Распахнув ставни пошире, скоро по одному я втянул в комнату всех остальных – Вада, Натана, Лето… Я не стал намекать, что у нас с ними общие знакомые: незачем раньше времени обстановку накалять; имя свое назвал только аанцам. Втащил Нарло и, так сказать, виновника торжества – смуглого гвардейца Карсуэ.
Когда выяснилось, что вопросы к таким, как он, накопились не только у меня, я сразу же предложил хорошее местечко, где можно спокойно поговорить по душам. На первый взгляд, нам бы лучше подошел какой-нибудь мрачный подвал, но это предубеждение. Во-первых, подвалов на всех не напасешься, во-вторых – в трактире посреди города нас станут искать в последнюю очередь.
Плотно прикрыв ставни так, что в комнате осталось совсем немного света – пусть уж пленник думает, что он-таки в подвале, – мы усадили гвардейца на стул, хорошенько привязали к спинке.
– А если он закричит? – спросили меня, кажется, раз в десятый.
– Я его успокою.
Договорились – точнее, я решил, что допрашивать пленника буду сам. В конце концов, я здесь самый умный.
Вад, Натан, Лето и Нарло прижались к стенам.
– Итак…
Положив ладонь гвардейцу на шею, я слегка коснулся его черным огнем. Конечно, он тут же очнулся. Я думал, он еще и орать станет, но он только чуть вздрогнул и открыл глаза.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я.
– Здравствуйте, – не менее вежливо ответил гвардеец.
Гм… кажется, в этот раз издевались надо мной.
– К делу. Ты понимаешь, в каком положении оказался?
– Очевидно, меня взяли в плен и сейчас станут допрашивать. Может быть, даже пытать.
Гм… в другой ситуации мы наверняка стали бы с ним хорошими друзьями…
– Кто ты такой? – решил я начать с самого простого.
– Лейтенант гвардии Карсуэ, – заученно ответил пленник. Слова он выговаривал хорошо, но чувствовалось в его речи что-то нетермилионское… Даже не скажу, что именно.
– Верю. А в какой стране ты родился?
– В Термилионе.
– А вот это неправда.
Гвардеец посмотрел на меня насмешливо.
– А если я тебе ухо отрежу? – пригрозил я.
– Новое вырастет.
– Ясно…
Как допрашивать дальше, я не знал. Небольшой опыт у меня в этом деле был, но до этого ответы всегда приходили очень легко. Я демонстрировал силу, меня пугались – и сразу все рассказывали. А тут как? О том, что я могу ему руку оторвать, не вставая с места, он и так знает. Ну, а просто пытать – это как-то… э-э… негигиенично прежде всего.
С полминуты я старался придумать что-то, потом ко мне придвинулся Вад:
– Говоришь, орать он не будет? – спросил он меня.
– Нет.
– Хорошо.
Взяв смуглого за руку, аанец сломал ему мизинец.
Тут бы гвардеец, конечно, молчать не стал, но я успел положить руку ему на плечо. Положить и чуть надавить энергетической оболочкой в сторону шеи. Этот способ – развитие естественных способностей саабат и келото. Придумал я его недавно, и возможности проверить пока не представлялось… Но получилось все же.
Из глотки пленника вырвался бессвязный хрип.
– Так в какой стране ты родился? – глянул я гвардейцу в глаза.
Несколько секунд он смотрел на меня с ненавистью, потом в его взгляде вдруг что-то резко изменилось.
– Камиткхэ икиниий сахатве! – выдохнул он.
Я, сказать по правде, перепугался. Черт возьми! Неужели они все так умеют?!
Мгновенно у меня в руке появился меч. В комнате было четверо, и если бы они накинулись на меня все вместе, я бы, конечно, справился, хотя без шума бы не обошлось. Да и Вада с Натаном на куски рубить нежелательно…
Я был готов к бою, но… ничего не происходило. Прошла одна секунда, вторая… все спокойны и смотрят с недоумением и на меня, и на смуглого.
– Это заклинание, – ответил я на немой вопрос Вада.
– Да… что-то такое я почувствовал… Но оно ведь не подействовало?
– Нет вроде бы.
Мы обернулись к пленнику. Если он и был удивлен произошедшим, то виду не подал.
– В какой стране ты родился?
– Да пошли вы…
Спустя час даже Ваду и Лето пришлось признать, что весь их бесценный опыт в этот раз оказался недейственным.
– Бесполезно, – поморщился аанец, за неимением лучшего вытирая руки о подушку: – Он не скажет.
– Было бы у нас несколько дней… – протянул Нарло.
– Вряд ли бы что-нибудь вышло, – возразил Вад: – С такой волей за несколько дней он нашел бы способ себя прикончить…
Нельзя сказать, что происходящее портило мне аппетит – такого вообще ни про что нельзя было сказать, – но выглядело все это нереально и капельку сумасшедше. Вад, Лето, Нарло – Натан, прижав культю к груди, спал в кресле в углу комнаты, – соревнующиеся в способах причинять боль, и растерзанный привязанный к стулу пленник. Наверное, если бы он плакал, просил пощады и задыхался от ужаса, это было по-настоящему страшно, тошнотворно, но гвардеец только время от времени хрипел и смотрел на всех злыми и бесстрашными глазами. Странно, но поломанное окровавленное тело не вызывало отвращения – скорее, наоборот, восхищало. Кажется, дело было как раз в этих глазах. Потух бы взгляд – пленник тут же превратился бы в грязного и вонючего.
– Здесь больше нечего делать, – негромко сказал Лето. – Пора кончать с этим и уходить.
– Хорошо, – согласился Вад, – Тот человек, о котором ты говорил, в порту?
– Да.
– Тогда вот что…
Происходящее больше всего напоминало мне ситуацию «Тупик подкрался незаметно». Кое о чем расспросить гвардейца очень хотелось, но способа, кажется, не было. Придумать ничего не получалось. Чтобы ворот не давил на шею, я расстегнул на куртке несколько верхних пуговиц. Может быть, кровь прильет к голове, и в ней сразу появятся мысли?
Вад все еще обсуждал с Лето что-то насчет корабля, а я вдруг услышал:
– Что это?
Гвардеец не отводил взгляда от моей груди. Что его могло там заинтересовать? Серая рубашка, расстегнутая куртка и старый талисман на шее. Гм… Я, конечно, красивый, но причин пялиться на меня настолько откровенно лично я не улавливаю.
– О чем ты?
– Талисман. Откуда он у тебя? – Выражение на лице пленника и во время пытки было вполне осмысленным, а сейчас он просто врезался в меня взглядом.
– Всю жизнь на шее висит, – недоуменно ответил я. – От матери…
Меня как молнией ударило:
– Ты видел его раньше?! – крикнул я.
Все тут же обернулись ко мне, Натан проснулся, да и в коридоре почти наверняка услышали, но мне на это было глубоко наплевать. Внутри все пылало. Я, наверное, лет десять не вспоминал об этом почерневшем кусочке дерева, но теперь… Если он сможет что-то рассказать о них… о родителях…
