– Хорошо, но где же амулет? – Джулия обняла отца за плечи.
– Вот он. И если эти прекратят надо мной издеваться, сделаю еще.
– Великолепно. Мы разошлем их во все замки.
– Посвященного я тоже определил. Ну и силища у тебя, девочка моя! Знал бы, ни за что не отдал! Шучу.
– Кто он? – Королева взяла отца за руку. Карл обнял ее за талию.
– Туим Морей! А кто же?
– Этот предатель? – Поначалу всем показалось, что Фобиус лишился дара речи, но он только сглотнул и заверещал: – Предатель, по вине которого и началась вся эта кутерьма?!
Привлеченный скрипучим голосом Огюста, Морей подошел и встал напротив королевы.
– …Сказано было – сидите смирно. А он – трах, барах! Кровь в головушку ударила! А мы, Святой остров! Как небесные девственники, сидим на легком облачке, удерживаемом лишь силой твоего благородного… – Он посмотрел на пляшущего на месте Аскольда. – Отца.
– Я могу объяснить. – Карл говорил тихо, но его услышали все. – Туим защищал своих детей, и я его понимаю. Более того, я сделал бы то же самое.
– А десятки убитых и раненых? Да если бы не Феникс…
– Замолчи, Фобиус! – С волос воительницы все еще капала лава, шипя в теплом воздухе. – Я согласна с Карлом, тем более теперь, после рождения нашей доченьки.
– А еще говорят о королевской справедливости! – возмутился Огюст. – Тебе законы не писаны! Даже те, что утверждаешь сама, словно не про тебя!
– Так оно и есть! – На Фобиуса теперь надвигался Трорнт.
– А я что, я ничего. Я уточняю для потомства. – Летописец юркнул под телегу.
– Туим и вправду мог погубить нас всех и, разорвав магию Аскольда, подставил под удар и его самого. Но я думаю, следует простить его, хотя бы в честь нашей дочки. И потом, – он повернулся к бывшему врагу. – Он один из посвященных!
– Но дисциплина! – продолжал вопить Огюст. – Он же мог нас всех принести в жертву сиюминутной прихоти!
– Он спас меня. – За спиной Морея стояла принцесса Анна, на руках ее мирно спали двое малышей, третий стоял рядом, смешно скрестив руки на груди. – Или королевская кровь ценится не более чем водица? – Она передала детей Туиму.
Мать и дочь встретились глазами.
«Силы небесные! – Аскольд даже перестал прыгать. – Семнадцать лет разлуки! Истинная принцесса и истинная королева! Кто же из них будет теперь править Элатасом? Не хватало еще гражданской войны!»
Первой нашлась Джулия:
– Добро пожаловать в Элатас!.. Мама.
Обе женщины подались навстречу друг другу и обнялись.
– Дочь моя! – Анна заплакала. Королева, сдерживая себя, отступила, боясь обжечь мать горящими слезами, но вперемешку с огнем из глаз ее выкатились несколько драгоценных камней и, сверкнув, упали к ногам вновь обретенной матери.
– Я должна сообщить вам очень важные вещи. – В этот момент Анна меньше всего хотела, чтобы ее заподозрили в какой-либо угрозе трону. – Во-первых, драконы – оборотни. – Ока проследила за взглядами воинов и поняла, это им давно известно. – Во-вторых… – Голос начал изменять ей. – У них другая кровь, не такая как у людей. Лава. – Этот удар пришелся прямо в цель, и принцесса взяла себя в руки. – Есть еще полукровки, во всяком случае один. – Она закашлялась. – Их кровь – нечто среднее, но тоже легко распознается. – Анна вдруг испугалась, представив, что кто-нибудь решится проверить это на ее собственном сыне. – В-четвертых, Повелитель драконов – мой бывший любовник – Эдуард. В-пятых, нельзя трогать Адского принца! Мне нужно встретиться с ним! В-шестых, где мой Кирилл?! – Она разрыдалась…
39. Отречение
Аскольд взял Анну за руку и отвел ее в сторону:
– Как ты здесь оказалась? Что случилось? Кир сказал, что у тебя новая семья – муж, сын?
– Муж? – Она усмехнулась, припоминая недавний разговор с оборотнем Лихтом. – Мужа нет и не было. Ты же знаешь, что в Элатасе не признаются браки, заключенные не в его прекрасных Храмах. А сын – не будем об этом. Могу сказать только, что в Храм Солнцестояния меня определил хранитель Эллэ. Он же поручил моим заботам этих малюток, Святой остров. А до этого я семь лет находилась в заточении у Повелителя драконов.
– Эллэ мертв. – Горицвет опустил голову. – Я час назад отправил его тело в Храм Огня. – Он помолчал – Теперь тебе следует определиться, с кем ты.
– Во всяком случае, не с оборотнями. – Она презрительно повела плечами.
– Ты не поняла. – Голос мага стал нежным и терпеливым, точно Аскольд говорил с ребенком. – Элатас стоит на пороге великой войны. Не сегодня-завтра пробьет «Час Феникса». И в такой ситуации королевству не нужны две владычицы…
– Да как ты смеешь! Прах! – Она ударила мага по щеке. – Забыл, с кем разговариваешь?!
– Как раз уточняю. Потому что, если ты на стороне Элатаса, то должна понимать, какая королева ему нужна сейчас. Без Джулии у нас не останется никакого шанса. Ты же видела ее сегодня?
– Видела.
– Так подпиши отречение от престола в пользу дочери и займи место Эллэ, кому как не матери быть хранителем?
– У тебя все просто. Но разве мало того, что я добыла для вас такие сведения? Разве я мало настрадалась?
– Это слова, – отрезал Аскольд. – Послушай, ты же никогда не хотела этого трона. Ты сразу же отказалась от борьбы, упросив меня спрятать тебя в каком-нибудь тихом уголке. А потом ты согласилась отдать мне стартую дочь, с тем чтобы она, а не ты была королевой Элатаса. Ты переложила свое бремя на ее хрупкие плечи. А теперь, когда повернуть назад невозможно, требуешь отдать тебе корону назад? Так не делают.
Анна опустилась на землю, слезы подступили к ее горлу.
– За свои просчеты я платила и продолжаю платить. Скажу больше, когда ты ушел, я испытала такой страх, такой… да, я виновата, очень виновата, особенно перед Кириллом. Но ты, как ты мог позволить, чтобы его похитили?! Хуже всего, что Повелитель давно знает нашего сына и, как я теперь понимаю, никогда не испытывал по отношению к нему нежных чувств. Мало этого, у него было достаточно времени и возможностей, чтобы изучить Кира досконально.
– Объясни все, в чем ты винишь себя? Почему Повелитель…
– Я боялась. А когда ушла Джулия, я умолила Кирилла дать мне обещание, что он никогда не станет заниматься сновидением. Но он прибег к магии «входов».
Аскольд усмехнулся.
– Да, он силен, наш мальчик. Не так, разумеется, как дочка, Джулия, словно воплощение силы.
– Так вот, когда он начинал заговариваться да попросту пробалтываться о встречах с сестрой, я боялась признать его правоту и позволила лечить его. И Эдд всегда был рядом. Я сама признала своего сына сумасшедшим. Потому что знала, что начнутся расспросы и он в конце концов докопается до того, кто я и откуда. А я так хотела выжить! Так хотела!
