Пейре стоял, не зная, начать ли свою серенаду или просто выйти навстречу лунной женщине, как выходят навстречу своей судьбе.
Пока он прикидывал и решал, как лучше поступить, рядом с Соремондой появился мужчина. По нелепой прихоти лунного света Пейре не мог разглядеть ни его лица, которое казалось черным, ни фигуры. На нем, также как и на донне Соремонде, был длинный плащ. Так что поначалу Пейре решил, что невольно сделался свидетелем прогулки супругов, которую те совершали на сон грядущий. Милая, в сущности, привычка.
Пейре хотел уже вернуться на свое одинокое ложе, дабы не быть застигнутым грубым и мстительным Раймоном, который, безусловно, озлится на трубадура, случайно оказавшегося свидетелем его маленькой ночной причуды – гулять под луной, нашептывая на ушко супруге нежные словечки. Но в это время за спиной трубадура хрустнула ветка, и он поспешил спрятаться за куст шиповника. Из темноты вышли два человека, в одном из которых Пейре не без внутреннего трепета узнал хозяина замка.
– Ты был прав, у нее свидание! – злобно прошипел Раймон. – Считай, я поймал их на месте преступления. Но уверен ли ты, что это проклятый Гийом?
– Готов голову отдать на отсечение, что это он, – пробасил в ответ незнакомый Видалю голос, услышав который Пейре застыл на месте, силясь разглядеть говорившего. Судя по тембру, им мог оказаться великан или ночной тролль, о которых рассказывают в своих сказках крестьяне. Зная невыносимый характер хозяина замка, трубадуру пришло на ум, что тролли, кровопийцы и прочая лесная дрянь и нечисть вполне могли служить Руссильонскому Раймону.
– Как мне доподлинно узнать, что это Гийом, а не Видаль? Проклятая шлюха! По ее милости придется угробить обоих трубадуров! – Раймои нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Нам достаточно лишь выйти к ним, и все сразу же встанет на свои места. При вас, мой господин, меч. Я тоже не пуст – вдвоем мы легко справимся с этим наглецом, отучив его раз и навсегда зариться на чужое, – вновь загудел своим зычным голосом слуга.
– Ты рассуждаешь как все тупые оруженосцы, Жак. Убить… Это было бы слишком легко, – Раймон медлил.
– Господин, – вновь заговорил слуга, – Видаль будет пониже. К тому же у него достаточно светлые волосы. И когда так светит луна, на них должен быть отсвет, как на волосах госпожи.
Затаив дыхание, Пейре выглянул из кустов и увидел то, что видел оруженосец Раймона, Соремонда и ее кавалер откинули капюшоны, и теперь светлые волосы дамы сияли и блестели в лунном свете, в то время как волосы ее спутника выглядели чернее ночи.
– Это Гийом! Он попался! – чуть ли не завизжал Раймон.
– Нападем сейчас или позовем стражу? – переспросил Жак.
– Не то и не другое. Но обещаю, что очень скоро ты увидишь мою месть и то, как она будет ужасна.
Снова захрустели ветки и затрещали кусты. Должно быть, Раймон и его спутник решили покинуть свой наблюдательный пункт для того, чтобы измыслить страшную месть и кару.
Пейре постоял еще какое-то время, слушая удаляющиеся шаги и ночные звуки. Постепенно все стихло, кроме пения цикад и обычных в эту пору окриков стражи. Постояв еще немного, Видаль поспешил убраться подобру-поздорову. Мелкими перебежками, все время останавливаясь и прислушиваясь, он добрался наконец до своей каморки и юркнул туда. В полной темноте были слышны лишь трели сверчка и мирное посапывание Хьюго.
Видаль осторожно положил на стол свою лютню и, прочитав короткую молитву, вышел в коридор. Быстрый и незаметный он проскользнул мимо лестницы, ведущей в Дон Джон, и оказался напротив комнаты Гийома, Было тихо и довольно, темно. Света в этой части здания почти что не было, точнее в самом начале коридора там, где должна была проходить стража, горел одинокий факел, но он был далеко. Пейре отвернулся от света и начал всматриваться в темноту, откуда по его расчетам должен был появиться де Кобестань. Трубадур прислушался, за дверью не было ни звука. Должно быть, Гийом еще не вернулся с ночного свидания. Устроившись в маленькой нише, в которой располагался, по всей видимости, потайной лаз, используемый во время, когда замок бывал осажден, разведчиком. Сейчас дверка была закрыта на тяжелый засов, рядом с ней прислуга поставила корзины с грязным бельем.
Видаль сел на одну из них, принявшись терпеливо ждать. Вскоре действительно в коридоре послышались легкие шаги, и Пейре увидел де Кобестаня. Счастливый и безмятежный трубадур тихо насвистывал себе под нос песенку.
Выбравшись из своего убежища, Пейре преградил ему дорогу. Заметив движение, Гийом остановился, его рука легла на пояс с коротким мечом. Мгновение трубадуры всматривались друг в друга. Первым заговорил Видаль.
– Я давно жду вас, друг мой, – он понимал, что в темноте Гийом мог не разглядеть его лица, поэтому старался прилить голосу самые мягкие интонации.
– А, это вы Видаль, – Гийом не изменил позы, не убрал руки от оружия, это был дурной знак.
– Ваша тайна раскрыта. Хозяин замка хочет расправиться с вами и донной Соремондой, – выдохнул Пейре, не сводя глаз с застывшего силуэта де Кобестаня. – Я поспешил предупредить вас об опасности.
Гийом сделал шаг назад, в его руке блеснул меч. Пейре услышал звук рассекаемого воздуха и, отскочив назад, неловко навернулся на корзины, на мгновение потеряв равновесие. Меч Гийома остановился напротив горла Видаля.
– Сэр Видаль – вы либо очень глупы, либо чересчур наивны, – чеканя слова произнес трубадур, не меняя положения руки с мечом. – Уже то, что вы узнали мою тайну, заставляет меня немедленно расквитаться с вами, так как под угрозой оказалась честь дамы. Вы же свидетель! Впрочем, я слышал, что один раз в Тулузе вы столь же опрометчиво пытались спасти жизни трем нашим трубадурам, поэтому я не убью вас.
Меч снова просвистел в воздухе, но на этот раз в прощальном салюте, после чего трубадур вернул его в ножны.
– Да вы с ума сошли! – Пейре вскочил, готовый разорвать противника на части. – Ваш враг Раймон, а не я! Бегите или сражайтесь! Спасайте свою даму, наконец. Будь я проклят, если брошусь еще хоть раз выручать вас!
– Не кипятитесь, мой друг, – Гийом положил руку на плечо Пейре, но тот с негодованием оттолкнул трубадура. – Раймон бессилен. Посудите сами – какой суд любви сможет обвинить трубадура за то, что он и его дама встречались под луной? Это скорее позабавит любую владычицу двора любви. На то я и рыцарь прекрасных дам, чтобы куртуазно ухаживать за ними, прославляя красоту и добродетель. Ежели хозяин замка сделается настолько безумным, что пожалуется королю Арагона, графу Тулузы, королю Франции или Ричарду Английскому – те скорее покарают его нежели меня. Не обижайтесь, Пейре, но за то время, что вы провели в святой земле, я сделался любимым трубадуром Тулузского Раймона. А своего любимого трубадура никто не подвергнет слишком суровому наказанию.
– Любимого трубадура?! Да что вы знаете о сильных мира сего?! Впрочем, может, добрейший граф и спасет вас, случись вам оказаться перед его судом. Но хозяин замка Руссильон – жестокий и коварный хищник. Я повидал таких рыцарей в святой земле. Они убивали мирных людей просто потому, что были не в духе или желали поразвлечься. Я видел, как сто женщин были отправлены на казнь только потому, что король не знал, что с ними делать…
