— Это не мужчины, — сказал Инконню.
Сзади снова насмешливо фыркнули, рыцарь озлился, буркнул, не оборачиваясь:
— Бриан, что с лошадьми, животные волнуются?
— Все в порядке, сэр Инконню, — ответил оруженосец, — это… это не они, — закончил подавленно, встретившись с гиацинтовым взором.
Инконню продолжил, горячась:
— Мужланы в доспехах рыцарство губят!
— Это точно, — согласилась фрейлина язвительно.
Инконню поморщился, некстати заныли ребра, плечо.
— Не понимаю такого уклада, сэр Ниро.
— Вы многого не понимаете, сэр, — сказала девушка.
Инконню захотелось смерить нахалку тяжелым взглядом, но он сдержался, сочтя безразличие лучшим ответом.
— Рыцари ищут не славы и доблестного служения, а богатых наследниц, золота, земли, — продолжил недоуменно. — Некоторые идут в разбойники, наемничают! Как так можно?
Ниро горестно покачал головой.
— Человек стремится к благостному состоянию, — сказал он медленно. — Вот барон Педивер устроил себе жизнь, женившись на дочери богатого лорда и, ясное дело, поступившись любовью. Конечно, в идеале все мы должны стремиться к благости души, но многие ищут материального довольства. Однако стоит ли их винить?
— Разумеется, — ответил Инконню твердо. — Воля должна главенствовать над желаниями и порывами. Если мы не будем сдерживаться, то превратимся в отвратительных существ, грубых и наглых!
— Будьте сдержаннее, сэр, — сказала фрейлина.
Инконню поморщился:
— Меня печалит подобный распорядок вещей, сэр Ниро. Рыцари превращаются в тиранов, сидящих в замках, наживаясь на горестях вилланов. Обилие цветастых гербов, галантное обращение с дамами при дворе, жизнь, полная удовольствий, превратят рыцарство в фарс. Известно — беспечная жизнь тела убивает душу. А главное предназначение рыцаря — подвиги. Сейчас это звучит дико и странно, но не удивлюсь, если со временем ради клочка земли рыцари будут предавать и убивать безоружных.
Ниро, вздрогнув, взъерошил волосы, побледнел:
— Страсти какие говорите, сэр Инконню.
Инконню сдержанно рассмеялся:
— Слава Богу, одного рыцарского ордена не коснется упадок. Рыцари Круглого стола пребудут в веках, храня благородство и изысканные манеры, а главное — доблесть и бескорыстие. Истинное рыцарство!
Ниро кивнул, окинул окрестности пустым взглядом.
— Может, заедем в деревню? — предложил Бриан.
Ниро ответил резко:
— Нет, нечего там делать. Помалкивай лучше.
Оруженосец надулся. Ниро поглядел на птиц в небе, сказал с сожалением:
— Жаль, сэр Инконню, что избавились от сокола. Сейчас бы его испытали.
Инконню отмахнулся:
— Зачем лишние хлопоты? К тому же то, что он закогтит, надо готовить, а на деньги, которые мы за него получили, можно купить готовую пищу.
— Суждение торгаша, — фыркнула Хелия. Сверлила глазами спину Инконню: «Ну, оглянись хоть раз!»
Инконню задумчиво перевел взгляд с неба на землю.
«Мир необъятен, опасен и дик. Не скоро люди смогут безбоязненно путешествовать по землям, полчища монстров подстерегают на каждом углу. К оным отношу не только Призраков Ночи, но и злых людей. Печально, что таких все больше среди рыцарей. Торгаши в доспехах оседают в замках, обирают вилланов, тратят средства на удовольствия. Не то чтобы вилланов жаль, но если честно, то средства к существованию дает их тяжелый труд. Разумеется, они слишком грубы, чтобы встать вровень с благородными, но, как ни стыдно это признавать, благородные не выковали ни одного меча, не подковали ни одной лошади, не сшили ни одного платья, не сделали ни единого дюйма полотна да много чего не сделали. Благородное сословие похоже на грабителей, обирающих тружеников. Тьфу, что за чушь?! Еще посочувствуй вилланам.
Нет уж, пусть все остается как есть. Но и паразитом, подобным Педиверу, Гахерису и тем, кто прибыл на турнир с целью заработать, не уподоблюсь. Рыцарь должен быть честным, галантным, справедливым, презирающим мирские блага. Нельзя провозглашать рыцарские принципы, а на деле ими пренебрегать. Чванство и спесь погубят рыцарство, двуличие убьет то светлое, чистое, ублажающее душу, что вложено в рыцарские добродетели.
Мне придется сильно постараться, чтобы стать настоящим рыцарем. Уж если отказался от веселой и благостной жизни Тилуиф Теджа, да простит меня один из неведомых родителей, придется взять на себя определенные обязательства, исполнять массу запретов. Трудная задача, но я выдержу. Теперь-то я понимаю, что рыцарем становишься не после посвящения, а благодаря достойной жизни».
— Сэр Инконню! — услышал он сварливый голос фрейлины.
— А? Что? — вздрогнул рыцарь.
Лицо Хелии подурнело от злости, глаза метали молнии.
— Сколько можно кричать?
— Что вам угодно, леди?
Фрейлина дернула плечиком, его равнодушный голос почему-то ее задел.
«До чего бесчувственная скотина, — подумала с обидой. — Даже не извинился за вчерашнее, пировал со спокойной душой, пока я плакала».
— Сэр Ниро предлагает проехать через рощу, — сказала сердито.
Инконню посмотрел на рыцаря вопросительно, Ниро помахал руками, объяснил:
— Так будет лучше. Быстрее.
Они остановились на развилке заросшей дороги: один рукав уходил в облезлую рощу, второй — в сторону деревни, маленькими точками на горизонте виднелись крестьянские дома.
— Куда быстрее? — нахмурился Инконню.
Фрейлина всплеснула руками:
— Господи, какой тугодум! К Сноудону. Из-за вашего выступления на турнире потеряли день! День горестный для моей земли и королевы. Народ страдает…
— Покороче, леди, — прервал Инконню грубовато.
Рыцарь содрогнулся при виде гримасы ярости, исказившей лицо Хелии. Ниро поспешно вмешался:
— Перестаньте, пожалуйста. Простите, это я подлил масла в огонь! Сэр Инконню, поедем через деревню, прошу! — вскричал в отчаянии.
— А я изволю через рощу! — упрямо сказала фрейлина.
— Леди, прошу, не надо конфликтов! — вскричал Ниро умоляюще. — Будь проклят мой язык! Сэр Инконню, поедемте.
Ниро пришпорил коня, юноша пустил жеребца рысью — роща стала отдаляться. Инконню била нервная дрожь, правое плечо немилосердно ныло, зудели ребра и потянутые мышцы, а гадкое чувство подстрекало к бунту.
«Как она смеет так говорить в присутствии посторонних! Эта женщина — мое самое тяжелое испытание!»
— Боже, дай терпения! — простонал он.
Ниро виновато кашлянул, пальцами немилосердно крутя ус.
