Педивер разочарованно поморщился. Хелия содрогнулась от касания грязной ладони, отчаянно заизвивалась. Хрыч с наслаждением дернул ее за волосы. Девушка сдавленно вскрикнула. Барон сказал задумчиво:
— Хрыч, давай ее привяжем.
— Сей мих.
Инконню в бессильной ярости смотрел, как подонки привязывали фрейлину к скамье вонючим тряпьем. Послышались шаги: Эжен поставил на пол скамью, поднос с яствами пристроил на пыточном столе.
Затем налил в кружку вина, залпом выпил, зубами перемолол сочный ломоть мяса.
— Угощайтесь, барон, — предложил он. — Лучшее мясо, что есть на кухне. С боем взял, дурак повар хотел полакомить питомца.
— Непорядок, — поморщился Педивер. — Собака ест лучше властителя замка.
Хрыч с готовностью подхватил:
— Я знаю, как исправить.
— Сиди уж, — отмахнулся барон. — М-м, хорошее вино.
— Точно, — поддакнул Эжен.
Троица заливисто рассмеялась.
Педивер вытер пальцы о волосы Хелии, спросил проникновенно:
— Леди, почему вы не взяли более опытного попутчика? Неужто не любите свое королевство?
Фрейлина мотнула головой.
— О, простите, — икнул барон, — ошибся. Королевство любите. Сильно? Да-да, вижу. Готовы пойти на все ради спасения, даже на смерть?
Хелия помедлила, затем уверенно кивнула.
— Так и будет, — пообещал барон, и приспешники поддержали его громогласный смех.
Удары обрушивались один за другим. Инконню хрипло мычал, вяло уклонялся. Хрыч мастерски пользовался крючьями, аккуратно вытягивал мелкие жилки. Мучители заливались счастливым смехом.
Инконню встретился взглядом с фрейлиной: в гиацинтовых глазах море сочувствия и желания облегчить боль.
— Хватит на сегодня, — сказал барон, вытирая пот. — Уф, давно так хорошо не было. Пусть Тарквин его подлатает, завтра — новое веселье.
Инконню бездумно оглядывал багровую полутьму подвала.
«Неужели так можно? Почему человек так жесток? Сайды бы так не пытали, а эти «люди» наслаждаются и телесной, и душевной болью».
Зловещий оскал барона что-то смутно напомнил, Инконню вгляделся пристальней, отчего Педивер приподнял брови.
— Похоже, перестарались, — сказал огорченно. — Разум потерял.
Эжен и Хрыч равнодушно пожали плечами.
— Я знаю твою тайну, — неожиданно твердо произнес Инконню.
Приспешники взглянули на него удивленно.
— Фея озера мне сказала, но я не поверил, — сказал рыцарь с кривой ухмылкой.
— О чем это он, барон? — полюбопытствовал Эжен.
Педивер резко обернулся, и помощник присел от грозного рыка.
— Не твое дело! Забирайте девицу и выметайтесь!
— Но…
— Оставьте нас! — закричал барон люто.
Хелия слабо трепыхнулась в жестких объятиях, приспешники затопали сапогами по лестнице, затем стукнула дверь.
Инконню сплюнул на пол вязкий сгусток — полегчало. Барон обернулся, в груди рыцаря похолодело от пронзительного взгляда и хищного оскала.
— Значит, фея сказала? — прошипел Педивер.
— Сказала, — хмыкнул рыцарь, кривя презрительно разбитые губы. — Понятно, откуда такая жестокость, все сходится.
От стен отразился хлесткий звук пощечины. Инконню вскрикнул. Барон сказал злобно:
— И что будешь делать с этим знанием? Думаешь, подручные поверят?
Инконню уловил напряжность в голосе, слабо усмехнулся:
— Тогда тебе не о чем беспокоиться.
Барон ударил его в живот, ужалив позвоночный столб болью. Инконню задергался, холодным звоном цепей разбавляя рвотные корчи.
— Не думаю, — сказал барон холодно. — Едва заикнешься, вырву язык, зажарю и скормлю фрейлине. Что притих, скажи что-нибудь, смельчак?
— Ты — животное.
— Зато какое! — усмехнулся барон.
Глаза Педивера заблестели, а его растопыренная ладонь вдруг стала изменяться: на пальцах выросли когти, кожу скрыла густая шерсть. Рыцарь испуганно следил за метаморфозой: швы одежды трещали — мощному волосатому телу стало тесновато в дорогих тряпках. Лицо вытянулось и мгновенно заросло шерстью, свет углей окрасил острые клыки кровью. Рыцарь задрожал от пронзительного взгляда, где разум ужасным образом смешался с животной яростью.
Педивер щелкнул пастью, прорычал:
— Ну, как?
Глава десятая
Инконню вжался в стену, перед ним стояло чудовище в человеческой одежде.
— Оборотень! — выдохнул рыцарь.
Чудовище злобно рыкнуло, липким языком облизало раны на щеке рыцаря. Инконню исступленно забился головой о стену:
— Нет, нет!
Оборотень отступил, в полузверином взоре мелькнуло удивление.
— Ты! — прорычал он. — Ты не знал!
Инконню нашел силы ехидно улыбнуться:
— Фея не успела поведать, я развел тебя, как мужлана.
Оборотень грозно зарычал, отчего сердце рыцаря замерло. Возле уха страшно заскрипел камень, раздираемый когтями. Тело чудища съежилось, побелело — исчезла шерсть, и после болезненных корчей перед взором рыцаря предстало потное лицо Педивера. Инконню улыбнулся с чувством превосходства:
— Даже в цепях я тебя одурачил.
Педивер трясся от бешенства. Он схватил с пыточного стола бутылку, прилепил губы к горлышку. Опустевший сосуд разбил об стену и с мрачной улыбкой подошел к рыцарю.
— Что ж, шутник, придется и мне ответить, — сказал ледяным тоном. — Будь уверен, отвечу достойно.
— Откуда у тебя достоинство, нелюдь? — усмехнулся рыцарь.
— Нелюдь?! — прошипел барон. — Нелюдь?! Я жизнь положил на уничтожение Призраков ночи и дьявольских отродий! А когда меня укусил оборотень… — Педивер скривился, во взгляде отразилась горечь. — Те, кто раньше требовал защищать их, стали за мной охотиться, как за бешеной собакой, благодеяния вмиг забылись!
В душе Инконню боролись противоречивые чувства. Барон шагал по подвалу, возбужденно размахивая руками, тень порхала по стене гигантской черной бабочкой.
— Меня травили несколько недель, до сих пор снятся пронзительные звуки рогов, лай собак, ненавистные кличи. Если бы они с такой яростью и храбростью охотились на исчадий ада, — усмехнулся барон грустно, — то моя помощь никогда бы не понадобилась. Трусы, подонки! Удивительная психология у людей, не так ли?
Инконню молча кивнул.
— Не знаю, как я выжил. Долго рассказывать, сэр Инконню. Судьба свела меня с богатой баронессой, а проклятье оборотня странным образом помогло, наделив животной притягательностью. Ныне я — владетельный барон, многие зовут меня справедливым, — усмехнулся он в усы.
