«Не то чтобы я разбирался в женщинах, — пристыженно подумал Артакс. — Я всегда был слишком жаден, чтобы купить пару часов внимания дамы сомнительной репутации. Откладывал каждый медяк, чтобы когда-нибудь заплатить за настоящую жену. Такую, что останется навсегда. Такую, как Альмитра. Только поэтому я здесь».
Но ни одна женщина не бьща похожа на нее, и, в конце концов, он поступил точно так же, как Аарон. Он просто не мог выбрать. Все они были соблазнительны. Поэтому он трижды посчитал до семи.
Он снова окинул взглядом огромную кровать. Она была больше хижины, в которой он жил еще вчера.
Три женщины еще спали. Или просто притворялись? Ждали, чтобы он ушел?
— Они всегда притворяются перед мужчиной, — отозвался незваный голос в его голове. — Они боятся наших прихотей. Мы готовы поспорить, что ни одна из них не спит. Возможно, ночью тоже ни одна не спала. После случившегося они боятся твоего гнева. И боятся, что он обрушится на ту, которая пошевельнется первой.
Артакс попытался вспомнить, о каких событиях говорит мучитель. Он пришел сюда с ними троими. Приходилось опираться на них. А потом они начали...
— Они не особенно старались. Но в твоем случае это было и не нужно.
Артакс сжал руками виски. Как ему избавиться от этого проклятого голоса?
— Правда глаза колет, не так ли? Да, зрелище было жалкое. Едва они принялись за твою лучшую часть, как все веселье закончилось. И, в довершение ко всему, спустя три удара сердца ты впал в глубокую дрему, причем храпел так громко, что слышно было во всем гареме.
Это неправда, мысленно упирался Артакс. Точно неправда! Хоть он и не мог вспомнить, но это не могло быть правдой. Он спросит этих троих о ночи, как только они проснутся.
— Какая потрясающая идея, господин крестьянин. В ней раскрывается весь масштаб твоей трогательной наивности.
Несмотря на то что Артакс понятия не имел, что означает последнее слово, но решил исходить из того, что ничего хорошего.
— Можно было бы сказать «глупости». Слово «глупость» ты понимаешь, правда?
Этот мучитель читает мои мысли!
— Конечно. Поскольку мы застряли в твоей весьма пустоватой голове, то нам известно то немногое, что в ней происходит. И, предвосхищая твои натужные размышления: конечно же, нам известна вся история твоей жалкой, совершенно никчемной жизни. На баб ты до сих пор только смотрел. Был девственником до прошлой ночи. А теперь даже не можешь вспомнить свою первую ночь любви, потому что был пьян. Жалкое зрелище! Именно то, чего стоит ожидать от крестьянина. А что касается твоего плана спросить этих троих о прошлой ночи, то, как ты думаешь, что они ответят? Будут говорить о тебе плохо? Думаешь, захотят, чтобы им голову с плеч сняли? Точно нет. Они будут врать тебе напропалую. Будут рассказывать, каким чудесным, страстным и выносливым любовником ты был. Лучше поверь нашим словам.
Этого я делать уж точно не стану. Нужно убрать этот голос из своей головы. Может быть, Львиноголовый сможет ему в этом помочь?
— Это вряд ли. Мы — Аарон. Ты — всего лишь наш эпизод. Досадная неудача. А мы — бессмертный. Квинтэссенция всего знания, всего опыта всех Ааронов. От тебя у нас лишь телесная оболочка. Преходящее. А мы вечны. И, строго между нами, в этом теле кое-что нужно было подправить.
Артакс оглядел себя. В этом сумеречном свете видел он плохо. Кроме того, его по-прежнему мучила пульсирующая головная боль. Особенных изменений он не заметил.
— Будь же честен с собой! Что с твоим животом? Ты встань! Вчера ты был всего лишь неотесанным чурбаном. А сегодня у тебя атлетически красивое тело. И мы сильно подправили еще кое-что. Мы и не знали, что можно быть таким мелким там...
