Кот пришел не один. С ним вместе увязалась и Яга и Игорь. В комнате все осталось по-прежнему, только появилась в углу детская кроватка. Лада была непривычно тихой, от старухи и оборотня держалась чуть в стороне, что не укрылось от взгляда «дяди Кости».
Святослав Олегович спал. Маленький, лысый, красный и орет все время, вспомнил Кот рассказанную Игорем шутку. Впрочем, как все дети. У оборотня мелкие щенки человеческие никогда никаких эмоций не вызывали. Слишком глупы и беспомощны. Старуха же наоборот оживилась при виде малыша до неузнаваемого состояния.
— Уй ти господи, — заверещала бабка. — Каков карапуз.
Карапуз поморщился во сне. Яга повернулась к Ладе и Милонегну, сказала строго:
— Чтоб как «мама» с «папой» выговаривать начнет, научили «баба» говорить.
— Ага, — не сдержался Кот. — У всех будут бабы, как бабы, а у Святослава Олеговича — баба Яга. Вот повезло мальчишке.
— Бабушка, — поморщился Игорь. — Чего ж сразу баба?
— «Бабушка» карапуз сразу не выговорит, — весело отозвался оборотень. — Потому баба.
— Молчал бы уже, — вступился за Ягу Милонег. — Дядя Костя.
Старуха хрипло рассмеялась.
Ладу нашла позже, на кухне. Оставила мужчин в комнате, сама выскочила вслед за девушкой. Прикрыла за собой дверь.
— Что с тобой, девонька? — тихо спросила с порога. — Вижу, что своя не своя, сторонишься. Случилось что?
Девушка отставила заварной чайник, посмотрела на старуху с сомнением, будто боролась сказать или нет.
— Рассказывай, — сухо распорядилась Яга.
— Он приходил.
— Кто? — насторожилась бабка.
— Тот, кого вслух поминать не хочу, тем более к ночи. Я еще в больнице лежала. Ночь была. Не знаю, взаправду ли. А то может приснилось.
Старуха села к столу. Девушку взглядом не отпускала ни на секунду, словно силилась понять Лада в ней живет сейчас, Люда, или вовсе ничего человеческого не осталось.
— Может и привиделось, — кивнула она. — О чем говорили?
— Он к себе звал, про долг напоминал. А я отказалась. Он и ушел, — честно рассказала Лада.
— Милонегу говорила? — прищурилась бабка.
Девушка покачала головой.
— Молодец, и не говори, — похвалила Яга. — Не зачем его терзать, все равно помочь не сможет. А этому, коли еще придет, говори, чтоб убирался. Покуда живешь, прав на тебя у него нет. И не верь ни единому его слову. Тьма это ложь. Под ее покровом все что угодно сделать можно и правды не докажешь и виноватого не найдешь. Пойдем, а то нас уже потеряли поди.
Милонег, которого взял с собой за компанию, ходил по квартире художника с распахнутым ртом. Сам же Игорь отнесся к картинам спокойнее. С творчеством художника Доронина успел познакомиться довольно плотно. Интернет помог. Чего ждать от автора знал, но когда увидел готовый макет немного ошалел. Художник сидел в кресле напротив прилипшего к макету Игоря и курил кальян.
Вячеслав Алексеевич превзошел самого себя. Город на макете выглядел в точности, как оригинал. По пропыленному садовому кольцу ехали машины, въезжали на мост и скатывались с него. Под мостом текла мутная, непрозрачная Москва-река. По ней мимо парка культуры тянулся старенький речной трамвайчик. По набережной и через мост шли люди. В большом количестве гуляли крохотные фигурки в самом парке аттракционов и в парке за Центральным Домом Художника.
Фасады зданий по другую сторону набережной пропылились и молчаливо, словно настоящие, возвышались памятуя о Москве советской, когда были они моложе, когда не развешивали по ним рекламу и чистили чаще и качественнее.
На дальнем краю макета посреди реки торчал странный, как и масса других памятников гигантомана Зураба, Петр в костюме первооткрывателя Америки. Художник оставил идею о прилепленных к памятнику грудях, просто скопировал в миниатюре. Копия получилась мастерской, Петр выглядел столь же нелепо, как в жизни.
— Вас устраивает? — Доронин выпустил густое облако ароматного дыма, на заказчика смотрел с интересом.
— Как вам это удалось? — восторженно пролепетал Игорь.
Последний раз такой трепет в душе возник, когда в далеком детстве у приятеля смотрел на немецкую железную дорогу. Папа соседского мальчишки мотался по загранкам и привозил такие запчасти для игрушки, каких московские коллекционеры детских фургончиков в глаза не видели. Играть в это чудо Игорю в четыре года казалось кощунством, потому он просто смотрел, как сосед укладывает рельсы, безжалостно тыкая их, пытаясь выстроить дорогу, и как гоняет по ним паровозики.
— Три дня гулял, три дня рисовал. Три недели ваял, — пожал плечами Доронин. — Ради вашего макета отложил все остальные проекты. Так вас устраивает результат?
— Более чем, — не в силах справиться с эмоцией затряс башкой Игорь. — Вот только…
Он посмотрел на крышу одного из домов, там, весело улыбаясь, раздвинула ноги нарисованная девка. Будто совращали и дразнила какие-то космические или кармические силы, глядящие из космоса.
— Я же просил без допущений.
Доронин азартно улыбнулся, глаза заблестели.
— Там нет никаких допущений. Залезьте на крышу и убедитесь. Она там уже есть.
Игорь поперхнулся. Безумству храбрых поем мы песню. В этой работе смысла не было никакого. Во всяком случае для заказчика. Зачем это понадобилось художнику одному аллаху ведомо. Сам Вячеслав Алексеевич ничего объяснять не собирался, задорно лыбился и пыхтел кальяном.
— Сумасшедший дом, — выдавил бородатый.
— Прекрасно, — довольно протянул художник. — Тогда осталось два вопроса. Расчет и доставка.
Игорь молча вытащил из кармана сверток, протянул Вячеславу Алексеевичу.
— Здесь вся сумма. Пересчитайте.
— Я вам верю, — улыбнулся тот. — Такие как вы не врут. Не умеют. Что с доставкой?
— Машина будет, адрес я укажу, вам надо будет только проконтролировать процесс и если что-то повредится, поправить на месте. Вас это не затруднит?
— Нисколько, — благожелательно пыхнул кальяном художник.
Свет отключили, когда была в душе. Не то электричество вырубилось, не то лампочка накрылась. Лада стояла в ванне, с намыленной головой, потому выяснять причины сразу не поскакала.
Пока поспешно смывала шампунь, темнота загустела до непроглядного состояния. Тогда только поняла, что что-то не так.
— Здравствуй девица-красавица, — донеслись из-под двери знакомые интонации.
— Уходи! — она отпрянула, прислонилась спиной к холодной кафельной стене.
Руки судорожно пытались прикрыть наготу, что рассмешило скрывающийся в темноте голос. Гость захихикал.
— Это ты здорово придумала. Я же говорил, что вы мастера во всем, что касается самообмана. Я, значит, к тебе не приходил, это просто ночные кошмарики.
