Нандалее не могла себе представить, чтобы карлик был в состоянии победить дракона. Даже среброкрылого.
— Может быть, они нашли тру... тело в глуши?
— Нет, этого не может быть. Безумец сказал, что я могу радоваться, что за меня вступился Хорнбори Драконоборец, поскольку иначе он размозжил бы мне голову. Хорнбори Драконоборец! Они еще этим похваляются!
— Может быть, он просто хвастун. Карлики врут без зазрения совести. Может быть, они...
— Я прочел это в их мыслях! Они присутствовали при том, когда умер среброкрылый. Они там были! Теперь он говорил тихо и настойчиво. Его холодная сдержанность пугала ее.
— Я буду наблюдать за ними. Если они сделают это еще раз, произойдет нечто, что не забудет ни один карлик. В будущем станут осторожнее, полагая, что здесь, внизу, они в недосягаемости.
Нандалее не понимала его гнева. Это ведь просто части мертвого дракона.
— Мертвый был твоим другом?
— Безмозглый среброкрылый — другом? Нет! У них разума не больше, чем у собаки или кошки. Они не умеют творить заклинания, даже интуитивно. Они — прожорливые хищники и ведут жизнь, которой руководит жадность. Живут одним днем, бесцельно. Но они — драконы! Мы все — братья и сестры. Тот, кто убьет одного из нас, делает своими врагами всех, — он сжал кулаки так, что пальцы захрустели. — Уйдем отсюда, госпожа Нандалее. Мы потеряли след.
Некоторое время они молча шли рядом, и даже карлики, которых они встречали по пути к комнате будущих откровений, похоже, чувствовали холод и ярость, окружавшие дракона, поскольку старались обойти его стороной. А Нандалее гордилась. Он сказал мы. Мы! Как будто она уже драконница!
Наконец они добрались до звезды альвов. Темный произнес слово силы, и из скалы поднялись две светящиеся змеи. Нандалее хотела уже войти под арку, когда дракон удержал ее.
— Он был здесь! Может быть, около четверти часа тому назад. Он снова открыл врата, когда мы были в гроте падающей воды. Наверняка сейчас он направляется туда! Если повезет, мы поймаем его прежде, чем он сядет в угорь! Скорее!
Сила позитивного мышления
ОН ненавидел это тело. Карлики! Сгущаться до такой степени было сущим мучением! ЕМУ приходилось плести слишком много заклинаний одновременно и следить за тем, чтобы их узоры не смешивались. Чтобы стереть СВОЙ след, по пути между мирами ОН сошел с золотой тропы и оказался в Ничто. Никто не ходит туда, в Ничто, чтобы искать там что бы то ни было. Если сойти с тропы альвов, окажешься в темноте. Но ЕГО не охватила паника. ОН знал, что наконец может падать, не опасаясь удариться.
Силой одной-единственной мысли ОН вернулся к тропе альвов. В принципе, уйти из Ничто было очень легко. ОН удовлетворенно огляделся в просторном зале. ЕМУ нравилась здешняя суматоха. Деловитость карликов. Они брались за дело, творя свой собственный мир. ЕМУ доставляло радость приходить сюда, наблюдать за ними, путешествовать на их причудливых судах. Еще несколько последних шагов. Штурман махнул ему рукой из люка угря.
— Ты опоздал!
— А я щедро заплачу, — с улыбкой возразил ОН.
Карлик пробормотал что-то невразумительное и подвинулся, чтобы ОН мог протиснуться в люк и спуститься по короткой железной лестнице. Если всего на удар сердца прервется заклинание, убирающее его вес, все, вместе с этой хрупкой лодочкой, окажется на дне подземного озера.
С глухим металлическим лязгом над ними закрылся люк. Матовый свет крохотного янтарина освещал внутреннее пространство. Какие же они жадные, эти карлики! И как же от них воняет! Невероятно, какой паноптикум разнообразных ароматов собран в этих закупоренных деревянных бочках. Смрад изо рта, запах лука, газы, пущенные из желудка, зловоние нестираной одежды и немытых тел. Прогорклый жир? Им, должно быть, кто-то намастил бороду.
— Вот, садись здесь, — штурман протиснулся мимо него и указал на свободное место у коленвала. Затем он снова пробрался вперед, чтобы улечься на живот среди рычагов управления перед иллюминатором.
Дракон занял свое место. Этот угорь был меньше, чем его собственное тело, когда он принимал свой истинный облик. ОН прислонился спиной к борту, просунул ноги в кожаные петли на плоских педалях и, как и все остальные, стал ждать приказа штурмана.
Глухой стук по внешней оболочке угря послужил знаком того, что все тросы отпущены.
— Ну, вперед! — крикнул штурман, и все одновременно принялись крутить педали, приводя в движение коленвал, протянувшийся через всего угря. Несмотря на то что он блестел черным цветом от масла, вращение сопровождалось скрежетом. Этот звук будет сопровождать их всю поездку.
ОН вооружился терпением. ЕМУ нужно продержаться чуть больше дня. С НИМ ничего не может случиться, сказал ОН себе. ОН в безопасности. И, несмотря на это, ОН чувствовал себя несколько неуютно. Это лишало путешествие части привлекательности. ЕГО жизнь слишком безопасна, слишком предсказуема. С тех пор как ОН начал работу над своим великим планом, все в корне изменилось. ОН установит новый миропорядок.
Над НИМ послышалось кудахтанье! Из транспортной сетки, натянутой под потолком, высунула голову курица.
— Это еще что за интересный пассажир? — Ему захотелось схватить птицу, раздавить ее кости СВОИМИ клыками. Нужно взять себя в руки. Такие мысли могут лишить ЕГО формы. Если
ОН вырастет в этой крохотной лодке, она разорвется на тысячи кусочков. Думай, как карлик, то и дело мысленно повторял ОН. Думай, как карлик! ТЫ должен сначала ощипать ее, затем выпотрошить, а потом зажарить. Слишком много усилий, для такого перекуса-то. Слишком...
— Это курица, слепой идиот! — проворчал сидевший напротив него карлик. Светловолосый брюзга, который постоянно что-то жевал. Может быть, корень или кусок смолы. Для карлика от него пахло даже неплохо. Аппетитный кусочек. Гораздо лучше курицы. И металла на нем не слишком много, он не будет застревать между зубами и доставлять неприятности.
— Курица — талисман штурмана, — сказал карлик, сидевший рядом с ним, старый забойщик, похоже, поскольку в морщинах на его лице глубоко засела каменная пыль. — И не обращай внимания на Грунги; он был в дурном настроении еще тогда, когда только что выбрался из мамочки.
— Талисман? Но ведь «Унилех» — хороший угорь, я узнавал.. . — Это действительно было правдой, ОН сделал это, прежде чем впервые довериться этим причудливым судам. Лодка пользовалась хорошей славой. Она тонула лишь дважды, и то каждый раз были выжившие. За тринадцать лет со дня спуска на воду это был очень хороший результат.
— Курица теряет сознание, когда воздух здесь становится слишком спертым. Тогда мы понимаем, что самое время всплывать и открывать люк.
ОН удивился.
— А разве не может она тогда бегать по полу? Я имею в виду, что если воздух у нас над головами станет настолько затхлым, что курица потеряет сознание...
— А ты, видимо, умник, — прошипел Грунги.
