— Но ты не сможешь держаться долго и, тем более, биться. Думаю, будут необходимы кожаные ремни.
Девушка села рядом, не говоря больше ничего, и долго смотрела на солнце, не моргая. Казалось, его раскаленный диск совершенно не слепит ее.
И неожиданно предстоящая битва, сомнения, недобрые предчувствия — оставили Гратха. Все отступило, остался лишь восторг от полета, ожидание нового и любопытство:
— Почему ты выбрала меня, Вьюлап? Не Критобула, не Октавия…
— На тебе наш знак. — Виверна указала на лорику Гая, где темнел, уже едва различимый, значок когорты драконов. — Раньше этим символом доблести награждали самых умелых и сильных воинов. Смертные верили в защиту виверна, изображенного на доспехе. Знали, что могут призвать крылатого союзника, и тот придет на помощь. Теперь мир изменился. Но мы чтим прежние законы. Видим, в ком из людей дух воина не угас. В ком воля и разум слиты в единое целое.
— И все же я не понимаю. Зачем я нужен тебе во время боя? Вы сражаетесь гораздо лучше людей.
Виверна снова посмотрела на солнце и произнесла тихо:
— Мы вырождаемся. Превращаемся в зверей. Каждое последующее поколение теряет что-то. Забывает человеческую речь и свой собственный язык, утрачивает способность к изменению облика. Они стали свирепыми, неуправляемыми, им не нужны знания. Им ничего не нужно. Те, кого ты видел, жалкая горстка помнящих, как было раньше.
Ее руки, лежащие на коленях, задрожали, словно она собиралась перевоплотиться в крылатое существо, и Гай неожиданно для себя самого сжал ее ладонь. Пальцы виверны крепко вцепились в него, но лицо осталось по-прежнему холодным, бесстрастным.
— Я постаралась привести всех… — продолжила Вьюлап. — Мы сильны, но среди нас не много тех, кто может воевать. Молодые — не воины. Они не в состоянии понять стратегию боя. Могут нападать и защищаться, но их разума не хватает, чтобы вести битву. Я хотела, чтобы человеческие воители, такие, как ты, помогли им. Направляли во время сражения. Но… — она замолчала, впрочем, продолжения не требовалось. Гай догадался сам.
— Они не согласились?
Виверна медленно покачала головой.
— Нет. Сказали — мы свободное племя. Мы поможем людям, но не пойдем под седлом.
Вьюлап печально улыбнулась.
— Раньше мы не только учили людей, но и сами учились у них. Вместе сражались. Нашу силу и проворность дополняла ваша сообразительность и оружие. Самые могучие воины, герои древности, рождались от союзов вивернов и человеческих существ. Самые мудрые из нас жили в семьях ваших правителей. Наш прежний предводитель, Ихол, обитал в Эллиде, во дворце басилая. Я была в Северных землях и сидела возле очага великого Крома.
Заметив потрясенно-недоверчивое выражение на лице Гая, она едва заметно улыбнулась и грустно покачала головой:
— Да. Это было очень давно. Я сама уже почти не помню… Наш мир рушится! — Вьюлап вскинула голову, и в ее золотых соколиных глазах на мгновение вспыхнула тысячелетняя гордость. — И мы хотим с честью уйти из него. Сразиться в последний раз рядом со своими человеческими братьями. Я не хочу видеть, как мои дети с бессмысленными звериными воплями носятся между скал, воруют скот у пастухов и рушат жалкие деревенские лачуги.
Она отвернулась. Гай увидел, как часто бьется жилка на ее напряженной шее.
— Быть может, теперь все изменится? — Преторианец снова крепко стиснул ее горячие пальцы. — Теперь…
— Нет, — ответила она тихо. — Ничего изменить нельзя. Да мы и не хотим. Сил осталось — лишь на последний рывок.
Гай промолчал, следя за пестрой тенью, разбрызганной по камням. Над лугом струился горячий воздух, и порхали две нектарницы, изредка погружая длинные хоботки в чашечки цветков.
— Послушай, — Гратх с трудом сбросил сонное оцепенение, навеянное тишиной и жарой. Если мы убьем Хозяина, его войска будут деморализованы. Они отступят. Быть может, демоны станут бояться нас и перестанут приходить на землю.
Вьюлап прогнула спину, словно устав сидеть неподвижно. Это драконье движение показалось преторианцу очень грациозным.
— Быть может… — задумчиво сказала она, посмотрев на него долгим взглядом. Потом резко повернула голову на запад, глубоко втянула горячий воздух и поднялась. — Пора вернуться, Гай. Нас ждут.
И, прежде чем он успел что-то сказать, сменила облик.
ГЛАВА 18
Радуйся, император…
На улицах Рэйма было тихо. Ветер, дующий из Нижнего города, приносил с собой стойкий запах гари и смерти. Оседал на белых статуях и стенах домов черной копотью.
Никто не осмеливался подходить к трущобам близко. Жители, чьи дома стояли неподалеку, слышали из-за городской стены жуткие крики, мольбы о помощи и раскаты громового хохота, от которого останавливалось сердце и пресекалось дыхание.
В ужасе перед чумой, люди не выходили из жилищ, молясь всем известным богам и темным хранителям. Они просили перевести смерть на соседей, приносили щедрые жертвы, закалывая на домашних алтарях ягнят, а кто побогаче — рабов. Но смерть не обходила дома с заполненными жертвенниками.
Городская гвардия глухо роптала, отказываясь патрулировать улицы…
Лурия Лолла приказала заколоть двадцать рабынь, и теперь ползала на коленях перед жертвенником, все еще дымящимся от крови. В голове ее стоял гул и грохот, словно где-то рядом били в стену тяжелым цепом. Слова молитвы не вспоминались. Лицо императрицы сморщилось в жалобной гримасе — может быть, она уже больна, может, совсем скоро умрет…
Невольники испуганным шепотом передавали друг другу слухи о том, как в Нижний город въехал верхом на быке, выдыхающем пламя, грозный бог и начал убивать всех на своем пути. Он кричал о наказании за то, что люди забыли Древних.
Лолла помотала головой, пытаясь отогнать едкие мысли. Все требовали почитания: демоны, боги, императоры… О своей значимости вспомнили вдруг даже сенаторы и пытались попрекнуть ее то одним, то другим: «Вы позволили развязать войну в Эллиде! Вы допустили в город чуму!» Как будто это она во всем виновата! «Императора не интересуют люди, он целиком погружен в высшую демоническую политику. Он слишком далек от этого мира. Императрица должна влиять на него. Она отвечает перед подданными!»
Лолла взмолилась без слов, вкладывая все свое отчаяние и страх в одно единственное желание: «Путь все будет, как прежде. Пусть все снова станет хорошо! Пусть вернется Клавдий, и уйдет чума, и меня не будут больше заставлять принимать решения, в которых я ничего не понимаю…»
Юлий уже сутки лежал в беспамятстве, брат сгинул где-то в Эллиде. Претикапий казался пустым и холодным, как склеп.
— Помогите мне, — шептала она, макая черную свечу в кровь. — Помогите, пожалуйста…
Жуткий грохот заставил ее вскочить, забыв о мольбе. Несколько секунд императрица стояла, прижимая ладонь к груди и чувствуя, как колотится сердце. Потом метнулась к окну, выглянула на улицу и закричала от ужаса.
