– Я совершенно забыл о поручении вашей сестры!
Он вернулся с зачехленным двуручным мечом.
Юстиниана обнажила его и ахнула. Такие шедевры попадаются раз в сто лет. Тонкая резьба, игра металлической радуги, созданной разностью температур плавления, и совершенная балансировка.
В глазах Юстинианы сверкнули слезы:
– Надеюсь, руки еще помнят искусство управления с ним.
Нерк отвечал не менее изящно:
– Это как танец. Научившись танцевать, никогда не забудешь, как это делается. Надо просто не противиться музыке и своему телу. – Он мечтательно закрыл глаза.
Менестрель начал обходить столы в надежде получить заказ на песню. Тимур ловко подкатил к нему звонкую монету.
– Какую из песен желаете услышать? – спросил менестрель.
Тимур посмотрел через плечо на Юстиниану:
– Что-нибудь для нашей дамы.
Менестрель улыбнулся и прикрыл глаза. Казалось, лютня сама выбирала мелодию, а его пальцы только находили затрепетавшие струны. Несколько мгновений спустя его голос соединился с музыкой:
Курьез природы, камушек живой!
Казалось, серый придорожный камень!
Ему не место в дорогой оправе,
Мозаик не украсит он собой.
Зачем перчатку пыльную сняла?
И пальцами коснулась этой тверди?
Тебе казалось, что спасешь от смерти
Той болью, что ему передала?
Тимур опустил голову. Песня, которую выбрал менестрель, его явно раздражала. Нерк злорадно улыбался. Но Юстиниана слушала внимательно.
Нерк едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Вам понравилась моя песня, госпожа? – вдруг обратился с вопросом к Юстиниане менестрель по окончании песни.
– Да, понравилась, – с улыбкой ответила девушка.
– Давай что-нибудь поживей! – рявкнул раздосадованный Тимур.
– Женская душа – загадка, – многозначительно произнес Нерк.
Менестрель начал наигрывать мелодию, но Тимур перебил его:
– Приятель, без розовых соплей, пожалуйста!
Товарищи Тимура наконец-то заметили, что командир не в духе. Ерич, желая поддержать его, крикнул:
– Валяй «Эй, подружку»!
– Как скажете! – Менестрель начал перестраивать лютню, а ребята – отбивать ладонями ритм по темной столешнице.
– Ерич! Поди смени Лаза, пусть придет поест! – приказал Тимур.
Ерич недобро сверкнул глазами, но встал и пошел на конюшню. Вслед ему гремела удалая кабацкая песня, подхваченная мужским хором посетителей:
Эй, подружка! Эй, подружка!
Поверти цветастой юбкой!
Девушки сновали с подносами от одного стола к другому, раскачивая бедрами в такт музыке.
– Эта песня вызывает жажду, – смеясь, заметила хозяйка харчевни.
Эй, подружка! Звезды-глазки,
Маргаритки, незабудки!
Подари свои мне ласки!
Покрути цветастой юбкой!
Принеси-ка кружку браги
И садись мне на колени,
Пусть же вечные бродяги
С пьяных губ сдувают пену!
Розовощекая селянка с венком косы в этот момент сменяла тарелки на столе рядом с Тимуром. Не задумываясь, скорее по привычке, он хлопнул девчонку пониже спины. И едва он это сделал, как понял, что окончательно убил себя. Взгляд Юстинианы полоснул стремительнее и холоднее гномьего клинка. Нерк торжествовал.
Как только стихло оживление, вызванное заводной мелодией, Нерк окликнул менестреля:
– Ты еще не устал, приятель?
Тот, улыбаясь, покачал головой. Нерк поднялся из-за стола.
– Пожалуй, пришло время и мне заказать музыку, – хищно улыбнулся вампир. – Знаешь «Звездную ночь над проливом»?
Менестрель опять кивнул и улыбнулся. Зазвучали медленные звуки чарующей мелодии. Нерк подошел к Юстиниане и склонил голову, приглашая на танец. Юстиниана приняла приглашение. Пара, подчиненная музыке, казалось, скользила, не касаясь пола. Юстиниана отдалась музыке полностью. Как партнер Нерк был великолепен. Ни одна пара не рискнула присоединиться к ним, чтобы не померкнуть в сравнении. Глаза Нерка сияли, словно впитали в себя блеск всех звезд ночного неба. А Юстиниана, как солнечный день, купалась в красном золоте роскошных распущенных волос. День и ночь сошлись в невероятном кружении.
Он наклонился к ее маленькому розовому ушку:
– Где ты научилась так танцевать?
Юстиниана ускользнула от партнера вдоль его руки, затем вернулась и, глядя в глаза, ответила:
– В монастыре, конечно!
– Я не знал, что монастырь настолько многопрофильный, – улыбался Нерк.
– А ты? – Юстинна не заметила, как они перешли на «ты».
– О! – загадочно улыбнулся Нерк. – У меня были годы тренировок.
Тимур словно прикованный смотрел на эту милующуюся парочку. Музыка казалась ему бесконечной. Он уже подумывал встать и придушить музыканта. Если не придушить, то уж точно заставить замолчать. Но менестрель безнаказанно допел песню, и пара под аплодисменты прошла к своему столу. Тимур встал, перекрыв Нерку возможность сесть рядом с часто дышащей Юстинианой. Каждый учащенный удар ее сердца болью отражался в груди Тимура. Глаза воина налились кровью.
– Пойдем все-таки поговорим о деле, – закамуфлировал Тимур брошенный вызов необходимостью обменяться новостями.
Впрочем, он и хотел сначала обсудить новости от Хельги, а уж потом придавить Нерка к стене и посоветовать ему не приставать к Юсте.
От глаз хозяйки не ускользнула эта ситуация, и когда двое мужчин встали друг против друга:
– О! – с азартом в голосе, но достаточно тихо, чтобы слышал лишь парень за барной стойкой, воскликнула она. – Петушиные бои!
Ее острый взгляд тут же взвесил силы и средства противников. В том, что этим посетителям хватит денег, чтобы возместить ущерб, она не сомневалась. А вот сила обозначилась такая, что восстанавливать, возможно, все придется с нуля. Этого хозяйка позволить не могла, поскольку искренне любила свое заведение. Она свистнула пареньку, дремавшему в закутке рядом с корзиной цветов.
– Эй, ты! Быстро корзину цветов девчонке! Скажешь – от незнакомца!
Парнишка взлетел как ошпаренный. Хозяйка умела отдавать приказы. Поговаривали, что деньги на харчевню она заработала, командуя пиратским кораблем, бороздившим просторы коварного Элладанского моря. Конечно, это могли быть только слухи, но хватка у этой женщины была действительно железная.
Нерк медленно поцеловал Юстиниане руку и уже направился к Тимуру, когда появился заикающийся посланец и вручил девушке корзину с цветами.
