– Тебя не проведешь! – Дайна всплеснула руками и чуть не ударилась головой.
– Шепти старый и мудрый, – прокашлял кобольд.
– Поэтому он сперва подкрепится, а после продолжит беседу. – Стариковское упрямство начинало раздражать.
Наконец здравый смысл победил, и мисс Уиквилд спокойно опустилась на одно колено у очага. У Шепти не хватало сил и терпения на чирканье кремнем, поэтому бедняга подхватил простуду. Дайна добровольно развела огонь и починила в хибарке все, на что ей хватило мастерства. Непередаваемое одиночество и нищета жилища поразили, хотелось сделать что-то особенное, чтоб эта крысиная нора хоть на короткий срок превратилась в дом.
Мисс Уиквилд принесла воды, собранной в бочки из-под сидра во время дождя. Нагрела немного, набрала неглубокую миску и заставила кобольда парить лапы. Он недоверчиво поглядывал на чистое целое одеяло, на которое Дайна потратила гору сил и нервов.
Через пару часов Шепти смотрел на гостью с неподдельным обожанием и истинно собачьей преданностью.
– Леди Дайна – новый бог кобольдов! – Он почесался и немедленно съел найденное под ногтями.
– Не говори так. – Что маленький, хоть и вполне разумный зверек, может знать о вере? – Я не бог и не могу им быть.
– Шепти знает правду! – зашипел тот. – Раньше кобольды поклонялись Повелителю Желаний, но он их бросил. Он ничему не учил. Шепти теперь сам сможет чинить. Шепти научит других. Посмотрел и все понял! Мудрый старый Шепти.
Мисс Уиквилд чувствовала, что спорить бесполезно. Едва ли бедняга чему-нибудь на самом деле научился... лишь бы не расстроился, когда обнаружит это.
– Хорошо, – устало кивнула она. – Твоему новому богу нужна помощь.
– Приказывайте, – с готовностью отозвался Шепти.
Совесть неприятно заворочалась где-то в горле – но усилия не могут просто так пропасть! Дайна вовсе не собиралась воспользоваться доверчивостью маленького диковатого народца, ей просто нужны были ответы.
– Тысячу лет назад в лабиринте умерла старуха-предсказательница. – Мисс Уиквилд тщательно подбирала слова. – Она оставила на стене надпись...
Тут-то Дайна и поняла всю абсурдность ситуации... Вероятность того, что кобольды грамотны, колеблется в районе нуля. Извиниться и уйти?
– Шепти не помнит... слишком давно. – Рыжая мордочка поникла. – Но Шепти знает историю.
Кобольд соскользнул с лежанки, прошаркал к шкафчику и долго чем-то гремел. Вернувшись, он крепко прижимал к груди прямоугольник из красной глины.
– Шепти слышал... у кобольдов не было бога... давно. – Зверек вскарабкался обратно на кучу, помогая себе одной лапкой. – Жили в пещерах. Темно... спокойно... Пришли люди и сделали из дома тюрьму. Не плохие и не хорошие... просто люди. Стали запирать туда других людей.
– Лабиринт Трибунала? – Мисс Уиквилд старательно поддерживала беседу.
– Да, – кивнул тот. – Потом у кобольдов появился бог. Кобольдам помог человек. Но человек недолго был гостем под землей. Однажды человека не стало. Нет человека, только рисунок. Благодарные кобольды сохранили... вот... рисунок больше не нужен. Есть новый бог.
Шепти протянул пыльную глиняную табличку. Дайна приняла ее, не очень-то представляя, что может там увидеть. На обратной стороне обнаружился слабый оттиск. Скорее символ, чем надпись... Мисс Уиквилд точно пыталась перейти бездонную пропасть по тонкому прутику, жалобно потрескивающему под ногами. Но, как водится, другой путь искать некогда.
– Я вернусь. – Что-то же нужно было сказать!..
– Шепти будет ждать. – Он склонил рогатую голову.
Улица ожила. Туда-сюда сновали деловитые кобольды, еще не подозревавшие о появлении «нового бога».
– Мама не разрешает не спать так поздно, – призналась Робин.
– А Инфеста знает, что я плевал на ее мнение, – фыркнул Никодемас. – Она только наказывает... пока может. Когда-нибудь я дам сдачи.
– Ты поднимешь руку на женщину?! – изумилась та.
– Не мешай мечтать, – обиделся мальчик.
Качели ласково поскрипывали, а яблоня больше не роняла на ребят своих плодов. Альхен деликатно удалилась, раздав ценные указания, как-то: не прыгать в колодец или не кричать громко.
– Прибью тетку, стану сам себе хозяин. – Никодемас прикрыл глаза. – Лучше одному, чем с такой родней, как она.
– У тебя должен быть где-то отец. – Эмили сначала ляпнула, а уж потом подумала.
– Это вряд ли, – мальчик тряхнул волосами. – Письмо... Мать получила письмо о том, что его больше... нет. И... бросила меня. Я ее презираю, даже... ненавижу!!
– А ты вообще любишь кого-нибудь?! – не выдержала Би. – Только и слышим от тебя: «того ненавижу», «этого ненавижу»...
Повисла пауза, нарушаемая только стрекотом одинокого сверчка, да такая тягучая, что почти осязаемая. Возможно, вопрос задан не так... и не тогда... К голосам ночного сада внезапно добавились пронзительные писклявые рыдания. У Эмилии перехватило дыхание.
На ветке одной из ближних яблонь сидела Клео! Девочка всеми силами старалась заглушить плач, но без толку!
– Какая грустная история, – всхлипывала кроха. – Бедный... бедный маленький Воробышек!
– Э-э-это что?.. или кто? – Никодемас прищурился.
– Мы принцесса, – пискнула та.
– Клео, что ты делаешь?! – пролепетала Эмили.
– Клео? – тут же переспросил друг.
– Да... – Девочка бессильно опустила руки.
Минуты шли, но добывайка не умирала...
– Ты меня обманула? – Не сказать, чтоб это обстоятельство сильно расстроило.
– Мисс сердится? – Клео стрелой слетела вниз. – Мисс сердится! Мисс сердится! Мисс сердится!
– Не сержусь! Прекрати! – Но та не слушала.
Добывайка без умолку повторяла одно и то же. Оставалось дождаться, пока в крошечную головку придет следующая мысль и вытеснит эту.
– Ты ее понимаешь? – Никодемас таращился на Эмилию, как если бы она стояла на голове.
– Да... – осторожно призналась она.
– И что она говорит? – наконец вышла из ступора Робин.
– «Мисс сердится»... «Мисс» – это я. – Достойное продолжение сумасшедшего дня.
– У тебя же есть имя! – Би глупо хлопала ресницами.
– А ей оно не понравилось! – перекрикивая писк, сообщила Эмили.
– Вы хотели знать, люблю ли я кого-нибудь? – Мальчик хитро прищурился. – Я буду любить ее!
Вдруг Клео притихла и прислушалась. Махнув ребятам пухленькой ручкой, она скрылась в траве, а через несколько мгновений на тропинке между деревьями показалась Альхен с предложением отправиться спать.
