Ангел, по-прежнему, крепко спал, а вот оборотень сидел, прислонившись спиной к скале.
— Долго нам еще идти? — спросил он негромко. — И куда?
— Узнай у своей подружки из Хаоса, которая сидит у тебя в спине. А? Что она говорит?
Гэл помолчал немного, прислушиваясь к себе.
— Молчит.
— Значит, будем идти до тех пор, пока она не почувствует приближение родного пространства. — Эмил потянулся. Ему было хорошо от того, что теперь есть с кем поговорить. Тысячелетние беседы с собственным кером давно начали раздражать. Оборотень прищурился:
— Все же скажи, как ты добился такого могущества?
— Убивал в себе человека. Так же, как ты убиваешь в себе демона, а Энджи — ангела. Я думал об этом каждый день, пока огонь Рубина жег меня. Знаешь, кто мы такие? Те самые древние боги, Хозяева этой земли. Мы стали выше нелепых предрассудков: ангелы — добро, демоны — зло. Ты узнал, что такое сострадание, привязанность, чувство долга, преданность и боль. Энджи узнал отчаяние, сожаление, предательство, ненависть, равнодушие. Разве ваши замкнутые мирки подарили бы вам эти знания? Разве ты не чувствуешь, что изменился?
Эмил видел, что Гэл задумался. Странно было смотреть на его лицо: на первый взгляд туповатая физиономия низшего — низкий лоб, широкий нос с раздувающимися ноздрями, большой рот… и неожиданно умные, проницательные, насмешливые глаза…
— Ты прав. В чем-то прав. Мы здорово меняем друг друга.
Ангел пошевелился, сел и произнес слегка невнятным после сна голосом:
— Можно идти дальше.
— Ну да, уже бежим. Проснись сначала.
Эмил усмехнулся. Забота оборотня больше была похожа на брюзжание. Болто потянулся и протяжно зевнул. Мьют с сожалением осмотрел недомытый бок, но поднялся, выражая готовность двигаться дальше. За ним встали и остальные.
Всю ночь мела поземка. Вчерашние следы засыпало. Колдун исподлобья взглянул на спутников. Светлый зябко передернул плечами, прищурился на солнце, зачерпнул горсть снега и протер им лицо. Оборотень громко высморкался, передвинул мечи на поясе и на этом его утренний туалет закончился. Волки помалкивали, помня, что лишняя болтовня раздражает господина, поэтому только переглядывались изредка, шутливо скаля зубы. Но потом не выдержали — бросились носиться друг за другом и валяться в снегу. При всей сообразительности, они вели себя, как дети — наивные, доверчивые и непосредственные.
Эмил тоже осклабился. Сегодня Гэл пошел впереди — запомнил совет прислушаться к желаниям гриэльской личинки, которая может подсказать дорогу. Снег похрустывал под ногами ангела, и это раздражало колдуна, за спиной которого шел светлый. Полудемон сам не понимал, почему так злится, когда слышит голос Энджи с легким, почти незаметным колханским акцентом, появляющимся в речи светлого, когда тот начинает нервничать. Бесило колдуна также упорство странного компаньона оборотня, несокрушимое мнение по любому поводу, пронизывающий взгляд…
Иногда глухое раздражение на несколько секунд превращалось в едкую ненависть.
«За что я его ненавижу? За то, что через несколько тысяч лет Буллфер найдет в нем друга, а я попытаюсь доказать, что лучше и потеряю в этом соперничестве все? А светлый даже догадываться не будет о своем выигрыше. Да и выиграл ли он?… — Со злорадным удовольствием Эмил смотрел на бледное лицо ангела, на круги вокруг его глаз, на морщины, внезапно ложащиеся у губ. — Он устает сильнее меня. Ему тяжелее. Его присутствие исцеляет меня, а мое — приносит ему боль».
Оборотень неожиданно остановился, почесал спину и сказал задумчиво:
— Похоже, нам направо. Между тех льдин. Она вроде как хочет повернуть туда. — И пояснил. — Тварь у меня под шкурой.
Колдун кивнул, его собственные расчеты совпадали с этим предчувствием. Энджи сделал несколько шагов в указанном направлении, вытянул руку, словно ощупывая пустоту перед собой.
— Да, выход где-то неподалеку.
— Я не вижу ни арки, ни двери. — Оборотень подошел к спутнику, по колено проваливаясь в снег.
— А ты думал, для тебя везде понаставят красных ворот? — скептически поинтересовался колдун. — Ту, в подземелье, возвел я. Остальные пути неведомы.
Болто, равнодушно помахивающий хвостом, вдруг громко принюхался. Шерсть на его загривке встала дыбом. Он вывернулся из-под руки господина, прыгнул в сторону, едва не сбив Энджи с ног, и принялся яростно рыть снег.
— Что там еще? — недовольно спросил Эмил, с помощью Мьюта подходя ближе. — Нашел время для ловли крыс.
— Это не крыса, — странным голосом произнес ангел, отступая.
— Это Пуна… — хрипло сказал Болто.
На снегу вытянулось замерзшее тело волчицы. Оскаленная пасть, стеклянные глаза, сведенные судорогой лапы.
— Ты говорил, она уже в обильных землях. — Мьют обиженно, удивленно и озадаченно посмотрел на колдуна. — А она здесь.
В их маленьких мозгах шла непосильная работа. Волки пытались понять и не понимали.
Гэл громко насмешливо фыркнул:
— Вот тебе и поля, куда попадают самые умные.
Ангел безучастно смотрел вдаль и лепил снежок. Как всегда, уже сделал для себя вывод.
— Кто ее убил? — прорычал Болто, и шерсть на его загривке поднялась дыбом.
Эмил разозлился, но знал, что показывать этого пока нельзя, поэтому ответил спокойно:
— Холод и ветер. Она была слишком слабой.
— Она была сильной! — рыкнул волк. — Очень сильной! Она сказала, будет ждать меня!
— Хватит! — рявкнул колдун, теряя терпение. — Замолчите оба! Пуна не добралась до обильных земель, но туда ушел ее дух. И если вы не хотите замерзнуть здесь рядом с ней, то пойдете со мной!
Мьют шумно вздохнул и опустил голову в знак повиновения. Болто продолжал скалиться.
— Я не пойду! — прорычал он. На его морде появилось отчаянное выражение. — Я никуда не пойду!
Эмил сжал руку в кулак, чувствуя, как пальцы начинает покалывать от сжатого в них заклинания.
— Пойдешь.
— Слушай, парень, — вмешался оборотень, с неожиданной симпатией глядя на волка. — Ты закоченеешь. И еды здесь нет.
— Пуна сказала, будет ждать меня. — С глупым упрямством ребенка повторил Болто. — Я пришел. Я останусь. С ней. Если ее дух в обильных землях, мой тоже будет там. Скоро.
— Пусть остается!! — заорал Эмил. — Пусть сдохнет здесь! Идемте! Идемте, я сказал!!
Ангел размахнулся и швырнул снежок. Тот полетел, словно выпущенный из пращи и вдребезги разбился о ледяную глыбу. Гэл покачал головой в ответ на какие-то свои мысли и попытался еще раз:
— Слушай, она бы не хотела, чтобы ты погиб здесь.
Болто сел рядом с трупом волчицы, поднял голову и завыл тонко и протяжно.
