— Вы свихнулись? — проскрипел магистр. — Что здесь происходит?
На мгновение все остановились, отвлеченные голосом Рифальда, но тут же продолжили начатое, за исключением одного из помощников. Он посмотрел на своего хозяина мертвым взглядом и направился в его сторону. Рифальд в испуге захлопнул дверь. Только сейчас магистр понял, что произошло нечто, чему пока он не может дать объяснение. Через минуту послышался скрежет ногтей по обшивке двери. Обезумевшие люди пытались добраться до своего хозяина. Старик отошел к своему столу, устало опустился на стул и обхватил руками голову. Он понял, что это конец — конец его власти, его надеждам.
Оставаться в подвале лаборатории он не видел смысла, все равно не удастся продолжить эксперимент в такой обстановке. Глухие удары человеческих тел об дверь были тому подтверждением. Люди, подвергнутые воздействию магии Мертвых, превратились в безмозглых тварей, жаждущих крови и плоти ближнего, и теперь не отступят до тех пор, пока не доберутся до него или не убьют друг друга. Дожидаться развязки Рифальд не собирался, он открыл телепорт, выбрал нужную телеригу и шагнул прочь из лаборатории.
Магия Мертвых вышла из-под контроля старика, подчиняя себе всех разумных. Она набрала силы для самостоятельного существования и больше не нуждалась в проводнике. В благодарность за освобождение магия Мертвых пощадила магистра, предоставив ему возможность самостоятельно выбираться из сложившейся ситуации.
Над Арлилом нависла серьезная угроза, о которой пока никто не догадывался.
* * *
Книга вернулась к ее законной владелице, и нас ничего больше не задерживало в мире Лаврентия Васильевича. Осталось только поквитаться со зловредным Коллекционером и переместиться на Арлил. Мозг лихорадочно работал, предлагая варианты мести. Но я никак не могла найти вариант, который бы позволил сделать это без ущерба для моего здоровья.
К тому же мне не давали покоя мысли о Ди. Неспроста малышка появилась в нашей с Антеей жизни. За свои двадцать три года я хорошо усвоила, что случайностей не бывает, и все имеет то или иное предназначение, главное — правильно его понять. Все наши встречи и расставания это уроки, которые мы обязаны пройти и сдать как экзамен. Справился с поставленной задачей, то получаешь «зачет», а нет — добро пожаловать на повторный круг испытаний. И не факт, что переэкзаменовка будет легче.
Я могла бы долго ломать голову и искать ответ о предназначении Дитя Ночи, как вновь сила Лаврентия Васильевича дала о себе знать. Феликс успел заметить, как я проваливаюсь в подсознание, но переход произошел так стремительно, что Меч не смог удержать меня в реальности.
Темно. Пахнет крысиным пометом и подвальной сыростью. Я села возле запертой двери, обхватила коленки и еле слышно заскулила. Впереди два долгих мучительных часа наказания. Наша воспитательница, Тамара Васильевна, любит практиковать такое: за малейшее непослушание она безжалостно запирает провинившегося в темном и страшном подвале детского дома. И ей плевать, что шестилетний ребенок сходит с ума от страха перед темнотой и шуршанием по углам. Слабый свет из щели под дверью рассеивал мрак только вокруг моих ног.
Ну что я такого сделала? Спрятала кусочек черного хлебушка под подушку. Так ведь есть постоянно хочется, особенно вечером. Она нашла его и больно вцепилась мне в волосы, дергая за них и оря на всю спальню, что только крысы воруют и прячут еду. А раз я поступила так же, то и место мне среди крыс. Тамара Васильевна отволокла меня за волосы в подвал и, запирая дверь, прокричала, что вернется через два часа. Больно и обидно. Я же свой кусочек спрятала, не чужой!
Мелкая дрожь била по всему телу, холод пробирался под одежду. Слезы текли по щекам, а я боялась даже пошевелиться, чтобы смахнуть их. В голове крутились мысли, как выбраться из жуткого заточения. Был бы у меня волшебный ключ, отпирающий любые двери, я бы вмиг сбежала из темницы. Только откуда у маленькой шестилетней девочки такая роскошь?
— Най, Най, — раздалось из темноты.
Мне стало еще страшнее, и я заплакала в голос. Где моя мамочка?! Почему она не приходит и не наказывает злую Тамару Васильевну? Я все жду, жду, мою мамочку…
— Най, ты слышишь меня? — позвал голос.
— Кто тут? — размазывая слезы, спросила я.
— Это я, Ди.
Из темноты вышла девочка, примерно моего возраста. Слабый свет позволил разглядеть лишь контур ее тела. Голос девочки был незнаком мне, и я решила, что она, скорее всего, новенькая. Подойдя вплотную, девочка протянула руку:
— Идем со мной.
— Как? Дверь заперта, и потом, Тамара Васильевна за непослушание накажет еще сильнее.
— Не бойся, — новенькая говорила твердо и уверенно, — дверь я открою, у меня есть ключи. А Тамара Васильевна тебе больше ничего не сможет сделать.
— Откуда ты знаешь?
Мне очень хотелось верить девочке, хотелось навсегда сбежать из детского дома, но страх все-таки давил на сознание, заставляя оставаться на месте.
— Я — Ди. Разве ты не расслышала? Ди многое знает и многое умеет.
— Почему? — Ее пояснение еще больше запутало меня.
— Потому что Ди — это Ди. Идем?
Теплая ладошка сжала мои окоченевшие пальцы, наполняя мое сердце уверенностью. От ее прикосновения в подвале стало как будто светлее. Страх и отчаяние отступили. Девочка потянула меня на себя, помогая встать.
На секунду перед глазами запрыгали цветные шары, и я вновь оказалась в реальности. Рядом стояла Антея, с волнением глядя на меня, а Дитя Ночи продолжала крепко сжимать мою руку.
«Пора заканчивать со всем этим, — пробубнил Феликс. — Ты уже не в состоянии удерживать силу Лаврентия, подреальность затягивает тебя все глубже и глубже».
Впрочем, Меч зря старался растолковать положение дел, я и так все прекрасно осознавала, но выхода из сложившейся ситуации не видела. А те, что существовали, совершенно не устраивали: возвращать силу Лаврентию Васильевичу не было никакого желания, но и расплачиваться собственной жизнью за возможность наказать Коллекционера тоже не хотелось. И тут меня словно током пробило.
— Ди, зайка, а как ты проникла в мое подсознание?
Девчушка хитро улыбнулась:
— Когда ты отключилась, Ан сказала, что если тебя не вытащить оттуда, куда ты ушла, то будет… ой, слово забыла.
— Что будет? — я вопросительно посмотрела на Хранительницу Врат, та густо покраснела.
— Не сдержалась, прошу прощения.
— Вспомнила! — малышка захлопала в ладоши. — Она сказала, что будет полный пи…
Антея зажала девочке рот:
— Зайка, не произноси это слово, оно плохое.
— Очень-очень плохое, — я многозначительно посмотрела на Хранительницу Врат.
В знак согласия Ди закивала, Антея убрала ладонь от ее губ.
— Хорошо, я никогда не стану произносить это слово, к тому же оно мне самой не понравилось. Вот «конфета» звучит намного вкуснее, или «шоколадка».
