Дом убитой на фоне остальных отличался пусть не аскетизмом, но хотя бы намеком на умеренность – как снаружи, так и внутри. Мы, чувствуя себя кем-то вроде мародеров, обшаривающих карманы убитого, медленно оглядывали одну комнату за другой (их было шесть, не считая подсобных помещений, что, подозреваю, по меркам Эвра, равносильно суровому изнурению плоти). Сама не знаю, что я рассчитывала найти. Злобную преступницу, роющуюся в вещах жертвы (ага, она специально неделю мешкала, ожидая нашего появления)? Записку: «В моей смерти прошу винить такую-то»? Лучше, наверное, подробный дневник с указанием мотивов плюс набор отпечатков пальцев убийцы и пару-тройку ее носильных вещей со следами крови в качестве завершающих улик. Впрочем, мы не умеем снимать отпечатки и анализировать кровь. Всей-то лаборатории у трех великих сыщиц – театральный бинокль. Негусто!
Будь дело на Земле, сама обстановка сказала бы многое о характере Деллы. Но мы находились в другом мире и плохо представляли себе, что там является общепринятым и естественным, а что – проявлением индивидуальности. Вот, например, три санузла – это как, нормально на одного или свидетельствует о… о чем? О брезгливости к гостям? Заботе о служанках? Плохой работе желудка?
Однако последняя, самая дальняя из шести комнат все же преподнесла сюрприз. Едва я открыла дверь, как почувствовала… трудно объяснить. Словно каким-то запахом шибануло – притом что запаха в помине не было.
Больше всего помещение напоминало мастерскую скульптора… нет, скорее мастера инсталляций. Кто еще оставит на длинных полках, тянущихся вдоль стен, вперемешку множество шаров из разнообразного материала, странных изогнутых палок, битых керамических изделий, предметов одежды, склянок с жидкостями, а также массу вещей, которым я в нашем лексиконе и вовсе не в силах подобрать название. Причем все эти предметы обладали некой общностью… я ясно ее ощущала, хоть и не понимала сути. У меня нередко так бывает с произведениями искусства. Чувствуешь, а логическому анализу не поддается.
– Вот этот лучше всего получился, правда? – улыбнулась Лиза, нежно погладив ярко-синюю маленькую штучку.
Я призналась:
– Никогда не задумывалась, занимаются ли ведьмы творчеством. Выходит, занимаются.
– Женьке лучше знать, насколько творческий процесс – создание артефактов. Что скажешь, Жень?
– Артефактов? – тупо переспросила я.
– Ну да. Если бы я нарисовала натюрморт, назвала бы – Кладбище неудавшихся артефактов. Они все здесь немножко действуют, только нестабильно и… короче, лучше ими не пользоваться.
– Почему ты решила, что это артефакты? – заинтересовалась Женька.
– Потому что видно, – с удивлением объяснила Лиза. – А вам разве нет?
Я пожала плечами:
– Увы. Так что имей в виду – на этой планете вся надежда на тебя. Ты – наша умница и красавица. А что именно делают данные артефакты, ты определить можешь?
Подруга провела пальцем по одному предмету, второму, третьему.
– Нет, не могу. Но они повторяются. То есть Делла пыталась создать что-то конкретное, у нее не получалось, она пыталась снова. После десятка попыток бралась за другое. Этот шар, например… почему-то он мне страшно не нравится. Может, оружие?
– Пульнешь таким в лоб – мало не покажется, – хмыкнула Женька. – Тяжелый как черт!
Мы еще немного порыскали по комнате. В основном всякий хлам – наверное, материал для работы (артефакты ведь создают из чего попало). Зато одна из полок в шкафу оказалась забита плотно скрученными свитками. Я развернула первый попавшийся.
Вопрос о том, владею ли я эллийской письменностью, разрешился в два счета. Нет, не владею. Что означают красивые иероглифы, покрывающие пергамент, – ума не приложу. Текст скорее рукописный, чем печатный, и оставляет впечатление старины, однако реально довольно свежий, даже пальцы пачкает. Или это не буквы, а орнамент? Буквы, однозначно. Наверху заголовок, потом оглавление, далее отдельные разделы, иногда даже с иллюстрациями… ой! – Девчонки, это «Справочник ведьмы», – сообщила я. – Узнаете картинку?
– Точно, – кивнула Лиза. – Делле для артефактов действительно нужна инструкция. Наверное, это раритет, привезенный с Эллии.
– Новенькая копия, – объяснила я. – Обидно, что мы не знаем алфавита. Наверняка есть отличия от нашего варианта.
Мы продолжали бессмысленно и жадно пялиться, когда в дверь неожиданно постучали. Я, вздрогнув, зачем-то стала пихать рулоны обратно в шкаф, словно была воровкой, забравшейся в чужую квартиру, и напоролась на возвращение хозяев. Женька молниеносно схватила шар, который мы приняли за оружие, и притаилась у входа. И лишь Лиза, как полагается нормальному человеку, вежливо произнесла:
– Входите, пожалуйста.
На пороге появилась ведьма. Я уже отличала их от аборигенов не только по цвету кожи, а… ну не знаю. Вы ведь не перепутаете ребенка со взрослым, даже если они одинакового роста? Так и здесь. Посетительница, кстати, отнюдь не казалась старухой, скорее нашей ровесницей.
– Добрый день, – поздоровалась она. – Я Алвира, подруга Деллы. Я не помешала? Просто мне очень хотелось с вами поговорить. Увидела, что вы пошли сюда, и рискнула. Все лучше, чем тревожить вас вечером, во время праздника, или мешать отдыхать в Гостевом доме. Но если вам сейчас не до меня… я понимаю, только сегодня приехали, и сразу я с делами… – Она смущенно улыбнулась.
– Что вы! – вскинулась я. – Очень удачно, что вы здесь. Мы сами хотели вас искать.
Все-таки женский мир отличается от мужского! Мужчины бы припахали нас к работе с первого мига, и не подумав извиняться. Размышляя об этом, я замешкалась, и меня опередила Женька. Она, слава богу, не стала кидаться шаром, но в каком-то смысле огорошила всех ничуть не меньше.
– А вот скажите, – уточнила она, сверля пришедшую загоревшимся взором, – вы так выглядите на самом деле или это одна видимость?
Я, опешив, самым неприличным образом уставилась на Алвиру. Симпатичная: высокая, темноглазая, русоволосая, однако в целом ничего особенного. Что вдруг на Женьку накатило?
Алвира расхохоталась.
– А в чем разница между на самом деле и видимостью, вы не могли бы пояснить?
Женька пожала плечами:
– Можно из-за колдовства выглядеть не на свой возраст. Но все равно это будет видимость.
А, вот она о чем! Прощупывает перспективы. Вдруг, развив магические способности, никогда не постареешь? Хорошая идея! А то несчастные женщины делают сперва ботокс, затем поддтяжку с липосакцией, потом… короче, не слишком себе это представляю и вряд ли когда подвигнусь, однако знать, что до самой смерти избежишь морщин, седых волос и лишнего веса, было бы приятно.
– Не очень поняла… – нахмурилась собеседница. – Мне семьсот шестьдесят три, если вас это интересует.
– Я не о том, – поправилась Женька. – Ясно, что раз вы на Фабре уже семьсот лет, то вам никак не меньше. Можно прожить долго, но не постареть. А можно, постарев, наколдовать себе чужую внешность. Это разные вещи.
