— Сэр Инконню! — раздалось слабо, словно кричали с другого конца арены.
— Что такое? — прохрипел Инконню.
Энгус поднял забрало:
— Перерыв, сэр. Сейчас поднимут раненых, заберут доспехи, очистят поле.
Инконню оглядел взъерошенное поле, покалеченных лошадей, сучащих ногами в жалких попытках встать, распластанных рыцарей, лужи крови, невольно передернул плечами.
— Вы молодец, сэр Инкогнито! — кричали вокруг. — Отличный боец!
Рыцарь поклонился, но подумал с горечью:
«Но быть бойцом не означает быть рыцарем».
Раненые громко стонали, по полю метались сервы, оруженосцы. Тонко вскрикнула покалеченная лошадь — острая сталь милостиво порвала ей горло.
Энгус возбужденно переговаривался с Ниро, остальные «синие» рыцари, одобрительно кивая, норовили вставить словечко.
— О чем речь? — полюбопытствовал Инконню.
— Считаем трофеи, сэр Инкогнито, — сказал Энгус радостно. — Под вашим началом захватили много славных доспехов, не страшно потерять свои.
Рыцари рассмеялись. Инконню натянуто улыбнулся.
«Неужели мне одному кажется, что цель турнира — не чужие доспехи и деньги, а слава, проявление доблести, демонстрация чести, благородства?»
По команде барона боевой сигнал вновь возвеселил сердца зрителей. Красивый бег благородных животных сломался, задорное ржание потонуло в воплях и грохоте. Битва зашумела, словно горный обвал.
«Спокойно! Это потешная схватка, никого не убей», — пришла отрезвляющая мысль. Инконню сменил направление удара, опустив клинок противнику на плечо, котт-де-май у того выдержал, но ключица хрустнула.
Инконню, подав коня назад, перевел дух. Его соратники уверенно теснили противника, легко выходя победителями из одиночных схваток. Краем глаза юноша заметил бестолково скачущих рыцарей, в битву не вступающих.
«Трусы?»
«Зеленый» рыцарь, ловко расправившись поочередно с двумя «белыми», опустил меч, огляделся, переводя дух. Тут же сзади на него напал один из «гуляк», «зеленый» попытался защититься, но пал, выбитый копьем.
«Подонки!» — подумал Инконню с отвращением.
Рядом вырос «красный» всадник. Инконню, подставив под удар щит, кольнул клинком в ответ, но противник умело закрылся, смещая движением бедер коня. Ответным ударом он едва не отсек Инконню руку. Инконню задергал поводья, разворачивая жеребца, подставленный щит загремел от ударов, котт-де-май противно лязгнул, и ребра прошила острая боль.
— Получай! — выдохнул гневно.
«Красный» закрылся щитом. Инконню, попавшись на ложный замах меча, пропустил удар его щита. Противник умело потянул поводья, привстав, обрушил удар. Клинок Инконню лязгнул, плечо хрустнуло, и рука повисла плетью.
— Проклятье! — прошипел Инконню.
«Красный» рыцарь захохотал, подал коня, послушного поводьям, затем заехал слева. Щит Инконню загудел от удара, рука обвисла. Противник явно наслаждался беспомощностью юноши.
«Эжен, — мелькнуло в голове. — Умелый скот!»
Инконню спрыгнул наземь, избежав свистящего меча. От удара по противнику в правом плече Инконню хрустнуло, он едва расслышал сквозь ослепляющую боль глухой вскрик. Эжен попятился, его кольчужный чулок порвался, по сапогу текла кровь.
Инконню, снова запрыгнув в седло, помчался на раненого противника, но «красный» рыцарь, развернув коня, задал стрекача.
— Вернись, трус! — крикнул юноша вслед. В правом плече стрельнула боль, он едва не выронил меч. — А впрочем, — пробормотал устало, — можешь не возвращаться.
— Что с вами, сэр Инконню? — спросил Ниро сочувственно. — Вы ранены?
— Похоже, вывих плеча, — ответил юноша. — Турнир для меня закончен.
Сэр Энгус, оторвав взгляд от одиночных схваток, бросил ободряюще:
— Не печальтесь, сэр Инкогнито, вы повергли двух сильнейших рыцарей турнира, красиво бились, победа ваша.
Инконню кивнул, медленно направил коня прочь с арены. Герольд перекричал шум схватки, объявив о ране безымянного рыцаря, вызвал огорченный гул трибун.
Солнце давно склонилось к закату, мир потемнел, нахмурился. Схватки продолжались вяло, на арене осталось менее десятка рыцарей. Охрипшие зрители устало вскрикивали, откидываясь в изнеможении на скамьи.
Барон с кислой миной оглядел поле, дал знак.
— Рановато, супруг, — усмехнулась Меллюзина. — Обычно бои идут до темноты.
— Сегодня закончим пораньше, — ответил барон угрюмо.
— Может, потому, что ваших рыцарей почти не осталось? — спросила жена едко.
Педивер нахмурился, но промолчал. Над ареной пронеслись бравурные песни труб, и герольды хриплыми голосами возвестили окончание турнира.
— Победителя турнира объявит несравненная дама Меллюзина!
Барон прошипел, косясь на придворных:
— Надеюсь, супруга, выбор будет верен.
— О чем вы, супруг мой? — поинтересовалась баронесса невинно.
Педивер вскипел:
— Не вздумайте присудить победу мокрогубому юнцу, явившемуся в последний день турнира! Да, он бился неплохо, но Эжен и Жофрей были королями предыдущих дней, этого нельзя отменить.
— Ах, супруг мой, — протянула Меллюзина жалостливо. — Вы совсем не думаете о своей репутации. Мало ли, что было раньше, толпа запомнит последний день. К тому же давать посрамленным рыцарям победу и обделять того, кто их победил, — неразумно. Черные слухи о турнире попортят много нервов.
— Плевать на слухи, — огрызнулся барон.
— Нет, не плевать, — возразила супруга твердо. — Вам недостаточно слухов о ваших таинственных исчезновениях? Хотите новых?
Педивер махнул рукой:
— Делайте, что хотите.
Меллюзина улыбнулась победно.
Усталые рыцари спешно прихорашивались, но многие выезжали в рваных супервестах и заляпанных грязью доспехах. Инконню, с гулко бьющимся сердцем взобравшись на жеребца, застыл в ряду рыцарей на арене.
Трибуны замерли, густой голос потек над полем:
— Турнир завершен. Приветствуем храбрость и доблесть мужественных рыцарей, оказавших честь своим присутствием на турнире! Велика честь стать победителем турнира и получить несравненные дары: венец из чистого золота, сокола, обученного искусными ловчими, не знающего промахов, золотой кинжал несравненной работы, выполненный заморским кузнецом. И победителем турнира объявляется…
Толпа затаила дыхание.
— …самый доблестный, отважный, несравненный в мужестве и галантном обхождении с побежденными… сэ-э-э-э-эр!.. Инкогни-и-и-и-то!!
Трибуны несколько удивленно, но энергично приветствовали победителя. Эжен холодно поклонился, кривя губы в едкой усмешке, а Жофрей раздул ноздри на пол-лица.
