К удивлению Наташки, Михалыч спустился вниз. Теперь он давал указания Славику-Стасику:
– Карауль на улице, они где-то спрятались. Стой здесь, гляди в оба! Как что где увидишь или услышишь, сразу туда. Понял?
– А ты куда?
– А я в квартиру на лифте прокачусь. Придумал кое-что.
Тихо хлопнула дверь подъезда. Славик-Стасик вышел на улицу – девушки слышали его шаги.
Ох, только бы у Любки нервы не сдали, только бы не заорала…
Послышался шум кабины. Михалыч, человек с глазами батьки Махно, поехал наверх. Так, надо сосредоточиться, приказала себе Наташка. Что он мог придумать? Зачем ему в квартиру? Проходили бесполезные и бесценные секунды. Уже отчаявшись найти ответ, она вдруг все поняла.
Ну конечно! Ее собственная сумочка осталась там! С телефоном!
Как в сказке про Кощея: квартира, а в ней сумочка, а в сумочке телефон, а в телефоне «Контакты», а в «Контактах» имя «Люба»…
Наташка выхватила из рук подруги сумочку – дорогущую «Луи Виттон».
– М-м! – замычала подруга, извиваясь.
– Тихо! – прошептала Наташа.
Блин, где же тут телефон? Ага, вот! Тоже недешевая вещица – но жизнь дороже.
Наташе показалось, что она на рыбалке и рыба рвется из рук, – они потели и дрожали, телефон выскальзывал. Она мысленно выругала себя – и справилась. Размахнулась – швырнула трубку что было сил. Получилось – через весь козырек и еще дальше, к кустам.
И уже там выброшенный мобильник зачирикал дебильной финской полькой.
«Значит, правильно я все поняла!»
Одновременно раздался другой звонок: набившее оскомину чириканье на мотив «Черного бумера».
– Да, Михалыч, – говорил снизу Славик-Стасик, – звон слышу. Из кустов. Они по ходу на крышу упилили, слышь, Михалыч?.. Чё?.. Все равно тут стоять? Ну ладно, стою… Да не, не парься, не уйдут.
– Уйдут! – прошептала Наташка. – Вот увидишь, уйдут!
4
Ырка возносил безмолвную хвалу Высшим за такой роскошный подарок: великолепные, полные жизни и энергии жертвы, охваченные – о, ирония судьбы! – охотничьим азартом.
Нет ничего прекраснее сильной жертвы, которая до последнего мнит себя хищником. Какое недоумение в глазах! Какая безнадежная агрессия в последнем движении, отчаянном и порывистом!
Один из людей был совсем рядом, в квартире, говорил по телефону. Ырка услышал грохот – это в тишине лязгнула дверь.
Ну, охотнички?
Он тихо прочистил горло, пошуршал складками безупречного костюма. Приманка сработала, человек закричал:
– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!
И сам выскочил на лестницу.
Ырка снял очки.
Аура человека стала наливаться темным, тяжелым страхом. Охотник всмотрелся: превосходная аура! В ней и боль – ну да, вон как рука распухла, и жестокая обида на какое-то тяжкое оскорбление – какое именно, Ырку не интересовало, и похоть, и азарт собственной охоты. Впрочем, азарт затухал, а страх, наоборот, разгорался. Исключительная аура!
Человек заморгал, встретив слепящий взгляд Ырки, попытался прикрыться здоровой рукой, попятился, забормотал:
– Му… му… мужик! Ты чего?
Ырка снисходительно усмехнулся:
– Вы не меня искали, молодой человек?
– Да я… да нет… девки… это… девки… две от нас сбежали… Мужик, не смотри так, а?
Ырка оскалился, выпустил клыки, зарычал. Насладился последним ужасом жертвы и бросился.
5
Любка еще тряслась, рот был зажат Наташкиной ладонью, когда сверху раздался крик:
– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!
Наташка поняла: ситуация изменилась в их пользу – преследователи обознались, наткнулись на кого-то другого. Теперь – использовать это!
Опять затрещал «Черный бумер».
– Чего, Вадик? Наверху? Иду, докурю только на холодке… Ты давай рассказывай пока!
Наташка рассудила: вряд ли этот дурачок станет теперь присматриваться к козырьку. Значит, можно и посмотреть, что там внизу…
Прямо под собой девушка увидела Славика-Стасика. Еще когда в кабаке знакомились, он ей гадким каким-то показался. Не зверем, нет, но… Трудно объяснить, это чутье, выработанное жизнью в далеком поселке… Надо было этого чутья слушаться, сколько раз себе говорила! Нет, поехали две дуры пьяные на тусовочную хату, как же…
Еще в Тракторе Наташка поняла, на что способны наркоманы, когда их ломает. Видела, знает. Мрази… Нелюди…
– У тебя ж хэндс-фри, Вадь! – говорил в телефон Славик-Стасик. – Слышь, ты оставайся… как это… в эфире, во! Веди, блин, прямой репортаж с места событий… Угу… Чё говоришь? Гагага, съемочная группа Первого канала! Жжешь, Вадюха!
Вдруг стало тихо, словно на землю опустилось что-то густое, вязкое, злое, заглушающее все, заглушающее саму жизнь.
– Вадюха… Вадюх… Чего молчишь-то? Чего-о?! Чего-о-о?! Михалыча?! Замочили?! Ты с дуба рухнул?!
Последний вопрос Славик-Стасик уже прокричал.
Следующий крик раздался почти одновременно из двух мест. Родившись наверху, многими этажами выше, он отразился внизу – в мембране телефона.
– Господи… – прошептала Наташа.
Сверху донесся звон стекла. Осколки стали падать пару секунд спустя.
Наташа сжалась, замерла. Ей представилось, как здоровенный осколок, готовый пронзить насквозь такую уязвимую плоть…
– Господи, пронеси!
Земля содрогнулась: на асфальт брякнулось что-то тяжелое, похожее на мешок. Только почему-то хрустнуло при падении… И медленно, словно наплывами, пришло к Наташе понимание, что это не мешок… У мешка рук и ног не быва…
Ее вырвало мгновенно – прямо на остолбеневшего Славика-Стасика.
В ту же секунду Наташа прыгнула.
На самом деле это был не прыжок – это было падение. Да, рассчитанное, но падение. На Славика-Стасика.
Рассчитала немножко неточно – правый бок все-таки ободрала. А вот туфли в руках остались. И теперь Наташка била каблуками в голову, в голову. По носу, в висок, куда попало.
Она знала, о чем ей категорически нельзя думать, – о том, кто затаился наверху. Об этом силаче, который выкидывает здоровенных мужиков в высоко расположенное окно. Черт, да Наташа вовсе и не хотела этого знать!
Враг уже не сопротивлялся, лишь выл да всхлипывал разбитым носом.
– Люба! – Теперь уже, знала Наташа, можно и кричать. – Прыгай, быстро!
Любка, с перекошенным лицом, показалась на краю:
– Что? Прыгать? Я же на каблуках…
