Бессмертный Аарон выбрал его для путешествия вместе с ним в Новый мир, в Золотой город. Он и во сне не мог представить себе подобную роскошь. Это было просто неописуемо. Однажды, снова вернувшись в Друсну, он расскажет Бозидару и отцу обо всех здешних чудесах. Они сочтут его хвастуном. Володи усмехнулся. Наконец-то жизнь его изменилась в лучшую сторону. И эта женщина... Она была похожа на дикую волчицу. Сейчас она лежала, свернувшись клубочком рядом с ним — маленькая, хрупкая, чужая. Цвет ее кожи напоминал желудь. Нет, не совсем. Она была немного темнее.
Они спали на тростниковых циновках, а над ними в стенной нише над ложем горела масляная лампа. У ног их лежало одеяло, полное пестрых перьев. Оно давало приятное тепло. Так тепло в Друсне бывало лишь в самые лучшие летние ночи.
Сквозь тьму до его слуха снова донесся ужасающий крик. Володи затаил дыхание. Должно быть, это одна из этих птиц. Малышка просто помешана на птицах и перьях. Повсюду под потолком комнаты висели клетки. У нее были дюжины птиц, маленьких, с пронзительными голосами, и больших с жутковатыми на вид клювами, которые смотрели на него своими черными глазами, когда он любил Кветцалли на тростниковых циновках. Даже стены были украшены веерами из птичьих перьев и яркими картинами с изображениями птиц, нарисованными на глине. Поначалу он думал, что малышка не может быть особенно состоятельной. Дом ее не производил особого впечатления. Слуг не было. Но затем она удивила его и перед любовной игрой дала попить из золотого бокала. Она была из Цапоте. До встречи с ней Володи никогда не слышал об этой империи.
— Кветцалли? — Он провел кончиками пальцев по ее плечам. Та прижалась к нему. Ее левая рука коснулась его между бедер. Шевельнулась, сжалась.
Володи закрыл глаза. Какая женщина! Он бывал в дюжине публичных домов, но такой не встречал никогда. При этом они могли обменяться друг с другом лишь парой слов. Говорили между собой только их тела. Так было и тогда, когда они повстречались впервые, на птичьем рынке три дня назад. На ней была накидка из перьев, сверкавшая всеми цветами радуги. Он смотрел на нее, пока не заметил, что она тоже на него смотрит. Когда он взглянул ей прямо в глаза, то она не опустила взгляд, нет, она выдержала его и, наконец, скупым жестом дада ему понять, что он должен подойти к ней. Кивнув, она намекнула ему, что он должен встать на колени. И он сделал это! Опустился на колени посреди рыночной площади, прямо в грязь перед женщиной, которую никогда прежде не видел!
Она вцепилась ему в волосы обеими руками. Ей нравились его волосы. С тех пор она то и дело повторяла это. Зарывалась руками в его длинные волосы. Он не понимал, что она при этом бормотала себе под нос, и ему было все равно, что о них шептались вокруг. Она взяла его за руку и повела к себе домой. С тех пор они любили друг друга каждый день. Слова были им не нужны.
По тому, как она касалась его, Володи чувствовал, что она уже совершенно проснулась. Он запустил руку в ее волосы, слегка откинул ее голову назад и поцеловал ее. Она высвободилась, мягко укусила его за ухо, а затем оседлала его. Ее руки скользнули по его груди. Она поиграла его светлыми волосами, ущипнула за соски. И вдруг застыла. Внизу в доме послышался звук. Она крикнула что-то, и снизу раздался ответ.
В ее глазах застыл неприкрытый страх. Она вскочила, схватила его сапоги и выбросила их из окна. Мгновением позже за ними последовала его одежда. Когда она схватилась за его мечи, он перехватил ее руку. Никто не тронет его железных мечей! Он начинал понимать, что здесь происходит.
