— Но ведь у гномов тоже есть маги, — удивился я.
— Во-первых, люди — это маги-универсалы, а гномы — это маги земли, за редким исключением. Во-вторых, процент одаренных у гномов значительно ниже, чем у людей. В-третьих, гномы больше тяготеют к рунам и ритуалам, а не к классической магии. В-четвертых, в глубине гор магический фон примерно постоянен, в отличие от поверхности, где он весьма изменчив.
Я набросал схему пистолета, показал личу и постарался объяснить принцип.
— Что-то подобное я видел. — Лич задумался на пару мгновений. — Вспомнил. Понимаешь, ты далеко не первый пришелец из технических миров.
— Технологических, — поправил я собеседника.
— Без разницы, — отмахнулся Бератрон, — когда-то знания пришельцев всколыхнули магическое сообщество. Это было еще до Войн Магов. Но после длительного обсуждения и множества экспериментов было признано, что совместить оба пути практически нереально. Все можно сделать с помощью магии, причем проще, быстрее и эффективнее. Кстати, у меня есть подобные труды. Если хочешь, можешь ознакомиться.
— Хочу, — просто ответил я.
Бератрон встал.
— Пошли.
Мы спустились в подвал, поплутали по катакомбам и вышли к библиотеке, в которой мне ранее не довелось побывать.
— Здесь хранятся «сомнительные» знания, — сказал Бератрон, — практической пользы нет, но и выбросить нельзя.
Я огляделся и направился к одному из стеллажей.
— Вот, кстати, интересная книга по твоему вопросу. — Лич снял с полки толстый том. — Автор — магистр Хелоносаль Мыслитель, настоящий специалист в теоретической магии. И что самое главное, книга с пометками легендарного Темного Алхимика. Конечно, это копия, подлинник сгинул в Солнечной империи веков пять назад. Кстати, некоторые архивариусы считают, что Темный Алхимик был одним из таких вот пришельцев из технологических миров.
Я взял книгу и начал листать.
— Некоторые пометки до сих пор не расшифрованы. Они написаны на неизвестном языке, — продолжал Бератрон, — что говорит в пользу иномирного происхождения Алхимика.
Я углубился в чтение какой-то главы: в начале шли весьма качественные чертежи пистолета. Быстрый поиск по базам ничего не дал, поэтому я сделал вывод, что схема оружия пришла из какого-то другого технологического мира. Потом шли списки ингредиентов. Как я понял, это был состав стабильного пороха для пистолета. Затем приводилась стоимость одного выстрела в размере трех золотых. Самое интересное, что число было обведено и стояла приписка: «Счетовод, черт побери! Совсем оторвался от жизни, старый пердун! Стоимость выстрела по этому списку будет всего лишь девяносто три серебряных. Хотя и впрямь дороговато».
Я усмехнулся. Похоже, Темный Алхимик был личностью весьма эмоциональной.
«Ты не заметил самого главного».
«Разъясни!»
«На каком языке написана пометка?»
Я присмотрелся, и усмешка сползла с моего лица.
«На русском? Офигеть, неужели Темный Алхимик был русским и пришельцем с Земли?»
«Нет, конечно! Он был с Марса, а на русском писал ради конспирации!»
«Сейчас кто-то довыкобенивается до карцера».
Я быстро пролистал книгу: «невинные» пометки сделаны на общем кахорском, а вот критичные — исключительно на русском. В конце стояла небольшая приписка:
«К сожалению, старый маразматик прав! Хотя с арифметикой у него плохо. Действительно, использование технологий в этом мире нерентабельно. Не получится здесь организовать ядерные бомбы и ковровые бомбардировки. И зачем я все это пишу? Ведь никто и никогда не прочтет мои слова. А ладно, пусть будет».
— Что-то прочел? — Оказывается, лич внимательно за мной наблюдал.
— Да. — В сокрытии правды от Бератрона я не видел смысла. — Вот эти пометки сделаны на моем родном языке.
— Превосходно! — обрадовался лич. — От Темного Алхимика осталось множество нерасшифрованных записей. А эти знания для магического мира сложно переоценить.
— Если остальные записи аналогичны этим, вряд ли они помогут магическому сообществу.
— Почему? — удивился Бератрон.
— К примеру, вот тут Алхимик называет магистра маразматиком, вот здесь — клиническим идиотом…
— Хватит, — прервал меня лич, — я понял. Жаль, что сейчас у нас нет времени, чтобы ты обучил меня твоему родному языку. Что бы он там ни написал, но в любом случае Темный Алхимик — слишком важная фигура в истории магии, чтобы сбрасывать ее со счетов. Возможно, в других его трудах содержатся знания.
— Вернусь, обязательно научу, — пообещал я. — А разве у вас есть другие его труды?
— Найти можно, вот этим и займешься по возвращении. А теперь предлагаю тебе пройти в библиотеку с книгами по миру, в который ты отправишься. Тебе нужно подготовиться, а мне надо строить портал.
— А не рано? Я уверен, что подготовка займет несколько дней.
— А ты думаешь, что межпространственный портал строится за несколько минут? — скептично возразил лич.
Сен
Пять дней спустя
Бератрон построил для меня личный пространственный карман, в который я убрал цепь, стилеты, пару ножей, меч, десяток небольших накопителей, тройку сильных защитных артефактов из сокровищницы лича и короб с сигариллами. После чего подобрал себе амуницию и почти собрал дорожный мешок.
В левой руке у меня был большой холщовый пакет с какой-то крупой, а в правой — еще один короб с пятьюстами сигариллами.
«О чем задумался?»
«Что лучше: сигариллы или еда? Влезет что-то одно».
«И что тут думать? У тебя уже лежит пять таких коробов, практика займет примерно четыреста дней. Значит, в день ты можешь выкуривать шесть с четвертью сигарилл. Правильно?»
«Так и есть».
«Сигарилл ты там не найдешь. А есть, на крайний случай, будешь траву».
«Я тебе козел, что ли? Траву не ем!»
«Убьешь кого-нибудь и съешь. Дополнительная сигарилла с четвертью лишней не будет. Нервишки-то пошаливать будут. Огромный жестокий мир, и ты один против него…»
«Уговорил!»
Пакет с крупой точным броском отправился в угол, а короб занял оставшееся место в мешке. Закинув его за спину, я спустился вниз, к личу.
— Я готов, учитель.
— Хорошо, — кивнул тот. — После того как ты пройдешь в тот мир, я «усыплю» портал. Открыть его ты сможешь с помощью конструкта, который я тебе дал, через год по времени того мира. Если портал не будет открыт в срок, я буду сам его открывать раз в день. Естественно, с поправкой на время того мира. Все понятно?
— Да, учитель.
— Тогда иди. Будь осторожен, ученик.