Глупая болтовня, подумал Артакс, не прислушиваясь. По крайней мере, он решил попытаться.
— Да ты подойди к тазу с водой, что стоит вон там. И оставь уже эти глупые идеи насчет того, что мы тебя обманываем. Мы просто беспощадно искренны. С твоей стороны будет разумнее прислушаться к нам. Через пару часов, когда божественный покончит с твоим жалким существованием, ты станешь частью нас. Так что наслаждайся временем, когда еще можешь сам принимать решения.
Артакс усмехнулся. Ему пришла в голову идея. Кто вообще сказал, что он должен постоянно позволять этим голосам оскорблять себя? В конце концов, это ведь они в его голове. И он им покажет, кто в доме хозяин!
Божественный не покончит с моим существованием, сообщил он себе и Ааронам. Ты был настолько глуп, что встал на поручни, когда тебя атаковали. Может быть, это стало наказанием за твою глупость.
Ха! Вот они и заткнулись, эти болтуны!
Осторожно, стараясь не разбудить ни одну из девушек, Артакс выбрался из постели и подошел к миске с водой. Края ее были украшены прекрасным цветочным узором. Во всей деревне не было миски, которая была бы похожа на эту. Даже у Сирана не могло быть таких сокровищ!
Рядом с тазом на столе стояла масляная лампа. Фитиль которой погрузился настолько глубоко, что на поверхности плясал лишь крошечный огонек пламени. Он осторожно поднял фитиль повыше, пламя начало медленно расти. И тогда, наконец, он смог увидеть отражение своего лица в воде.
Он недоверчиво провел по нему рукой. Это было уже не его лицо! На него смотрел незнакомец. Нос был прямым, глаза — немного темнее, брови — красиво изогнуты. Даже собственные скулы показались ему более четко выраженными. Изменился даже цвет лица, стал немного светлее.
— Ты что, скучаешь по своему старому носу? Ты помнишь, как он выглядел? Похожий на улитку без раковины. Бесформенный комочек.
Но это был мой нос, с горечью подумал Артакс. А это лицо... Он отвернулся от таза.
— Очень важно хорошо выглядеть. Женщины гораздо охотнее отдаются тебе. И подданные внимательнее прислушиваются к тому, что говорят красивые. Красота обольщает, Артакс. Сюда же относятся дорогие платья и самоуверенное поведение. Внешний вид важен. Если ты красив, в тебе сразу предполагают внутреннюю красоту. Думают, что ты добрый и справедливый правитель. Реальность меркнет перед твоей внешностью.
Артакс вспомнил о нескольких ужасах из воспоминаний Аарона. Бессмертному нравились все возможные жестокости. Содрогнувшись от отвращения, Артакс покачал головой.
— Так тебе от нас не избавиться, — настаивал голос.
— Это всего лишь сон, — негромко пробормотал он. — Просто кошмарный сон.
Он вспомнил о том, как на протяжении первых недель после того, как стал лесным крестьянином, был настолько неосторожен, что съел один из даров леса. На вид они были похожи на яблоки, пахли очень хорошо и были сладкими на вкус. Едва съев их, он почувствовал головокружение. Ему пришлось сесть, и два дня он просидел, прислонившись к стволу дерева, и хихикал. По крайней мере, именно так ему сказали впоследствии. Мир слился в карусель ярких красок, и в какой-то момент жена горшечника, жившего в двух улицах от него в его родной деревне Бельбек, спасла его из водоворота красок. Однажды он наблюдал за тем, как она купалась в реке. Видел, как она поднимала юбку. Какой у нее был зад! Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее сливалась она с образом его Альмитры, что ему очень и очень понравилось. Горшечница родила своему мужу двоих детей. К сожалению, двух дочерей. Нельзя ведь получить все и сразу. В лесу она тоже поднимала юбку. Конечно, на самом деле ее там не было. Позже он услышал, что эти подлые яблоки называются яблоками грез. Они запутывают людей.
