Книга Орден Сталина, страница 47. Автор книги Алла Белолипецкая

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Орден Сталина»

Cтраница 47

– Кто-то забрал ее, – почти не разжимая губ, проговорил Николай. – Даже аппарат, в который она была вставлена, и тот пропал…

Пальчики… – простонал Миша. – Они отправят киноаппарат на дактилоскопическую экспертизу, и…

– Никто не снимал у нас отпечатки пальцев, когда мы пришли на практику, – резонно заметил Скрябин, но даже у него сердце ёкнуло, и нехотя он добавил: – Но, конечно, их могли получить и негласно. За что мы только тут не хватались…

И, понурившись, они направились в «библиотеку». Друзьям оставалось только гадать, какое продолжение будет иметь для них эта история.

Однако реальность, как это обычно и бывает, все их предположения опровергла начисто: история с пленкой – поразительное дело! – никакого продолжения получать не желала. Прошел день, другой, третий – никто не вызывал Скрябин и Кедрова на допрос, не хватал их на улице, заламывая им руки и надевая наручники; никто – даже Дутлов, встречавшийся им после этого в коридоре, – вообще не заикался о происшествии в кинозале, словно его не было вовсе.

Случившемуся Николай видел только одно объяснение: пленку обнаружил сам Григорий Ильич Семенов. И, не заинтересованный в том, чтобы привлекать излишнее внимание к своей персоне, примеривался теперь: как бы ему исподтишка разобраться с двумя наглыми практикантами. Эту мысль – в сильно смягченном виде – Коля и высказал своему другу.

– И что ж нам делать теперь? – возопил Миша. – Ждать, пока он сбросит нам на головы по кирпичу?

– Нет, – сказал Коля, – сбросить самим. Да не пугайся: убивать его я не собираюсь. – В тот момент он говорил совершенно искренне. – Хочу лишь сделать так, чтобы он о нас и думать забыл. Чтобы у него нашлись заботы иного рода.

– И как ты намерен это сделать? Мы будем ходить по коридорам НКВД и всем рассказывать, что Григорий Ильич передал неизвестно что летчику Благину перед самой катастрофой?

– Нет, у меня другой план, – сказал Николай. – Вскоре должно состояться событие, которое я всенепременно желаю предотвратить. Помнишь, я говорил тебе об одном из приговоров по делу кинодокументалистов? Так вот, в ночь с одиннадцатого на двенадцатое июля его должны будут привести в исполнение.

Миша ужаснулся:

– Мы опоздали! Теперь уже не успеем собрать улики!..

Разговор этот происходил в четверг 10 июля, в шесть часов вечера.

– Не успеем, – согласился с ним Николай. – Даже и пытаться не будем.

Некоторое время Кедров молчал, пытаясь вникнуть в смысл сказанного, и лишь полминуты спустя до него, наконец, дошло.

– Ты собираешь пробраться в расстрельный подвал и помешать привести приговор в исполнение… – не спросил – констатировал Миша, а затем добавил без всякой иронии: – За такое точно – стенка. Даже твой отец тебя не спасет.

– Сокрушаться по этому поводу поздно, – сказал Скрябин. – Я уже почти всё подготовил.

У Миши пересохло во рту, и минуту-другую он не мог вымолвить ни слова. Но затем всё же заговорил – с горячностью:

– Ну, допустим, ты сумеешь войти туда. Изощришься как-нибудь. Но вот как ты собираешься оттуда выйти? Особенно если учесть, что выходить тебе придется не в одиночестве!..

– Ты не знаешь, университетский драмкружок летом работает? – ни к селу ни к городу спросил вдруг Скрябин.

– Кажется, да. – Миша бросил на друга короткий изумленный взгляд. – Я видел афишу: в сентябре на сцене МГУ будет премьера – «Любовь Яровая». Стало быть, сейчас должны идти репетиции.

