Хлебный мякиш Видаль кидал собакам, делая вид, что его забавляют их возня и драки. Этой хитрости в свое время он выучился у де Орнольяка, жизнь которого шла двумя параллельными линиями, – внешней, которую видели все, и внутренней, понятной лишь ему одному. В действительности этих параллельных жизней было куда как больше. Но всех их не знал, наверное, даже сам эн Луи.
– Я бы хотел выпить за мою супругу – самую верную и преданную донью на свете! – Разорвал пелену Пейриных воспоминаний хозяин замка.
Трубадур нащупал рукоятку меча, Соремонда попыталась было встать, но тут же села, подавленно опустив плечи. Несколько пьяных голосов закричали: «Ура! Да здравствует Раймон! Да здравствует Соремонда!»
Пейре взглянул на Хьюго, тот сделал шаг по направлению к выходу.
– Один мой старый друг и большой искусник по части всяких куртуазных штучек передал мне рецепт кушанья, от которого, по его словам, сходят с ума все женщины – такое оно вкусное и изысканное.
Сегодня я велел нашему повару приготовить это блюдо для моей жены, дабы выказать ей мое наиглубочайшее почтение, – Раймон захлопал в ладоши, и повар внес в трапезный зал небольшую серебряную мисочку и через стол подал ее хозяину, который в свою очередь поставил блюдо перед Соремондой, открыв крышку.
– Я благодарна вам за ваше внимание, но, право же, стоило ли так беспокоиться ради меня одной. На столе так много вкусного. Быть может, вы или кто-нибудь из наших гостей разделит со мной это великолепное кушанье?..
– Ни в коем случае!
На секунду Пейре показалось, что глаза Раймона излучают дьявольский огонь, и тут же они сделались прежними.
– Считайте, что это моя прихоть или приказ. Я желаю, чтобы именно вы вкусили это дивное блюдо и затем рассказали о ваших ощущениях.
Пейре хотел было уже подскочить к Соремонде, не дав ей проглотить ни куска подозрительного блюда, но вовремя сообразил, что такой человек, как Раймон, не опустится до уровня обыкновенного отравителя. Он мог бы заточить свою жену в башню, сбросить ее вместе с любовником в змеиную яму, похоронить заживо. Наконец, велеть своему резчику или егерю убить ее и освежевать труп. Но только не яд.
Раймон отошел от жены лишь после того, как она принялась за еду, и вернулся на свое место. Какое-то время он спокойно ел, поглядывая на супругу. Пейре пересчитал возможных противников, гадая, сколько человек еще могут прибежать на крики и звуки сражения из трапезного зала.
После сигнала Пейре Хьюго тишком вышел за дверь, и его до сих пор не было видно – возможно сбежал. Так что в случае боя получалось, что Пейре предстояло сражаться одному против двух дюжин противников или, схватив в охапку находящуюся ближе всех к нему Маргариту и оставив Соремонду на растерзание руссильонскому хищнику, пробиваться к выходу.
– Я хотел бы спросить доблестного Пейре Видаля, отличившегося в святой земле, когда он воевал под знаменами Английского Льва, Скажите, благородный рыцарь, все бабы дуры, предательницы или сарацины умудряются держать в узде это племя ехидн?! – вдруг выпалил Раймон, запустив в стену глиняной кружкой, которая тотчас же разлетелась на мелкие осколки.
– Я бы попросил вас любезный сэр, выбирать выражения в отношении дам, которым я служу лютней и мечом! – Пейре возмущенно поднялся, но Раймон, казалось, не заметил ни угрожающего тона, с которым говорил Видаль, ни его жеста. Все внимание руссильонского синьора было обращено на спокойно облизывающую жирные пальцы супругу.
– Я хотел бы спросить свою жену, понравилось ли ей блюдо, которое она ела. Послушаем, что она ответит.
– Мне понравилось, – пискнула со своего места донья Соремонда,
– Ах, понравилось! Я попрошу всех запомнить ответ. А теперь проверка ума и вкуса. Ведь мы считаем наших женщин образцами хорошего вкуса, не так ли? – он посмотрел на Пейре и тот был вынужден кивнуть. – Я всего лишь хочу, чтобы донья Соремонда – моя жена – сказала, что она ела. Всего-то, согласитесь, любезный рыцарь, что я не прошу слишком многого. Всего лишь назвать, что за мясо было подано ей к столу. Вы, например, дорогой Пейре, можете назвать находящееся на вашей тарелке блюдо? Клянусь, что подарю вам выкрашенный яшмой и янтарем золотой кубок, если вы правильно назовете, что вы едите.
– Это мясо дикой свиньи, точнее подсвинка, которого вы привезли сегодня с удачной охоты. – удивленный простотой вопроса и огромным призом, вымолвил Пейре.
– Совершенно верно! – Раймон вскочил со своего места и, подлетев к внесшему в зал три золотых кубка пажу, выхватил первый попавшийся и вручил его опешившему Пейре. – А теперь я хочу, чтобы мой главный егерь назвал мне вот это блюдо, – он выловил из миски кусок мяса и капая жиром, плюхнул его в руки своего слуги.
– Это превосходная утятина, приготовленная в винном соусе, – отрапортовал тот, запихивая в рот кусок мяса.
– И снова победа! Пей же за меня из этого честно выигранного тобой кубка! – Раймон не глядя бросил кубок егерю и, резко свернувшись, направил свой указательный палец в сторону жены. – Готова ли ты присоединиться к всеобщему веселью и выиграть приз, доказав присутствующим, что женщины не хуже мужчин умеют разбираться в тонкой еде? Итак – что ты ела?!
Соремонда молчала, не зная, что сказать.
– Простите меня за вмешательство, – пришел на помощь даме Видаль. – Но вы – благородный хозяин, сами сказали, что поданное донье Соремонде блюдо является редкостью, неизвестной в наших краях. Откуда же добрая хозяйка этого замка может знать, что она ела?..
– Что ж, не могу не согласиться с вашими доводами, сэр Видаль. Ладно, я вынужден дать своей жене еще один шанс. Иначе как же она разгадает загадку и выиграет свой кубок? Что ж – даю подсказку! – Раймон хлопнул в ладоши, где-то в воздухе над головами гостей раздался тихий скрип, и с верхних балок из темноты и бездны, мимо оленьих и волчьих голов поплыло нечто.
Пейре не сразу понял, что видят его глаза, а поняв, не смог поверить. Донья Соремонда и Пейре закричали одновременно. Подвешенная за длинные темные волосы мертвая голова Гийома де Кобестань шмякнулась на стол.
– Ты съела сердце своего любовника проклятая потаскуха! Съела и не подавилась! Сожрала как свинья, так что и кусочка не осталось! Вкусно ли было это сердце?! Сердце с перцем! Сердце, которое любило тебя до своего последнего удара! Сердце! А теперь – ату их, братцы. Ату их – охота началась!
Раймон вытащил меч и, перепрыгнув через стол, погнался за Соремондой, в то время как три молодчика с длинными охотничьими ножами налетели на Видаля. Пейре отбил первый удар мечом, одновременно метнув левой рукой спрятанный за поясом нож. Снова выпад коротким ножом, но в этот раз охотник потерял свое оружие вместе с рукой. Пейре занес над головой меч и, со всей силой рубанув противника, рассек его до пояса. После чего меч застрял в трупе. Пейре, швырнув под ноги следующему воину стул, подскочил к Маргарите, успев прикрыть ее своим телом и получив касательный удар мечом по плечу. Все перемешалось – люди, блеск стали, собаки. Видаль сделал над собой усилие и метнул следующий нож в угрожавшего ему алебардой стражника, Маргарита завизжала, в последнюю минуту увидев, как блеснул занесенный над нею и Пейре меч. Но тут же воин рухнул сраженный стрелой невидимого лучника.
