* * *
Центральная площадь Алхара, столицы Шаурана, кипела. Мужчины со всего города торопились к дворцу эмира Акли ибль Абу Шарифа, женщины же, наоборот, спешили укрыться в домах и спрятать детей от возбужденных сменой власти в эмирате темпераментных молодых и не очень молодых людей. Ставни плотно закрывались, двери подпирали изнутри лавками и другой мебелью — женщины прекрасно понимали, что их мужья, отцы, братья и старшие сыновья не вернутся домой до следующего утра. А пока разъяренная толпа южан шла по родной столице и громила все по принципу «кто не спрятался — мы не виноваты». Причем все осознавали, что потом самим придется отстраивать то, что погромили, вставлять новые двери взамен выломанных, хоронить обесчещенных жен, сестер и дочерей, которые свели счеты с жизнью после всего, что сотворили с ними ворвавшиеся в дом опьяненные отсутствием законной власти соотечественники. Многих просто растерзала толпа, на пути которой несчастные женщины случайно оказались. Толпа, как уже говорилось, двигалась к центральной площади.
В разноцветные витражи высоких окон дворца эмира шауранского летели камни, вдребезги разбивая тончайшие, сверкающие в лучах заходящего солнца произведения искусства. Горстка охранников с трудом сдерживала обезумевшую толпу, давая возможность эмиру и его семье скрыться из дворца ерез один из потайных ходов подземелья. Ряды защитников законного правителя, несмотря на отличную выучку воинов, заметно редели под напирающей массой обезумевших жаждой наживы и крови людей.
Принцесса стянула в тугой узел на затылке копну волос цвета воронова крыла, воткнула за голенища сапог несколько коротких кинжалов, не только незаменимых в ближнем бою, но и очень подходящих ля метания, и взглянула на себя в огромное овальное зеркало в полтора человеческих роста, обрамленное вязью золотых лепестков с вкраплением изумрудов. Специально сшитая из магически выделанной кожи одежда (куртка, жилет, бриджи и сапоги) сидела удобно, плотно прилегая к телу, не стесняла движений и имела множество карманов и петель для крепления различного оружия, от огромного двуручного меча до маленьких метательных звезд. Кто мог подумать, что все эти петли и карманы понадобятся ей не в далекой стороне, а у себя, в родном Алхаре. Девушка горько вздохнула и поправила на поясе узкий кинжал, длиной напоминающий саблю, но за неимением изгибов более походящий на меч.
— Дочь моя, как ты собираешься показаться на лицах в таком виде? — возмущенно спросил вошедший в комнату среднего роста толстячок в громадной шелковой чалме с очень крупным алмазом посередине, золоченых туфлях с загнутыми носами и расшитом драгоценными камнями парчовом халате. — Это противоречит всем канонам! Сними это безобразие, надень платье и чадру!
— Могу спросить вас о том же, отец. Как вы собираетесь показаться в таком виде на улицах? — раздраженно ответила принцесса. — В чалме с алмазом эмира и самом дорогом одеянии Шаурана вас любой мальчишка из самого дальнего кишлака эмирата узнает. Закир! — крикнула девушка.
В комнату тут же вбежал воин с закругленной саблей наголо. Темная густая кровь на лезвии сабли еще не успела запечься и теперь медленно, как бы нехотя капала на пол, пачкая изысканный ковер в опочивальне принцессы Шаурана. Лицо воина рассекал длинный застарелый шрам, уродующий волевое лицо бывалого военачальника дворцовой охраны.
— Я здесь, моя госпожа! — поклонился воин, убирая саблю за спину.
— Подбери отцу одежду попроще, иначе нет смысла бежать, — приказала наследница шауранского престола.
— Да, моя госпожа, — снова поклонился воин. Раздался звон разбитого стекла, в окно влетел крупный камень, разбив столь любимый принцессой витраж с голубым аистом, летящим над нолем алых маков, и зеркало, в которое она только что смотрелась. К каплям крови на ковре добавились голубые и алые осколки уникального витражного окна.
— Надо торопиться! Скоро толпа сметет остатки моих людей, — напомнил воин и выбежал вон.
Принцесса молча кивнула, ситуация и так была понятна. С площади доносились крики беснующейся толпы подданных эмира. Вскоре вернулся Закир с простым дехканским халатом, куском небеленой ткани для чалмы и дешевыми калошами в руках.
— Переодевайтесь, отец, — ласково попросила принцесса.
— Не стоит хлопотать, дочь моя, — улыбнулся эмир шауранский, со вздохом опускаясь в обитое голубым шелком кресло. — Спасайся сама. Это мой народ, и если он хочет моей крови, пусть он ее получит. Я правитель Шаурана и останусь им до конца.
Принцесса опустилась на колени перед отцом и взяла в свои ладони старческую, но еще достаточно мощную, способную держать меч руку, нежно заглядывая в глаза эмира.
— Когда мы разберемся с теми, кто устроил это безумие, ты будешь нужен своим подданным как никогда. Прошу, не упрямься, у нас нет времени на длинные уговоры и споры. Я смогу защитить нас обоих, да и Закир поможет, — попросила принцесса, а старый преданный вояка молча кивнул.
Акли ибль Абу Шариф приподнял лицо дочери за подбородок и нежно поцеловал ее в лоб.
— Нет, — тихо, но твердо изрек он.
— Я уважаю твое решение, отец, — поднимаясь с коленей, смиренно вымолвила принцесса, и подготовленное заранее заклинание, сорвавшись с пальв девушки, вонзилось в эмира. — Но не считаю его правильным! — закончила она.
Правитель Шаурана обмяк в кресле, безвольно уронив голову на грудь, большая шелковая чалма не замедлила сползти до самого носа эмира. Если начальник дворцовой стражи и удивился неожиданному поступку принцессы, то никак не выдал своего удивления, застыв в дверях, словно статуя, в ожидании приказов наследницы, которые, впрочем, не заставили себя долго ждать.
— Переодень отца и отнеси в зиндан. Свободные ямы есть, — быстро заговорила принцесса. — Выстави охрану. Когда бунтовщики прорвутся, разграбят дворец и ринутся выпускать заключенных, проследи, чтобы отца тоже освободили. Дальше по обстановке. — Принцесса уже собиралась покинуть свои покои, но остановилась и добавила: — Да, кстати, некоторое время отец будет страдать отсутствием воспоминаний. В данном случае нам это только на руку. Прими к сведению.
Закир поклонился, принцесса стремительно выскочила вон и молнией понеслась по широким лестницам дворца к спасительному подземелью. Бунтующие соотечественники уже прорвались на нижние этажи дворца, часть из них ринулась обдирать позолоту со статуй в зале приемов, остальные продолжали теснить стражу к верхним этажам, прекрасно зная, что именно там находятся покои эмира и его близких, где, несомненно, больше возможностей поживиться. Лязг металла, крики обезумевшей толпы, стоны раненых, ругань стражников, добросовестно отстаивающих каждый метр вверенной им территории самого прекрасного дворца не только в Шауране, но и во всех южных землях, слышались все ближе. Добравшись до места побоища, девушка поняла, что ей никак не удастся миновать воюющих, и, выхватив свой тонкий удлиненный кинжал, ринулась в гущу боя на помощь стражникам. Защитники дворца приободрились, завидев подоспевшую на подмогу госпожу.
— Унесите раненых в лазарет, — сквозь звон соприкасающегося оружия приказала принцесса, открывая за спинами стражников подготовленный придворным магом портал.
