– Как только будет возможно, – пообещал милиционер.
Мама приподнялась на подушках, все еще сжимая мою руку, и, глядя прямо в глаза, словно я должен был запомнить ее слова навсегда, произнесла:
– Я и наша постоянная гувернантка Софи готовили на кухне завтрак, когда через дверь черного хода…
– Простите, дверь была открыта?
– Да, не заперта… – сказала она с расстановкой, – ворвался мужчина в кожаной куртке… черной, в джинсах.
Я вытаращил глаза.
– …внешность обыкновенная, неприметная, в руках его были такие большие ножи. Нет, нож, и не знаю, как правильно…
– Может, учебный меч? – подыграл я. – Мне так показалось. С полгода уже их продают, в каждом спортивном магазине. – Мама с облегчением вздохнула.
– Этого маловато. Можете вы, молодой человек, сообщить что-нибудь о напавшем на вас?
– Я спал и проснулся от криков. Вышел из комнаты, и тут на меня напал этот.
– Куда он бежал?
Мама до боли стиснула мои пальцы.
– Не знаю, он ударил меня по голове…
– Понятно.
– Я бы непременно узнала этого бандита. – Мама потерла глаза.
Через два часа все успокоилось, с Германом остался сидеть доктор Гриновский. Мама пришла ко мне и тихо шепнула:
– Теперь надо остановить это. – Мы поднялись в мою комнату. – Значит, это зеркало?
Я кивнул.
– Слишком много времени упущено. – Она была бледна, по очень решительна. – Ты знаешь, кто это был?
– Его имя Морей, он преследовал Джулию.
– Опять Джулия. – Мама встала напротив зеркала, сделала несколько движений руками, словно затягивала рану. – Открой тетрадь Аскольда на двадцать первой странице и напомни мне слова. Я выполнил все в точности.
– Ну а теперь давай, сын, поговорим. Этот вход был запечатан, как ты открыл его?
– Откуда ты знаешь?
– Девятнадцать лет назад я сама прошла через это зеркало. И тоже спасаясь от преследователей.
– Кто гнался за тобой?
– Слуги Жара Солнцеворота нынешнего короля Элатаса. Я несла тогда на руках годовалую Джулию, наше единственное сокровище. Аскольд Горицвет, ваш отец, нашел для нас малоизвестный мир.
– Значит, мы оттуда.
– Ты родился здесь.
– Но почему ты не говорила мне об этом раньше?
– Я надеялась спрятаться, скрыться, забыть о мести, борьбе, о зле и добре, и о том, что одно из них нужно выбирать каждодневными поступками… Мы сбежали, потому что хотели вырастить вас. – Мама присела на краешек кровати. – Так как ты открыл печать?
– Это не я. Оно само как-то получилось. – И я рассказал о подслушанном разговоре и последующем бое. Мама слушала нетерпеливо играя кольцами на руке.
– Я боюсь за Германа, – сказала она наконец. – Боюсь, как бы события этого утра не отразились на его психике. – Она встала и закрыла дверь. – Очень плохо, что события начали развиваться стихийно. Теперь я даже не знаю, чего ожидать. Во всяком случае, боюсь, что, если кто-то умудрился сломать один раз печать, он попытается это сделать снова.
Мне стало страшно.
– …Трорнты, я слышала о Трорнтах. – Мама двигалась как во сне, голова ее слегка запрокинулась, взгляд блуждал. – Если, как ты говоришь, Адам Трорнт оправдан, о Боже…
Я взял ее за руки. От моих прикосновений она почти что пришла в себя.
– Мама, расскажи мне все.
– Все?! – Она отстранилась, но тут же взяла себя в руки.
– Да. Всё. Ты прав, ты должен знать… Я вовсе не хочу. Я не прощу себе, если ты помимо своей собственной воли окажешься в Элатасе, не имея никаких средств сохранить себе жизнь. Да… – Судя по всему, она снова начинала бредить, и я слегка встряхнул ее за плечи.
– Ничего я в норме. Сейчас. – Она замолчала, я ждал, за окном начинался день. – Мир Элатас… – наконец прошептала она так, словно отвечала урок, – … делится на четыре основных княжества по частям света. Существуют еще насколько делений, не совпадающих с основными границами – по сферам влияния Храмов и по торговым путям. Но это в другой раз. После войны Севера и Юга, длившейся больше пятнадцати лет (срок вполне нормальный, даже небольшой), на Северном троне в Танаталатесе сидел король Стор. Он умер бездетным. Власть перешла к моему дедушке, младшему брату короля.
– Вот здорово! – вырвалось у меня. Мама осуждающе покачала головой.
– Когда власть переходит от брата к брату, а не от отца к сыну или дочери, всегда ползут грязные слухи. И опасность оставаться у трона в это время только возрастает. После правил мой отец. Меня и мою младшую сестру Анну-Лизу тайно охраняли в Храме Огня.
– Ты прошла обучение в Храме?!
– Естественно. – В этот момент она показалась мне грозной волшебницей в золотой короне, увитой лилиями и змеями.
– По традиции, мы скрывали свои имена, проходя обучение наравне со всеми остальными. Именно там я познакомилась с Аскольдом, который приезжал время от времени по делам своего Храма. Мы полюбили друг друга, и однажды, когда молодой маг должен был отправиться для посвящения на остров Волшебства, я бежала вместе с ним, доверив секрет сестренке. – Мама закашлялась, и я вытащил из рюкзака бутылку сока, налил ей в чашку. – Через год, когда испытания закончились и мы должны были вернуться, я обнаружила, что беременна. Поэтому нам пришлось задержаться на острове до рождения Джулии.
За все это время я лишь пару раз получила письма от сестры. По ее словам, все шло по-старому и мастер Эллэ, обучавший нас, хранил мое отсутствие в тайне. Я рассчитывала сразу же по прибытии объявить отцу о своем выборе и рождении дочери. Род, к которому принадлежал мой возлюбленный, был высок. Он относился к одному из самых почитаемых домов юга. Такой союз мог бы расцениваться как символ и залог дружбы между двумя великими княжествами. Так наивно рассуждала я. До войны они назывались королевствами, а после состоялось объединение и они стали называться княжествами.
– Но почему вы не поженились до рождения Джулии? Война ведь к тому времени уже давно закончилась?
– Это общий закон – адепты Храмов не женятся, не выходят замуж, не называют имен и не носят никаких гербов, кроме знака причастности к тому или иному ордену.
– Понятно.
– По возвращении первое, что я услышала еще в порту, была песня в честь прекрасной королевы Анны и ее мужа, славного рыцаря Жара Солнцеворота.
– Но как же?..
– Уже полтора года как погиб на охоте мой отец, сестра скрыла это от меня в своих письмах. Теперь она носила мое имя и мою корону.
– Но, извини, я не понял, почему в песне говорилось о муже королевы, разумнее было бы сказать – короле?
