Хельга постучала в кабинет настоятельницы, зажав в руке направление целителя.
– Войдите! – Довольство в голосе начальницы не смогла скрыть даже закрытая дверь.
Хельга вошла, и в нос тут же ударил чудесный аромат, отдаленно напоминающий розы, но совершенно неповторимый. Настоятель монастыря как раз ставил чудесный букет в огромную, соответственно букету, вазу. Хельга молча подала настоятельнице бумагу, та принялась изучать корявый почерк целителя.
– Еще раз с днем рождения, – поцеловал настоятель руку своей напарнице, управившись с букетом. – Встретимся на празднике.
Настоятельница кивнула, не отрывая взора от бумаги, отец Хельги, очень довольный собой, вышел, прикрыв дверь…
Полазить по подземельям девчонкам тогда не удалось, настоятельница быстро раскусила их авантюрную идею с мнимыми заболеваниями, но сейчас это было не главное. Хельга точно поняла, кто был ночным гостем Расты.
– Неужели это мой отец?
– Отец?
– Много лет назад меня поразил этот незнакомый аромат. В день рождения настоятельницы отец подарил ей такой же букет… Он расскажет мне все! Немедленно! – Хельга выхватила из вазы один цветок и выбежала прочь.
Юстиниана с грустью посмотрела, как два оставшихся цветка скрестили бледно-зеленые стебли, словно ставя крест на еще не отцветшей жизни, которую на мгновение озарили своей обманчивой нежностью.
Юстиниана еще раз обошла лабораторию, пытаясь понять, что именно искал гость, что он нашел и что ему помешало.
Судя по следам, это был крупный мужчина с тяжелой поступью. На столике низкокалорийные лакомства – значит, он, скорее всего, обременен лишним весом. Мало похоже на настоятеля. Незнакомец спешил… В любом случае он не стал тратить время на угощение. Вот здесь гость впервые напал на Расту. Опрокинутые штативы и горшочки с растениями указывали на место борьбы. Раста не успела воспользоваться никакой защитой. Убийца легко затащил свою жертву на стол, пристегнул ее ремнями и…
Юстиниана с ужасом осознала, как долго держалась эта хрупкая, беззащитная исследовательница, не раскрывая тайну, стоившую ей жизни.
Ее терзал опытный садист, терзал, не оставляя шанса выжить. Но не было ни одного умерщвляющего повреждения. Значит, смерть Расты была также внезапной и для убийцы. Значит, она не сказала ему того, что он у нее выпытывал. Сердце бедняжки остановилось, прервав жестокие пытки.
Вот он, судя по кровавым отпечаткам ладоней, даже попытался ее реанимировать. Ладони широкие. Нет, это не руки настоятеля. У того узкая аристократичная кисть.
Убийца, потеряв допрашиваемую, занервничал, его движения стали торопливы и хаотичны. Пытаясь вернуть Расту к жизни, отвлекшись, он, вероятно, и наступил в кровавую лужу. С этого момента его следы стали визуально очерчены.
Вот он у полок с книгами. Там ничто не привлекло его внимания. Он даже ничего не тронул. И, находясь здесь, он заметил лежащий буквально на виду дневник. Открыл его. Наверняка сам себя ругал за спешку... Мог бы догадаться, что такие вещи вряд ли оставят без защиты. Вспышка на мгновение его ослепила. Судя по нагару, даже могла обжечь. Вот полудуги от места, куда он поставил ладони. Обе ладони…
Юстиниана на секунду задумалась.
Значит, текст на двух страницах он все же успел увидеть. И если память у него достаточно хорошая, кое-что мог ухватить. Вопрос: что? Судя по обгоревшему корешку, это середина тетради. Юстиниана наморщила лоб, припоминая, как вчера сидела Раста, фиксируя события, описываемые Хельгой.
Да, пожалуй, дневник был раскрыт на середине. Значит, интерес гостя может иметь непосредственное отношение к Хельге и Юстинне.
– Он ушел, потому что уже светало, – заключила девушка.
Гость пришел поздно и натолкнулся на непреклонность и стойкость Расты, которой от нее не ожидал. Он надеялся, что исследовательница сама похвастается удачей с перемещением Хельги. Там, у стойки с растениями, когда еще не были скинуты маски, он спросил Расту об эксперименте и получил категоричный отказ поделиться информацией. Это буквально взбесило его…
Убийца явно спешит. Что-то узнав, он пойдет к тому, с кем у него единые цели. К тому, кому однажды он приносил пионы для оригинального подарка сослуживице...
Их там двое, а Хельга одна!
Юстиниана бросилась со всех ног догонять подругу.
* * *
Она нагнала Хельгу уже у дверей конюшни. Благородная Зара, почуяв тревогу хозяйки, чутко пряла ушами и только ждала, когда Хельга оседлает ее.
– Я с тобой, – безапелляционно заявила Юстиниана.
– А лошадь... – начала было Хельга.
– Я думаю, Раста не обидится... – Юстиниана уверенно направилась к рослому, светло-серой масти, нервно фыркающему жеребцу. По всей видимости, любимому коню мертвой хозяйки замка.
Хельга посмотрела на него с недоверием.
– Ого! Зверюга! Думаешь, справишься с ним? – спросила она подругу.
– Договоримся... – Юська закусила губу и с усилием откатила тяжелую дверь денника.
Огромный конь вздыбился, выкатил глаза и попытался поразить чужака ужасающими копытами. Юська, словно сияющая тень, ушла от двойного удара и вцепилась одной рукой за недоуздок, а второй – в задранную губу жеребца. Ее когти впились в нежный бархатный храп бунтующего коня. Он поднял ее в воздух, но боль и одновременно ласковый голос Юстинианы заставили его опуститься. Жеребец замер, выжидая либо удобной минуты, чтобы сорваться и сбросить со своей морды мучительницу, либо момента, когда настойчивые ласковые слова женщины будут удерживать его крепче жесткой хватки ее когтей.
В конюшне воцарилась особая тишина. В этой тишине звуки жили отдельно друг от друга. Слышно было, как алые капли крови падали с губ коня на его серебристую грудь, шелестел ровный голос Юстинианы, кузнечными мехами опадали конские бока, с шипением оседал пенящийся пот. Сердце магички, усмиряющей жеребца, начинало биться в унисон с ритмом сердца покоряющегося коня.
Хельга, заинтересованная происходящим действом, на какое-то время приостановила сборы. Она не предполагала, что Юська так быстро оправится после своего чудовищного плена. Но это единоборство с конем убедило ее, что Юстиниана вполне выдержит пятидневный переход. Подруге же она сказала только:
– Ну что ж, если с транспортом проблем нет, – едем!
Пока Юстиниана седлала жеребца, тот сорочил глаза, выкатывая розоватые белки, словно сомневался в своей покорности. Но Юська затягивала ремни уверенно и властно, не давая ему повода к ослушанию.
За ограду замка они выехали в сумерках. Теплый пар поднимался над землей, пели цикады, травы источали густой аромат. Лунный свет заливал окрестности. Птицы, покряхтывая, удобнее усаживались на гнездах, попискивали непослушные птенчики. Мотыльки роились, обещая погожий день. В целом мире, казалось, только две конные фигуры не покорились сонной умиротворенной дреме. Кони тихо пофыркивали, и ничто не напоминало о страшном убийстве, погнавшем подруг в дорогу. Но их длинные тени стягивали сумрак из глубоких лощин. Чей-то жестокий и холодный взгляд пытался разглядеть след в примятой траве. Чьи-то ноздри втягивали теплый запах.
