыдал, мутузя руками и ногами землю.
Вернувшись в замок, он отдал приказ сварить в котле Эльзу и ее братьев, а тела скормить собакам.
Ничего не знающий об Эльзе и воспринявший приказ короля как шутку секретарь не передал распоряжения по инстанциям. Так что очередная «невеста» короля так ничего и не узнала ни о том, кем был ее загадочный обожатель, ни отчего он исчез из ее жизни.
Оттон Виттельсбах
Приехавший в Хохеншвангау Отто застал брата в глубочайшей депрессии. Усталый и разобиженный на весь мир король сидел на троне в зале Рыцаря Лебедя и слушал специально привезенный из Мюнхена струнный квартет, который играл для него днем и ночью, так как у короля была бессонница.
– Мне кажется, что я схожу с ума, – вяло улыбнулся Людвиг Отто, протягивая белую ухоженную руку с орденским перстнем. – Признаться, я считаю психиатрию шарлатанством и выкачиванием денег у доверчивых бюргеров, но мне кажется, что у меня паранойя.
– С чего вы взяли? – Отто поискал глазами стул и, не найдя, сел на подоконник, смотря в сад. – Кстати, желаете последний анекдот о герцогине Софии? С месяц назад ее поместили в дом умалишенных в Илленау, говорят, что когда ее увозил доктор, она твердила, будто бы проглотила стеклянную софу. Вот это паранойя.
– Паранойя – это мания преследования, – Людвиг недовольно сморщился, приказ не упоминать о бывшей невесте касался и его брата.
– Кто же преследует вас? – Отто подошел к Людвигу, заботливо беря его руку в свои.
– Мне постоянно кажется, будто бы меня пытаются женить, – Людвиг потупил глаза. – Мне стыдно сознаваться в этом. Но что я могу сделать. Просыпаясь, я нахожу рядом с моей постелью портрет какой–нибудь заморской уродины, другой портрет поджидает меня на рабочем столе в кабинете, третий я нахожу в своем кармане в театре…
Выслушав жалобы брата, Отто на несколько минут залился веселым смехом.
– Не понимаю, почему ты смеешься! – Людвиг встал, громко приказывая прекратить музицирование. Послышался шорох шагов, шелест бумаги и звуки передвигаемых стульев.
– Я смеюсь не над вами, а над вашими министрами, которые действительно так озабочены вашей женитьбой, как будто это дело их чести или жизни. Видите ли, любезный брат, король обязан продолжать династию, должен жениться и наплодить кучу детишек, в то время как вы заняты лишь театром, Вагнером и постройками новых дворцов. Они боятся народного волнения, того, что ваши подданные теряют почву под ногами, когда их король ведет богемный образ жизни и не желает произвести на свет наследника!
– Жениться, потому что это угодно булочникам и разносчикам газет? Жениться без любви, только чтобы произвести на свет еще одно несчастное существо?.. – Людвиг пожал плечами. – Неужели это все, чего они от меня хотят? Все, ради чего я рожден на свет?!
– По крайней мере сделайте вид, будто бы рассматриваете их предложения. В конце концов, можно жениться на женщине, которую вы и не любите, но которая отвечала бы требованиям, предъявляемым обычно к королеве, а втайне завести себе женщину на стороне.
– Жениться, для того чтобы завести себе женщину на стороне! Как это похоже на тебя! Танцовщицы, певички, циркачки…
– Циркачки, танцовщицы – почему бы и нет? Вам нужна женщина уже для того, чтобы прекратились позорящие вас обвинения прессы. Пусть лучше все обсуждают, как вы волочитесь за певичками из оперетки, нежели считают вас женоненавистником.
– Наш дед потерял корону из–за одной из них, – парировал Людвиг.
– Наш дед отрекся от престола не из–за прелестей Лолы, а потому что не желал бороться и встал в позу. Мол, вы говорите мне, что я должен бросить ради короны любимую женщину, а вот я брошу этой самой короной в вас. Глупо. Он вполне мог продолжать встречаться со своей танцовщицей тайно или завести себе другую.
– Я ненавижу такие тайны, – Людвиг побледнел, губы дрожали. – Я не буду любить из чувства долга. Никогда не отрекусь от своей любви. Я не стану использовать женщину, с тем чтобы защитить себя от нападок прессы. Пусть я потеряю корону, но не потеряю себя.
После разговора с братом Оттон был подавлен той пропастью, что образовалась за последние годы между ними. Когда–то они с Людвигом подрались из–за русалки, Отто почти что поверил в реальность существования подводной возлюбленной брата.
