— Нандалее! — произнесла она громче, настойчивее. — Ты помнишь? Ты любил ее. Вспомни!
Гонвалон отвернулся и снова стал смотреть на белоснежное одеяло. На свои ноги.
— Пожалуйста, Гонвалон. Ты не должен верить Махте Нат. Она обманывает тебя!
Он не отреагировал, снова вернувшись к своему безмолвному оцепенению.
— Нандалее, — она снова попыталась пробиться к нему с помощью магии этого имени. Единственной магии, которая не могла ему навредить.
— Ты собирался найти ее. Вспомни! Нандалее! Может быть, она даже здесь. Посмотри на нее. Посмотри на птицу. Она пришла к тебе!
Он задрожал.
— Ее... Ее здесь нет!
Ливианна поцеловала его в лоб.
— Возвращайся. Возвращайся и борись! Не позволяй победить себя. Только не иллюзиями.
Он повернул голову и посмотрел на нее. Если бы ее коснулось раскаленное железо, боль не могла бы быть больше той боли, которую причинил ей этот взгляд.
— Как я должен бороться — без ног?
Ливианна отбросила одеяло.
— Вот они. Посмотри! Это неправда. Она обманула тебя.
Ноги были покрыты корочкой. На бледной коже отпечатались следы множества укусов. Но его плоть заживала хорошо. Он поправится. Его тело...
— Накрой их! Я не могу выносить их вида. Пожалуйста, закрой их.
Ливианна тяжело вздохнула. Это уже не Гонвалон. Махта Нат сломала мужчину, бывшего лучшим мастером меча среди драконников. Он вообразил себе, что стал калекой.
После долгого молчания она взяла его правую руку и повела ею по его ноге.
— Что ты чувствуешь?
Мускулы его щек дрогнули.
— Там еще торчит кость. Она по-прежнему там! Почему вы не обработали рану? Почему...
— Разве мы поступили бы так? Неужели бы мы принесли тебя в Белый чертог и не обработали культи ног?
Он в недоумении глядел на нее. Под глазами темнели черные круги. На лбу блестели мелкие капельки пота.
— Я ведь чувствую это...
— Махта Нат опутала тебя паутиной иллюзорных заклинаний. Ты ранен не тяжело. Только душа...
— Но я не чувствую ног, — возмутился он. — Они... Когда я смотрю туда, то вижу только культи. Когда я смотрю на одеяло, то ниже колен оно лежит прямо на постели! Там ничего нет!
Ну, что еще сказать? Он полностью находился во власти иллюзий, созданных Махтой Нат. Для него они стали реальностью. Ливианна слишком хорошо знала, насколько мастерски плетет заклинания бузина.
Она обвела взглядом небольшую комнату, в которой жил Гонвалон. Несмотря на то что они оба уже давно были наставниками Белого чертога, она никогда прежде не бывала здесь. Комната была под стать ему. Минимум мебели. Не считая нескольких камней необычной формы, лежавших на подоконнике, украшений не было. Ничего личного. В отличие от большинства остальных наставников он не заменил имеющиеся предметы мебели на более красивые, соответствовавшие его вкусу. Сундук с одеждой, кровать, стол с двумя стульями. Это его мир. И окно с прекрасным видом на парк и горы.
Маленькая деряба взволнованно зачирикала. Чего она хочет? Она запрыгала по белой простыне. От волнения она оставила на безупречном покрывале пятно. Она одержима? Ливианна поглядела на нее сокрытым оком. Красный цвет силовой линии, соединявшей птицу с Нандалее, казался ей изъяном. Она чувствовала Махту Нат и в этом заклинании. И Гонвалона! Заклинание питалось от него. С каждым ударом сердца оно пило его силу.
Она снова оглядела густое плетение силовых линий, окружавшее его.
— Что ты видишь?
Ливианна вздрогнула: настолько неожиданным и резким показался ей вопрос.
— Заклинание, которое сплела Махта Нат.
— Почему ты его не разорвешь? Неужели она настолько могущественна, что ее творения нельзя разрушать?
— Не настолько могущественная, — печально ответила она. — Настолько подлая. Она переплела свое заклинание с твоей аурой. С твоей жизненной силой. Если я разорву это плетение, то наврежу тебе. Возможно, даже убью. Лишь ты один обладаешь силой противостоять заклинанию. Ты не сможешь преодолеть его магическим путем. Ты должен осознать, что она опутала тебя иллюзиями. Это единственный путь.
— Боль я себе не придумываю, — с горечью произнес он, глядя на покрывало, где лежали его ноги и сидела маленькая птица.
Ливианна вспомнила о мучениях, ставших ценой за знания, полученные от Махты Нат. Она еще очень хорошо помнила, как мастерски искажала реальность наделенная душой бузина, толкая на грань безумия. Она пришла к бузине не одна. Некоторые не выжили. Другие пришли в отчаяние от того, что сделала с ними Махта Нат. Внезапно ее охватила ярость из-за сына. Он удивил ее. Стал необыкновенным после того, как она от него отказалась. Но теперь он перестал бороться... Значит, она все же не ошиблась в нем. Ему присущ изъян слабости!
Ливианна поднялась. Взгляд ее упал на голенище сапога, торчавшее из-под кровати. Может быть... Она взяла сапог. Может быть, она сумеет помочь.
— Посмотри на сапоги!
Гонвалон не поднял глаз. Ливианна раздраженно отбросила в сторону покрывало. Деряба, возмущаясь, убралась в безопасное место.
— Просто смотри на сапоги, — сказала она и натянула первый на правую ногу Гонвалона. Она не стала натягивать его слишком высоко, чтобы узкое голенище не коснулось настоящих ран и не сорвало корочку. Надела она и второй. — Ну, что ты видишь?
Он по-прежнему смотрел безучастно, но с его лицом что-то происходило.
— Ты больше не видишь сапог? По-прежнему смотришь на свои культи? Как это может быть? Думаешь, я заставила сапоги исчезнуть?
Гонвалон наклонился и ощупал ноги. Зажмурил глаза.
— Их нет. Это... Я не могу...
— Да, она настоящий мастер. Сделала тебя рабом своего заклинания иллюзии. Хочешь весь остаток своих дней быть рабом?
— Я не вижу их. Я не могу их коснуться. Я ничего не чувствую?
— Сейчас ты встанешь! — Ливианна протянула ему руку.
Он помедлил еще удар сердца, затем свесил ноги за край кровати, оперся на нее и встал. Ноги его подкосились, он упал ей на руки.
— Я не чувствую пола.
Это он произнес совершенно нормальным голосом. Ну, хоть скулить перестал.
— Ты научишься ходить заново. Научишься, чтобы жить. Ты Гонвалон. Твое имя — легенда. Ты не сдашься.
— Нандалее... — Он поглядел в окно. — Она где-то там. Я найду ее, — он напрягся и раскинул руки в стороны, чтобы удержать равновесие. — Я найду ее, — снова, на этот раз с нажимом, произнес он. А затем пошел вперед. Сделал всего один маленький, крохотный шаг.
Ливианна улыбнулась. Борись, сын мой, подумала она. Борись!
