Джип не подрезал, его почему-то несло, словно ехал по льду и кренило на сторону, будто шел под парусом. Алексей резко долбанул по тормозам, силясь уйти от столкновения. Тормоза сработали странно. Казалось, будто машина не только поняла, что надо тормозить, до нее еще с опозданием дошло, что водитель выворачивал руль. Дико завизжали тормоза.
Вот так все это и было, метнулось в голове. Господи, бред какой, я же сам это все придумал, написал. Мысли оборвались. Машину развернуло и долбануло-таки об джип. В лицо брызнули осколки стекол. От удара две железные коробки с чертовой тучей лошадиных сил раскрутились и понеслись в разные стороны. Джип перекувырнулся. Послышались удары догнавших сзади машин, что не успели сбросить скорость.
Машину Алексея несло против всех законов физики поперек моста, к краю, где за распорками, пешеходной дорожкой и перилами, крашенными черной краской, плескалась мутными зелено-коричневыми волнами Москва-река. Здесь в несущуюся машину ударилась ауди, изменив траекторию. Впрочем, этого литератор уже не воспринял. Сознание покинуло его раньше.
Искалеченное авто швырнуло на ванты, подбросило и долбануло вверх ногами об асфальт. Где-то позади бились, сплетаясь в цельнометаллические узлы и разлетаясь, все новые и новые машины. Дальше, наконец, стали притормаживать, останавливаться. Получившуюся пробку объехать было уже не реально. Асфальт усыпали стекла, обломки фар, бамперов и шматки железа. Из крайних не сильно пострадавших машин вылезали люди.
Кафешка была полупустая, оформленная в каких-то ультрасовременных тонах, но чистая и аккуратная. На стене висела огромная плазменная панель. Со сверхплоского экрана последнего поколения неслись вопли и предсмертные хрипы. Кот демонстративно сел спиной к экрану. Игорь же напротив, косил время от времени через плечо приятеля на панель. И сел-то так, чтобы видно было, а пока оборотень делал заказ и вовсе прилип к фильму.
— Совсем испортился Тарантино, — пожаловался он. — От талантливого «Криминального чтива» дойти до всех этих «Мозгов на стене».
Кот фыркнул.
— Зря стараешься. Я все равно понятия не имею что это за криминальные мозги и кто такой Тарантино.
— Тарантино режиссер, — покачал головой Игорь. — А за три года, между прочим, мог бы с кинематографом и познакомиться.
— Зачем? — не понял Кот.
— Затем, что это искусство.
Кот с опаской повернулся к панели. По экрану размахивая длинными ногами прыгала полуголая девка с мечом. От каждого взмаха меча кто-то падал, а белоснежные стены коридоров и комнат, через которые проходила героиня, неизбежно окрашивались мазками и шлепками в ярко алый цвет.
— Это искусство? — оборотень покачал головой. — Нет, это кто-то деньги зарабатывает. Вот помню жил в одной деревеньке у Господина Великого Новгорода мужичок. Давно было. Еще при Святославе Игоревиче. Так его все блаженным считали. Он на краю деревни жил, не выходил. А коли шел по деревне, так дети сбегались и дразнили. Он не обижался, улыбался только. А потом возвращался к себе, и резал. И такие чудные штуки он из дерева вырезал: людей и терема, зверей и птах. Они как живые были. Смотришь такому деревянному медведю в глаза, а он живой, сам на тебя смотрит. И через тот взгляд и жизнь, и лес, и медведя, и место свое в природе понимаешь. Вот это искусство. А это что дает?
— Возможность задуматься в определенном направлении, — парировал Игорь.
— Мне это направление даром не нужно. И без того возможностей задуматься хватает. Для того чтобы думать, мозги не на стене нужны, а в башке.
Игорь покачал головой, понимая, что спорить бесполезно. Вопли оборвались, заиграл проигрыш заставки от новостей. Игорь снова скосился на экран.
Дикторша была взволнована. Заговорила эмоционально. Причем видно было, что эмоция идет не от переживаний за трагедию, о которой говорит, а от того, что не успела прочесть текст и боялась споткнуться. Впрочем боялась она обоснованно, так как спотыкалась чуть ни на каждом слове.
— Сегодня около тринадцати часов в Москве на Крымском валу произошло дорожно-транспортное происшествие невероятных даже для столицы масштабов. По предварительным данным участниками аварии стали около тридцати автомашин. В настоящий момент на месте работают врачи скорой помощи, сотрудники ГИБДД и бригада МЧС. Число погибших и пострадавших уточняется. Подробнее с места событий наш корреспондент Михаил Абудадзе. Михаил?
— Оксана. Я сейчас нахожусь на Крымском мосту. То, что здесь произошло не поддается описанию…
— Ох ни хрена себе! — Игорь повернулся к Коту. — Видал?
Кот не просто «видал», он уже вскочил из-за стола и накинул куртку, что висела на спинке стула.
— Идем отсюда, — произнес каким-то невозможно серьезным голосом от которого становилось не по себе.
— А как же обед, — растерялся Игорь. — Ты ж расстегаев заказал и…
— Не до обеда. Идем, — рыкнул оборотень.
Игорь смотрел непонимающе, поднялся, засобирался с насупленным видом.
— Быстрее. Неужели не понял что это значит?
— Что? — искренне удивился бородатый.
— Начало прорыва. И нам сейчас лучше быть где-то рядом со старухой. Во всяком случае она знает, что с этим делать.
Мысли, что терзали Сергея Витальевича всю дорогу, были не просто не из приятных. Гадкие были мысли. Выехал он по звонку, только звонок пришел не от подчиненных, а оказался сверху. И голос, который говорил с ним, ничего хорошего не обещал, окромя плохого.
Машины шли колонной со спецсигналами. Выли сирены, мигали проблесковые маячки, но даже этот дикий вой не отогнал мрачных раздумий. Крымский мост выглядел плачевно. Несколько выбитых распорок, помятые ванты. Усыпанный стеклом, пластиком и железом асфальт. Битые, скрученные в бараний рог машины. Кровища. Полковник поморщился. Как на свинобойне.
Машина резко затормозила. В задумчивости он чуть не влетел носом в спинку переднего сидения. Ругнулся тихо под нос и быстро вышел. На мосту и в самом деле творился какой-то апокалиптический кошмар. Машины были расшвыряны, словно детские игрушки попавшие в смерч. По одну сторону от всего этого кошмара стояли поперек дороги пара машин автоинспекции, по другую заграждением выступали три микроавтобуса скорой помощи. За этими импровизированными перекрытиями толпились зеваки.
Ребята в форме с буквами МЧС словно консервную банку вскрывали очередную смятую в кусок металла машину. На что надеются, видно же, что из такого металлического месива живого человека ни в жизнь не достанешь. Если чего и выволокут, то даже не кусок мяса, а шматок фарша.
Прямо на дороге сгрудились вокруг нескольких тел белые халаты. Эскулапы консилиум устроили. Если не увозят, а на месте возятся, значит дело плохо. Рядом с медиками пристроились два жлоба. Почему-то именно так окрестил для себя полковник мужиков с камерой. Рожи холеные, в глазах азарт охотничьей собаки, которая взяла след, выследила зверя, загнала в нору и упивается тем, что деваться жертве некуда.
