– Честно говоря, я ничего против не имею… Просто я хотел, чтобы это случилось позже, как минимум в четырнадцать… – Отец знал, что ни о какой первой ночи его сына уже нельзя говорить, во всяком случае в будущем времени, и Герман понимал, что ему обо всем известно. Зная, и продолжая прожигать Повелителя глазами.
– …Я думал, – Эдд терял самообладание. – Я думал провести ритуал… купание в крови, золотой пыли, прахе, пепле…
– Полно, полно. Что за глупости, в крови я и так купаюсь по несколько раз в день, во время боя окрашиваю лицо в золотой цвет. Это не суть. Вопрос в том, кто будет она?!
– Вокруг тебя полно дам, готовых убить, сжечь, растерзать ради одной ночи с тобой!
– О нет! – Принц с притворным испугом упал на ложе, сотрясаясь от беззвучного смеха. – Прости, отец, но у меня слишком нежная кожа для того, чтобы спать со шлюхами драконицами. Благодарю покорно.
– Что же ты имеешь в виду? – С того дня как Герман начал проливать человеческую кровь, для него уже не было никаких табу, но, ставя себя таким образом в позицию исключительности, он не брезговал уже и драконьей.
– Я считаю, что я сын двух народов, родился в мире Кармалон, живу здесь, а создан, скорее всего, для чего-то совершенно третьего. Так вот мне и нужна особенная невеста.
– Что ты имеешь в виду, не свою ли сестру-Феникса?! – С точки зрения драконов кровосмешение считалось страшнейшим из грехов. – Я хотел предложить тебе убить ее, а не спать с ней!
– Убить?.. – Юноша снова занялся своими ногтями. – А кому от этого будет больнее?
«Больнее – это единственное, что ему приносит радость».
– …Если Трорнту, так он меня не интересует, а моя племянница еще слишком молода, чтобы что-либо понять и оценить. – Он вынул веер и начал обмахиваться, попеременно любуясь то одним, то другим сверкающим ногтем. – Как здесь жарко…
– Положи на место мухобойку, – сказал Повелитель строго. – И отбрось эти бабьи личины. Я не позволю, чтобы мой сын…
– Полно, полно. Я же прошу у тебя девочку. – Удар достиг цели, и Герман отложил ставший бесполезным веер. – А кстати, тот же Эльлинсинг называет непрозрачно описанное тобой поведение молодых людей – нравственными особенностями. У него же самого такие женщины! Этот вечный жид, мой братец предложил ему сделать семь башен, выкрасив их по основным цветам радуги, и поместить туда семь красавиц, чтобы каждый день посещать одну из них с песнями и разодетым в соответствующий цвет шествием. Хотя любовниц у него намного больше, и в замке такая радуга…
– Ненавижу его, Эльлинсинг – шут королевы.
– Напрасно, напрасно… Мне он кажется забавным. А что до девочки, то ищи. Я не желаю растратить все твое наследство на мазь от ожогов. – Теперь в его ушах появились длинные черные серьги. – Кстати, удовлетвори мое любопытство, как же ты спал с моей матушкой, если готов прожечь своим семенем все вокруг?
– Ну я все-таки Повелитель драконов… – смутился Эдд.
– Все забываю спросить: но если моя сестренка – огненный Феникс – чем она таким особенным отличается от нас? От драконов?
– Это другой огонь. И о птичках, ты поторопился жечь замки и повинен в том, что разбудил этого самого Феникса. А она уже поубивала твоих подданных, освободила рабов, и теперь ей все известно. Мало этого – мы уже не можем сунуться туда, где резвился ее огонь. И это твоих рук дело.
– Моих рук, ног, еще чего-нибудь… а знаешь ли ты, как мне скучно…
– Зачем вообще нужно было жечь эти замки? Сам же после победы захочешь в них жить.
– Это все из-за любви к начертанию знаков. Узор был прост, и если бы не…
– Достаточно. – В те редкие часы, когда Адский принц не занимался убийствами и разрушениями, он был невыносим. – …Слетаешь в Танаталатес…
– В это время года? Отец, помилосердствуй…
– Проберешься в королевский замок и… – Он зашептал на ухо сыну.
49. Ультиматум
Через несколько дней Джулия ожидала прилета брата со всей свитой. Несмотря на праздник, с которым Эльлинсинг встречал свою королеву и, конечно, свою будущую невестку, воительница не находила себе места. И когда Аскольд объявил, что драконы принца пересекли границу Танаталатеса, напряжение стало понемногу оставлять ее. Маг торопил поскорее собрать всех или почти всех посвященных в одном месте, а меж тем никто и слыхом не слыхивал о таинственном седьмом. Кроме того, ни Джулия, ни ее отец до сих пор ничего не знали о том, откуда Кир позаимствовал свои предсказания и жив ли сейчас Терри. Последнее время королева все чаще называла брата по имени, которое он выбрал себе сам, – Карлес. Это мягкое доброе прозвище необыкновенно подходило к ее вечно странствующему братику. Конечно, облаченный в ритуальную мантию с тиарой на голове (изобретение Эльлинсинга), он выглядел достаточно внушительно, и тогда его можно было с уважением и даже некоторым внутренним трепетом называть – принц Кир. Но в поношенном сером костюмчике, с мешком за спиной на дорогах сновидения, в трактирах или прогуливающимся на конях с приятелями – это был милый Карлес, более родной чем может быть брат, свой до последней черточки.
– Я должен предупредить тебя, – отец, видимо, уже давно находился в комнате, но не сразу решился побеспокоить дочь. – Я должен… В общем, звезды показали, что в Восточном княжестве вскоре сменится князь… Но кто он будет и по каким причинам? Пока непонятно.
«Вероятно, он хочет намекнуть, что брат умрет?!» Первым порывом королевы было отменить все, что связано с «Мистерией феникса». Но она тут же поймала себя на мысли, что это не в ее власти.
Отец стоял, молча опустив голову.
«Он пойдет до конца. И я тоже, во сне Кир улетал от меня высоко-высоко… Он был недосягаем даже для взгляда, братик…». Острая жалость и сознание своей полной беспомощности пронзили рассудок. Вся комната заплясала под нашествием напрошеных слез. «Братик погибнет в том бою, куда я поведу его за собой. Несправедливо…» Она подняла голову, надеясь, что слезы как-нибудь сами собой вернутся обратно, чтобы усилить собой тот черный камень, что уже ложится, ворочаясь и выбирая место в ее душу. На потолке висел амулет, не допускающий в замок ни одного дракона.
– Ты слышала, после «Миссии Феникса», если, конечно, мир не полетит в выгребную яму бездны, в Восточном княжестве ожидается смена правителя и им не будет ребенок Кира?
«Я должна быть королевой. Что бы ни случилось, я не могу позволить себе…» Что ж, в таком случае власть должна возвратиться к Саламандровому рыцарю Морею Туиму и далее перейти к его потомкам, – твердым голосом предрекла она. – Морей один из посвященных, и Восток испокон веков был его владением.
Аскольд поклонился, немало удивленный хладнокровием своей взбалмошной дочери. Воздух прорезал свистящий звук. Воительница бросилась к раскрытому окну, и взору ее предстала великолепная картина возвращения замковых драконов. Впереди всех бок о бок летели два платиновых крылана, на которых стояли в полный рост Кир справа и Морей слева.
