– А вы попробуйте.
– Хорошо. – Леон намотал цепь на кулак, напрягся. – Нет.
– Еще… Сильнее. Порвите ее!
Леон снова попробовал, потянул так, что вздулись вены на лбу и заломило мышцы.
– Нет. Это невозможно.
– Хорошо. – Лакруа взял цепь в руки. – Давайте посмотрим.
Он ухватился поудобней. Потянул. Закрыл глаза. Глубоко вдохнул. По его телу прошла будто бы волна! Цепь натянулась так, что Леону послышался звон! На какой-то миг он подумал, что ничего не получится, но вдруг одно звено звонко треснуло и разошлось в стороны. Лакруа выдохнул и медленно расслабился. Открыл глаза и вручил онемевшему юноше порванную цепь.
– При этом мы с вами в близком весе. К тому же я немного подзапустил свое тело.
– Но как?
– Сила не в мышцах. Она в жилах. И это большая сила. Многие говорят, что натренировать их нельзя. Но я знаю секрет. Он совсем простой. Через некоторое время, если вы будете следовать моим советам, будете быка валить на землю, ухватившись за рога. Хотите?
– Конечно!
– Тогда цепь должна стать вашим другом. Я покажу упражнения. А теперь к фехтованию. Я принес несколько клинков. Вот, выбирайте.
Лакруа показал на длинный сверток.
Леон откинул ткань. Чего там только не было.
Тяжелые фальшионы, мечи наемников, короткие ятаганы, несколько сабель и даже похожий на серп меч пустынных кочевников.
– Что нравится?
– Вот этот… – Леон тронул рукоять фальшиона. Тяжелого опасного оружия.
– Ну нет. – Лакруа покачал головой. – Это грубое оружие. Хорошо проламывает как шлем, так и череп под ним. Хорошо в свалке, когда прикрыты и спина, и фланги. В мирное время ситуация может быть не такой надежной. Возьмите это. – И он вытащил из кучи средней длины обоюдоострый меч с выгнутой вперед дугой гарды и навершием, похожим на яблоко. Короткая рукоять, которая сначала показалась неудобной, плотно ложилась в руку. Лезвие, конусом сходившееся к острию, давало хороший баланс. К тому же меч был очень легким.
Леон несколько раз взмахнул им.
– Это для тренировок, – пояснил Лакруа. – Слишком легкий для сложных ситуаций. Мы будем оттачивать вашу технику, а не силу. Ставить руку, ноги, учить тело двигаться.
Наставник отошел в середину площадки.
– Видите круг на земле?
– Да.
– Я стою в центре. Вы – атакуете. Ваша задача – выкинуть меня из круга. Как угодно. Прошу.
Он отсалютовал Леону, чуть задержав меч в положении подвысь.
Юноша повторил его жест и без всякого предисловия атаковал сверху вниз. Удар, который граф легко блокировал, не был основным. Легко коснувшись лезвием, Леон тут же сдвинулся в сторону и ударил в корпус, под левую руку. Лакруа просто опустил кисть вниз. И выпад пришелся в основание его меча. Сильный удар граф принял на самую надежную часть лезвия. Леон, поняв, что происходит, прыгнул вперед, собираясь воспользоваться тем, что меч противника сейчас практически прижат к телу. Это позволило бы сделать толчок и, может быть, сбить графа с ног. Однако Лакруа не дал ему такой возможности, просто сдвинув клинок в сторону и столкнув Леона с направления атаки. Юноша понял, что проваливается, но вовремя восстановил равновесие и даже ушел назад с защитой. Граф остался стоять на прежнем месте.
Леон снова пошел вперед. Теперь более осторожно. Он сделал выпад, на который Лакруа даже не среагировал. Потом Леон атаковал ноги, что заставило наставника сделать батман и отбить лезвие. На этом движении юноша и попытался развить свою атаку. Он попытался проломить защиту противника несколькими сильными ударами, и когда ему показалось, что обнаружилось слабое место, сделал двойной перевод, выйдя на укол в живот. Дальше получилось что-то странное. Сам граф отшагнул в сторону, мелькнула в воздухе его кисть, что-то крепкое ухватило Леона за запястье, последовал резкий рывок вперед. Юноша потерял равновесие и рухнул. Однако при этом он сумел сгруппироваться и выйти из падения с перекатом. Это был хороший ход. Однако наставник не позволил ему подняться. Он сделал несколько шагов вслед за Леоном и приставил свой меч к его шее как раз когда тот собирался подняться.
– Очень интересно, – сухо сказал Лакруа. – Однако, увы, предсказуемо. Может быть, на человека, не знакомого с имперской фехтовальной школой, это произведет впечатление. Однако я ее знаю слишком хорошо. Вы были очень хорошим учеником, Леон. В школе ваш учитель фехтования отзывался о вас хорошо.
– Хорошо? – Леон не поверил своим ушам. Учитель фехтования был злобным тощим старикашкой, который брал вместо меча палку и лупил ею учеников что было силы. Хорошо он отзывался только о героях прошлого. Да и то не всегда.
– Именно так. Но вы слишком формально подходите к поединку. Вы предпочитаете бой позиционный. Это недостаток массового обучения. Множество кадетов на одной площадке, не до вольтов, верно? И вам не хватает экспромтных действий. Фехтование – это наука. Но наука, основанная на искусстве.
Он убрал меч и позволил Леону подняться.
– К тому же… – Лакруа снова встал на прежнее место. – Вы слишком злоупотребляете скрестными шагами. Это лишает вас устойчивости! Прошу.
И он снова отсалютовал Леону.
Глава 19
Месяц прошел как один день. Один сумасшедший, наполненный учебой день. Лакруа нагрузил Леона так, как ему и не снилось в школе. От раннего утра до заката, а иногда и добрую часть ночи с юношей занимались учителя. Лекции могли прерваться в любой момент, и тогда за него брался наставник, как всегда, одетый в фехтовальный костюм. От постоянных тренировок мышцы поначалу ныли, потом стали болеть. После чего Леон потерял всяческую чувствительность. Тогда Лакруа нагрузил его тяжелым мешком с песком и заставил выполнять головоломные акробатические этюды, совмещая их с растягиванием цепи под разными углами. Тело откликнулось новой болью.
Некоторые уроки, в частности философию и высокую литературу, Леон слушал вместе с дочерью Лакруа. Эти дни были для юноши мукой. Кира вела себя как паинька. Однако в моменты, когда она случайно касалась его руки прохладными тонкими пальцами, например, передавая учебник, Леона охватывал огонь. К щекам приливала кровь, сердце билось в груди как сумасшедшее. И он уже не слышал ничего! Ни изящных построений древних философов, ни особенностей стихосложения.
Это было невыносимо!
После таких занятий он хватался за цепи, тянул изо всех сил, выкручивал, пытался порвать, словно бы они были не просто железными, а теми самыми, неощутимыми, но прочными душевными узами, которые все плотнее связывали его и Киру.
Иногда, душной ночью, лежа без сна с открытыми окнами, он слышал, как шуршит в саду трава. И тогда ему казалось, что из темноты доносится смех. Ее серебристый смех! Сам не свой вскакивал Леон и бросался прочь из дома!
