– Я много думал о твоих странствиях и пришел к очень простому выводу. – Он посмотрел на суетящихся слуг, и они были принуждены выйти. – Когда открывается магический вход, человек может попасть из него в любой из бесконечного числа миров, в то время как ты оказывался только в Элатасе.
– Или почти только. – Я вспомнил случай в крепости, повлекший за собой исчезновение моей дорогой Лауры и ребят.
– Маг знает, чего хочет, когда и куда отправляется. Ты же, по своим собственным словам, большей частью срывался с места под действием стихии. И тем не менее попадал в то или иное княжество Элатаса. Не означает ли это, что ты связан с этим миром и нужен ему?
Вошел Гурий Град, отец кивнул ему и продолжил:
– Сначала я думал, что тебя притягивала утраченная сестра и желание обрести ее снова.
Я вздрогнул.
– …а потом, – словно не замечая моей реакции, продолжал он, – я счел это действием памяти предков. Два дня назад Фобиус прислал мне рисунок семиконечной звезды, которую он срисовал с одной из старых рукописей, написанной драконьей кровью.
– Платиновой?
– Семь концов – семь посвященных рыцарей-спасителей, – не удостоив ответом, продолжал умничать он.
Я начал загибать пальцы.
– Джулия, Трорнт, ты…
– Нет. Хранители составляют собой внешний круг.
– Третий?
– Ты.
– Четвертый?
– Еще не знаю.
– Может быть, Эльлиисинг?
Отец пожал плечами. Вошедший Терри доложил о прилете Фобиуса.
– Нам только предстоит отыскать остальных, но прежде всего, раз уж «Час Феникса» может настать когда угодно, думаю, нам придется разобраться в драконьем вопросе как можно скорее, чтобы не отвлекаться на него более.
– Драконий вопрос? – Фобиус пропустил слуг с подносами, на которых дымилась на серебряных блюдах еда.
– Да. Помните, семь лет назад вы говорили, что беседовали с одним из них? – Я указал господину Огюсту его место.
– Ну что вы, принц, есть ли о чем вспоминать… – Он густо покраснел. Тихо по-кошачьи в дверь прошмыгнул Брас.
– Напрасно отмалчиваешься, приятель. Я собрал уже пять случаев драконьего трепа, – ободрил его отец.
– Пять?! – Огюст не успел сесть, как тут же вскочил. – Пять! Пять! А меня тогда дураком выставили! На весь свет позорили!
– Полно тебе, старый пьяница. Сам виноват. Не явись ты тогда в таком виде к Эльлинсингу, может, все по-другому и обошлось бы.
– Да. А лошади были?! Коров я видел на самом деле?! А теперь еще и признают, что драконы не со мной одним разговаривают! – Он обиженно отвернулся.
– Все пять случаев идеально похожи, – не обращая внимания на Огюста, продолжал отец. – Везде в принципе одно и то же. Четыре наездника были пьяны, один тяжело ранен. Ни у кого не осталось свидетеля. Так как всякая беседа происходила строго наедине.
– Ну и в чем тут проблема? – «Иногда отца бывает сложно понять». – Предположим, что некоторые драконы и издают похожие на человеческий голос звуки. В чем тут угроза? – Когда ждешь час феникса, все мало-мальски странное может быть угрозой. Даже если кто-то разговаривает за драконов, отвлекая нас от дел, – это уже вред, с которым нужно покончить.
– А что, собственно, говорят эти существа? – осведомился ранее молчавший Град.
– В докладах этого нет, – удивляясь самому себе, сказал отец и посмотрел на Фобиуса.
– Все я! Всегда я! Ну, хорошо. Я помню – дракон, как бы это лучше выразиться, обратил внимание на мое состояние…
– На беспробудное пьянство! – помог ему отец.
– Если ты и дальше!..
– Ладно, – смирился тот.
– Я спросил, почему он раньше не разговаривал. А он, скотина такая, возразил, что, мол, с кем ему, живоглоту окаянному, тут разговаривать! Как будто адепт Храма для него, змеюки, не авторитет. А потом еще добавил, что мне никто не поверит, решись я рассказать о нашем разговоре. Вот это в точку.
– А может, болезнь какая-то? Драконье наваждение – после определенного количества возлияний? – предположил Брас.
– Но один же рыцарь не пил, – возразил я, – может, имеет место нечто типа изменения сознания или вроде врат? Ну люди в измененном состоянии попадают в мир говорящих тварей?
– Возможно. – Отец поднес к губам кубок червонного золота, который он так любил. – Если мы имеем дело с магией, не исключено, что я смогу решить этот вопрос сам.
– Смотрите! – Град ткнул пальцем в список, уже некоторое время блуждавший по рукам. – Смотрите, здесь ведь значатся только три вида драконов! Вот, смотрите – золотые, серебряные, медный. А где же холоднокровные?
– Не исключено, что о них мы еще услышим. Не каждый пьяница, услышавший скабрезный анекдотец из уст летающей бестии, побежит наутро докладываться князю, – рассудил отец.
– Этот камешек в мой огород, – нахохлился Фобиус.
– Только очень начитанный. – Отец поклонился Огюсту.
– Может, платиновые и белые не предрасположены к беседам, – предположил я. – В любом случае, все это нужно тщательным образом расследовать.
– Но позвольте, ваше высочество, – (в присутствии посторонних друзья называют меня принцем), – лет семь назад я рассказывал вам легенду о договоре между людьми и драконами. – Гурий Град казался озадаченным.
– Договоре? Так они и раньше языком чесали? – Отец удивленно приподнял одну бровь.
– Да, что-то такое припоминаю, о том, что люди заботятся о драконах, а драконы служат беспрекословно…
– Опять слова? Да что же это такое?! – разворчался Фобиус.
– Не совсем так! Дело в том, что холоднокровные драконы не способны сами высиживать яйца, и люди, согласно легенде, должны были выступать в качестве посредников.
– Это общеизвестно. – Огюст недовольно занялся едой.
– Но кроме того, платиновые и белые как бы остужают горячие головы остальных драконов, не давая им сойти с ума.
– Все они безумные от морды до хвоста. – Фобиус покосился на бутылку «Магрибского», но передумал и с ожесточением принялся за орешки.
– Из этого я понял, во всяком случае, то, что следует проверить, чтобы во всех замках жил хотя бы один платиновый. Белые совсем редкость. Хотя я уже говорил Киру, что теплокровные выбрасывают из гнезд платиновые яйца. – Отец наполнил свой бокал красным вином и, ухмыльнувшись, покосился на заметно помрачневшего Фобиуса.
– Ну вот! Я же предупреждал! – вырвалось у Гурия. Все посмотрели на него.
– Чего можно ожидать в случае неисполнения договора? – Лицо отца тоже омрачилось.