Снизу снова послышался чужой голос. Володи не понял ни слова, но это было и не нужно. Он взял оружие, встал на подоконник и поглядел вниз. Пять шагов. Примерно... Он спрыгнул, приземлился неудачно. Суставы хрустнули. Жгучая боль пронзила его левое колено. Громко залаяла какая-то собака.
Воин поспешно собрал свое платье и похромал к курятнику. Он представлял собой всего лишь крышу из огромных, сморщенных листьев на деревянных подпорках. Между подпорками на белых насестах сидели куры. Они встретили его недоверчивыми взглядами. Некоторые принялись кудахтать.
— Тихо вам! — зашипел он. Затем он высунулся из-под крыши и поглядел на окно. На его фоне отчетливо выделялся силуэт мужчины — высокого, с длинными, до плеч, волосами. Больше было не разглядеть. Он представлял собой лишь тень в окне.
Володи отчетливо услышал вопрос. Тон не оставлял сомнений в том, то это был вопрос, несмотря на то что друсниец не понимал ни слова. Интонации были недружелюбными...
Володи прислонил свои мечи к одной из опор и надел штаны. Тень у окна исчезла. Он снова услышал голоса. Ссора.
Володи проверил, не забыл ли он чего в комнате. Нет. Все на месте. Они пили из одного бокала. Предательского второго не было. Но от нее будет пахнуть их любовью. Станет ли тот парень нюхать ее? Кто он? Ее муж? Ее брат? Если бы он понимал хоть слово! У них настолько чужой язык...
Его мечи рухнули на землю, и воин выругался, в то время как куры в панике ринулись врассыпную. Наверху у окна снова появилась тень. Володи взял свои мечи, когда тот парень наверху взобрался на подоконник. Он собирался прыгать.
Друсниец решил бежать. Он выскочил из курятника и перескочил через низкий забор из переплетенных ветвей. За спиной он услышал, как на двор приземлился мужчина. Парень что-то кричал ему вслед. Володи не оборачивался. Он знал, что нельзя смотреть назад, когда бежишь. Все его органы чувств должны следить за дорогой, по которой он бежал, посреди грязной колеи. Взлетели еще куры.
Парень что-то крикнул ему. Очень громко. Двери открылись. Осторожные фигуры крылись в тени. Они наблюдали.
Володи повернул. Нужно почаще менять направление и молиться духам леса, чтобы не забрести в тупик. Почему Кветцалли отдавалась ему, если она замужем? Что-то в этой истории не так. Она была уже не девственница и очень опытна в любви. Очень! Нельзя сейчас думать об этом. Он снова повернул и оказался в более широком переулке. Улицу обрамляли лавки, в некоторых даже горел свет, на дороге попадались люди. Это был квартал, где жили люди из всех народов Дайи. Не дворцовый квартал, где бессмертные не терпели чужаков. Здесь жили и многие из Цапоте.
За его спиной снова послышался крик преследователя. Володи свернул. Здесь было чертовски темно. Ветхие глиняные домики покосились настолько, что их крыши почти соприкасались друг с другом. Воняло навозной жижей и прогорклым маслом. Конца переулка Володи разглядеть не мог. Грязная вода хлюпала под ногами, а он бежал все быстрее. Дорогие сапоги скоро насквозь пропитаются навозом.
Впереди горел один-единственный красный огонек — дверь, закрытая занавеской из перьев. Вот он, конец переулка! В дверном проеме висела ящерица — головой вниз. Володи провел рукой по глазам. Неужели это сон? Неважно, остановиться — значит погибнуть. Он скользнул сквозь занавеску в комнату, заполненную красным светом раскаленных поленьев. Пожилая женщина с обветренным плоским лицом подняла на него взгляд и одарила его беззубой улыбкой, как будто была с ним знакома. Затем она снова принялась помешивать что-то в измазанном сажей медном котле, стоявшем перед ней на огне. Она не кричала. Почему? Неважно...