– Это хорошо… – произнес Скрябин; на лице его возникло выражение, которому Колин друг смог найти только одно определение: вдохновенное.

– Что бы ты там ни задумал, – сказал Михаил, – не рассчитывай, что ты свой план будешь исполнять один. Хочешь ты этого или нет, а я отправлюсь вместе с тобой.

– Нет, – Скрябин покачал головой, – нужно, чтобы ты прикрыл меня, остался здесь. – Он повел рукой, указывая на помещение библиотеки, где они с Михаилом почти неотлучно проводили свое время. – В субботу я не приду на практику, однако должно создаться полное впечатление, что я здесь был.

– И как, по-твоему, я такое впечатление создам? – вопросил Миша.

– Ну, – Коля усмехнулся, – в НКВД найдутся для этого технические средства.

Однако в тот же день, после захода солнца, Николай Скрябин вместо «технических средств» занялся какой-то непонятной чертовщиной. Результатом его занятий стало то, что поздней ночью он выбрался из своего подъезда, держа под мышкой холщовый мешок с небольшим по размеру содержимым. Отойдя от дома на порядочное расстояние и отыскав в чужом дворе мусорный бак, Коля воровато огляделся по сторонам и забросил в него свою ношу. А потом, отряхнув ладони, торопливо зашагал прочь.

В мешке, который он выбросил, был белый персидский кот: на вид – спящий, на деле – без признаков жизни. Выглядел он почти точной копией Вальмона, с одною лишь разницей: пушистый хвост торчал у него из середины живота, наподобие необрезанной пуповины.

9

«Вот он – ад, – только и подумал Коля, не решаясь ни выключить фонарик, ни отвести взгляд от наползавших на него призраков. – Да и где ему быть – аду, как не здесь…»

Однако часть его сознания мгновенно оспорила такое умозаключение. Для того чтобы попасть в преисподнюю, нужно было как минимум умереть. Коля же точно знал, что он всё еще жив: пульсирующая головная боль, жжение и мелькание в глазах не давали ему забыть об этом.

Помнил он и о другом: ему следует находиться совсем не здесь. План его вот-вот мог рухнуть.

– Я должен отгородиться, – прошептал Николай, зажмурился и, пренебрегая завываниями призраков, принялся за работу.

Он мысленно двигался по кругу и возводил вокруг себя сияющую стену: нечто вроде широкой трубы, сужавшейся кверху. Даже с закрытыми глазами Скрябин видел, что каждый созданный (визуализированный) им участок стены наталкивается на скопище призраков, которые хоть и перемещаются назад – за полосу света, но делают это с крайней неохотой. Раза два или три Коля испытывал ощущение, что визуализации его не суждено будет завершиться: так сильно было противление фантомов. Но нет: он всё-таки достроил светящийся конус и завершил его остроконечной, как шляпа звездочета, вершиной.

Тотчас гул голосов вокруг Николая – не умолк, но очень основательно стих, как стихает шум улицы, когда мы захлопываем окно. Приоткрыв глаза, Скрябин сам в первый момент не поверил тому, что увидел: так причудлива и фантастична была эта картина. Его фонарь по-прежнему горел, но теперь его свет, во-первых, многократно усиливался, словно отражаясь от зеркала, а во-вторых, не распространялся дальше конического заслона, смыкавшегося у Коли над головой – заслона не менее реального, чем позаимствованный у мертвеца пиджак.

За пределами светового колпака мрак по-прежнему был заселен тысячами беспокойных обитателей, которые при иных обстоятельствах вызвали бы, несомненно, глубочайшее сострадание у Николая Скрябина. Но теперь ему было не до того, чтобы жалеть их. Чистая радость посетила его; Коля тотчас ее устыдился, но от этого она не прошла. Юноша понял, что для несчастных духов, энергетических останков тех, кто умер здесь или где-то поблизости, – он теперь недосягаем. И он двинулся вперед – почти побежал, огражденный сияющим куполом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация