Сразу за порогом жили свой жизнью десятки сотен (а может быть, тысяч) постукивающих колесиков, шестеренок и бог весть еще чего! В просторной отлично освещенной комнате казалось тесно из-за многообразия странных штук. Большие и маленькие маятники раскачивались туда-сюда, позвякивали пружинки и поскрипывали канатики!
Эмили с открытым ртом вертела головой. Она настолько увлеклась, что совсем забыла, ради чего, собственно, пришла.
– Какими судьбами? – саркастически бросил Никодемас, сидевший с ногами в подвешенном под потолком гамаке.
– Тебя ищу! – Эмили тоже умела быть «язвой».
– Вот как? А лучшую подругу оставила в одиночестве? – продолжал он в том же духе.
– Я не знала, что друзья делятся на «лучших» и «не лучших», – резонно возразила та.
Вдруг огни погасли все разом... в момент. Сердце сделало сальто в груди – девочка ахнула. А потом по одной в разных частях комнаты – то почти у самого пола, то на потолке – в густой черноте начали загораться разноцветные (голубые, белые, рыжие, красные) точки-звездочки... Какие-то перемигивались, какие-то мягко светили – но ни одна не нарушала бархатной тьмы.
– Что это? – громким шепотом спросила Эмили.
– Это небо... – так же шепотом отозвался господин Кроу. – Ваше такое же... как мое.
Точки будто плыли по кругу. Новые и новые созвездия открывались взору. Ей почудилось, будто пола нет... а тело свободно парит в бесконечном пространстве. Все произошедшее за день враз сделалось незначительным, далеким...
– Вот Большая и Малая Медведицы, – голос Каспара, удивительно добрый, точно гладил. – А это охотник Орион и его псы.
– Сириус, – выдохнула Эмили: глаза заслезились от яркого бело-голубого сияния.
Она спохватилась поздно... Орин ожил, и девочка точно засветилась изнутри. Бедняжке стало стыдно за испорченную «сказку».
– Простите, – робко попросила она.
– За что? – удивился мужчина.
– Я... я не хотела.
Эмили почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Откуда свет? – Никодемас выскользнул из гамака.
Поколебавшись немного, девочка все же достала из-за пазухи теплый амулет:
– Орин. – пояснила она. – Папа подарил. Только я вам его не показывала... это тайна!
– Здорово, – протянул друг.
– Волшебный? – грустно спросил мистер Кроу.
– Просто красивый и светится, – ответила Эмили. – Ваши звезды лучше!
Кристалл погас. И опять наступила ночь.
Глава 5.
След тайны
Причина, по которой уроки Труда проходили раздельно, оказалась до смешного простой. Учительница на дух не переносила мальчишек. Есть люди, испытывающие крайнее омерзение при виде мышей и крыс, так вот: для мисс Вирджинии Лонли этими «противными грызунами» были мальчики и мужчины.
Учительница напоминала швабру: неимоверно худа и костлява, от макушки до пяток прямая, как под линейку начерченная, а на голове копна непослушных, торчащих во все стороны осветленных волос. Своими длинными когтистыми пальцами она презрительно перелистывала журнал с оценками, а натыкаясь на имена мальчиков взглядом, чуть не плевалась.
Труды можно было бы считать скучными, если бы Берта не «развеселила» всех в первые же минуты. Вместе со своей «тенью» они явились с опозданием и продолжали громко обсуждать личность какого-то старшеклассника.
– Вы, прополощите рты немедленно! – взвизгнула мисс Лонли. – Мало того, что обсуждать человека без его присутствия – низость, так это еще и мужчина! Если больше некому – я научу вас быть Леди.
– Нет уж, – огрызнулась Берта, – я теперь знаю, что в этой воде плавают гадкие склизкие твари.
Учительница улыбнулась одними уголками губ:
– Вивидология, – саркастически констатировала она. – Как же вы тогда пьете чай?
– От кипячения вся пакость умирает, – не задумываясь, ответила та.
– Вам приятней употреблять мертвых?
Девочка зажала рот рукой и позеленела.
Эмили поняла, что пересказать сценку Никодемасу – ее святая обязанность.
– Вивидология... – фыркнула себе под нос мисс Лолли. – И так каждый год.
Классная комната отличалась от всех других: привычных трех рядов не было, на полу лежал пушистый ковер... цветы в кадках, кружевные салфетки, длинный стол и две не менее длинные лавки. Добротный камин с фотографиями и позолоченными часами на полочке, книжные шкафы, сервант с батареей старинных тарелок и чайным сервизом – не хватало только ощущения дома.
Весь урок учительница рассказывала о правилах сервировки и прочих тонкостях, связанных с «гастрономическим этикетом»: как что держать, как просить, как подать... и многое другое. Девочки усердно скрипели перьями, конспектируя и зарисовывая. Эмили едва сдерживалась, чтоб не начать зевать.
Перемена показалась коротким просветлением в нескончаемом бреду. Стараясь не попасться на глаза мисс Лонли, девочка спешила отыскать друга и поделиться новостями. Вопреки всему, Би следовала за ней по пятам.
– Ты совсем без меня не можешь? – не выдержала Эмили.
– Нет, вовсе нет. – Робин невинно захлопала ресницами. – Я не хочу оставаться одна. Не бросай меня...
Последняя фраза заставила рассыпаться уже сформировавшуюся реплику. Ну как можно было обидеть наивное создание?! Эмили молча взяла ее за руку и ускорила шаг.
Никодемас выглядел мрачнее тучи: присутствие Роби явно бесило его, и скрывать это мальчик не собирался.
– Вот прилипала, – процедил он.
– Перестань! – Эмилия впервые не знала, как поступить.
– Ничего, я... – Би неожиданно высвободила кисть. – Не буду мешать...
Полосатый свитер скрылся в толпе. От бессилия захотелось взвыть.
– Доволен? – риторический вопрос.
– Если тебе нравится возиться с плаксами, то мне – нет, – отрезал мальчик. – Выбирай: или она, или я!
– Ничего глупее в жизни не слышала!
Не успела Эмили опомнится, как ноги сами собой понесли в сторону класса.
– Прекрасно! – крикнул ей в спину Никодемас. – Я все понял!
Звонок оборвал голос на полуслове, но это не помешало сердцу расколоться на тысячи колючих кусочков где-то в груди. Ничего подобного с девочкой еще не происходило. Дружба, до того казавшаяся бесконечным праздником, могла ранить! Неприятное открытие не давало сосредоточиться.
Эмили перепутала все, что можно было перепутать, и, без сомнения, заслужила те язвительные реплики, которые отпускали в ее адрес Берта и Белла.
