– Хитрые, сволочи! – прокомментировала Женька, придвигаясь ко мне. – Будь их меньше, приказ подействовал бы и на расстоянии – не проблема. А с таким количеством мне на расстоянии не справиться. Но пусть хоть один попробует подойти – вмиг раскается!
Однако подходить они не собирались. Вжик – что-то просвистело у самого виска, я едва успела отклониться.
– Девчонки! – заорала я так громко, словно доходчивость информации зависела от количества децибелов. – Перемещаемся обратно! Куда угодно! Нас сейчас расстреляют!
– Мне бы хоть две минуты спокойствия, чтобы сосредоточиться, – простонала Лиза, отскакивая от очередного снаряда.
Увы, двух минут не было. Это я, конечно, виновата. Видела ведь красную линию – значит, следовало соглашаться на боковой вариант, пусть он и тупиковый. Мне подсовывают подсказки под самый нос, а я, упрямая идиотка, отворачиваюсь и лезу куда не надо. Теперь мы умрем… и почему-то самым обидным казалось – даже не догадываясь, кто нас убил и почему…
И тут раздался голос. Все на том же незнакомом языке – очевидно местном, – однако интонации совсем иные. Не визгливые и нервные, а спокойные и… не найду слов, чтобы правильно описать. Пусть так: этот голос словно бальзамом омывал душу, врачуя все ее раны. Не спорю, звучит пафосно и невнятно. Попробую заново. Откуда возник призыв познать самого себя? Из того факта, что мы себя до конца не понимаем. Кто-то платит психоаналитику, другие обходятся без помощников, но у каждого есть в душе закоулки, до которых трудно добраться. А они требуют внимания и болят. Мне в подобных случаях помогает искусство. Раз – и осветило уголок, который я исследовала раньше на ощупь, и ты с удивлением и радостью думаешь: как же все просто и прекрасно!
Верю, яснее вам не стало. Одно несомненно: на фоне агрессии голос склонял к миру, причем делал это так убедительно, что противостоять было невозможно. По крайней мере выстрелы прекратились, враги опустили оружие.
К нам медленно приближался человек. По пути он говорил несколько слов, обращаясь к одному, второму, третьему – те поворачивались и исчезали в темноте. Вот уже и нет почти никого – лишь мы с девчонками, таинственный спаситель и пара несчастных, которых я околдовала, – они, похоже, страшно не хотели уходить.
Я завороженно пялилась на загадочную личность, внушающую что-то пострадавшим от меня беднягам. Высокий, худой, немного нескладный. Вытянутое аскетичное лицо. И мягкий, беззащитный взгляд человека, никогда не встречавшегося со злом… или встречавшегося, но все равно не верящего в его существование. Такой часто бывает у Лизы, а больше я ни у кого не замечала.
Парочка нехотя отступила на несколько шагов, затем еще… а потом тот, что поближе, вытащил трубку и поднес ко рту. Я вдруг четко увидела траекторию – Лизе в левое плечо, и онемела от ужаса, вместо того чтобы закричать, предупредить. Лиза неподвижно стояла в голубом облаке своего чудесного платья и почему-то улыбалась.
Незнакомец, рванувшись, закрыл ее собой. Околдованные, что-то гортанно крикнув, понеслись вдаль, не разбирая дороги. Но мне было не до них. Сперва я бросилась к подруге, по-прежнему неподвижной, словно статуя. Все в порядке, цела! А ее спаситель? Ох… ох… в его руке торчала тонкая длинная иголка.
Я услышала собственный голос, зачем-то сообщающий: «Игла бабутты. Красивое, но смертельно ядовитое растение».
– Ничего, – спокойно произнес незнакомец. Он говорил по-эллийски, ни на миг не отрывая взгляда от Лизы. – Значит, пришел мой срок. Мне почти не жаль. Ты удивительно красивая. Я думал, нет ничего прекраснее заката над морем, но я ошибался. Это тоже счастье – увидеть напоследок самое прекрасное, что есть в нашем мире. Спасибо тебе!
– Мое имя – Лиза, – тихо ответила подруга.
– А мое – Тиан…
Лишь тут я, наконец, очнулась.
– Женька! – почти в истерике завопила я. – Прикажи ему излечиться! У организма есть внутренние резервы, надо только до них достучаться! Яд еще не успел разойтись! Пусть соберет его и выведет, пожалуйста, попробуй!
Женька среагировала моментально. Сделав шаг вперед и осторожно вытащив иглу, она с силой произнесла:
– Я приказываю тебе выжить! Я приказываю тебе собрать яд, вывести его из организма и стать совершенно здоровым! Я приказываю тебе!
Незнакомец улыбнулся, по-прежнему не отводя глаз от Лизы.
– Я не слышал, чтобы этим можно было помочь, но благодарю за попытку. Я прошу вас… если Лиза не против. Не знаю, сколько мне осталось, но я хотел бы эти минуты провести с нею наедине. Больше ничего, не пугайтесь… просто пробыть рядом… вдвоем.
Я обернулась к Лизе – решать-то ей. Однако спрашивать не было нужды. Мы с Женькой дружно побрели неизвестно куда.
Далеко уходить мы не стали – и сил не было, и боялись заблудиться. Обнаружили на соседней полянке лавочку и тут же на нее плюхнулись.
– Время от времени будем тайком заглядывать к ним, – распорядилась Женька. – Вдруг он умрет, а Лиза от переживаний потеряет сознание. Надо следить!
Я кивнула.
– Что это было? – помолчав, уточнила подруга.
– Любовь, – вздохнула я. – С первого взгляда.
– Дурочка, я не об этом. Что за мужики к нам вязались? Чего хотели? Почему ночуют в парке? Кто этот подозрительный тип с Лизой?
Я лишь пожала плечами. Ответа не было ни на один вопрос. Мне было грустно и тревожно. Подряд столько странных, невообразимых событий – бессмысленное нападение, неожиданное спасение, ранение спасителя и, наконец, его романтическая просьба. Признаюсь, последнее являлось для меня не меньшей фантастикой, чем остальное. От Лизы всего можно ожидать, но от зрелого мужчины… На Земле подобные истории я считала выдумками, созданными специально для утешения сентиментальных дам. Правда, на Фабре гендерные роли распределены иначе, поэтому не стоит зацикливаться на привычных стереотипах.
Как бы там ни было, Тиан показался мне искренним и совершенно не инфантильным. Очень хотелось, чтобы он остался жив. Исцеление по приказу, похоже, не удается, однако я надеялась на особые Женькины способности. Другие не справятся, а она возьмет да сделает! Ох… а если нет? Вдруг он уже умер?
Я осторожно просунула голову через кусты. Лиза с Тианом по-прежнему стояли и смотрели друг на друга. Как только позвоночник не заболит? Они разговаривали – по крайней мере, иногда делали легкие, почти неуловимые жесты.
– Даже не прикоснутся друг ко другу, – заметила Женька. – Ну, эта Лизка!
Прошел час, другой. Моя вера в медицинские способности подруги постепенно усиливалась, а страх, что загадочный спаситель умрет, пропорционально уменьшался. Зато стал пробирать холод – прямо-таки до костей. Погода была хорошей, однако мой наряд мало подходил для ночных посиделок на открытом воздухе.
Женька, вскочив со скамейки, сделала несколько энергичных наклонов.
– Ужас, как все затекло, – пояснила она. – Сколько можно торчать тут, словно пень?
