— Доктор! Доктор! — донеслось из темноты.
Шарц мигом остановился, прислушиваясь. Лекарская сумка мигом оказалась под рукой, а реторта… реторту можно будет потом выбросить, если мешать будет.
Шарц держал свое с таким трудом добытое сокровище скорей машинально. Его мысли были далеко. Какая там алхимия, когда кому-то плохо? В темноте уже чудилась дикая ухмылка смерти, лекарь готовился принять бой.
— Доктор! Доктор! — выкрикивал плачущий мальчишка. — Есть тут где-нибудь доктор? Помогите, люди! Пожалуйста, помогите! Доктор!
Шарца будто изнутри ударило.
— Я — доктор. Веди, — коротко сказал он, подбегая к мальчику.
— Доктор… — мальчик поглядел на него, как на Бога. — Доктор, пожалуйста… побежим, ладно?
— И побыстрее, — кивнул Шарц. — Беги впереди, да не бойся, я не отстану.
«Нет у меня права отстать!»
И вновь, как тогда, снег кричит и взвизгивает под ногами, лунный свет наотмашь бьет по щекам, а бархатные колодцы теней накрывают с головой.
— Не оглядывайся! — рычит Шарц на мальчишку. — Время теряем!
Тот припускает еще быстрей.
Лунный свет скачет козлом. Тени размахивают заборами. Скудный воздух путается под ногами.
Шарц едва успевает вписаться в узкую, как карман скупца, подворотню, пыхтя пролезает в какую-то дыру в заборе, разметывает подвернувшийся под ноги сугроб, скользит на заледенелом крыльце и лбом впечатывается в дверной косяк.
— Скорее! — звенит голосок мальчишки, взмах двери — и Шарц влетает внутрь.
Ступеньки. Бешеная дробь каменных ступеней вверх!
Не будь Шарц гномом, он бы точно сейчас расшибся, но гномы в темноте видят лучше людей, а лазутчиков учат быстро ориентироваться. Вперед. Вперед и вверх. Мальчишка уже там. Свешивается сверху, зовет. И не подумал споткнуться, хоть и человек. Или к детям это не относится? Грохот ступеней, гулкое эхо. Дверная ручка…
«Сюда, доктор! Вот… наставник… совсем плохо ему…»
Масляная лампа выхватывает неподвижное тело.
«И впрямь плохо, — думает Шарц, глядя на бледное, залитое потом лицо, искаженное болью. — Тут без операции не обойтись…»
— Положи куда-нибудь! — Шарц ткнул в руки мальчишке свою с таким трудом добытую реторту не потому, что озаботился ее безопасностью, но потому, что битому стеклу не место в операционной.
«Ну ты прибежал, коротышка! — оглядываясь по сторонам, ошарашенно выдохнул лазутчик. — Лучшего места во всей Марлеции не сыщешь, даже если постараться! Ты осиное гнездо в штаны класть не пробовал?»
«Заткнись и не мешай! — рявкнул лекарь. — У меня тяжелый больной! Да нет, не тяжелый — острый», — тут же добавил он.
«Насчет осиного гнезда — интересная идея, лазутчик, — ухмыляясь, заметил шут. — Надо будет как-нибудь попробовать».
«Уже пробуем, — хмуро буркнул лазутчик. — Остается надеяться, что вам двоим понравятся ощущения».
А потом Шарц расстегнул лекарскую сумку, и поле его восприятия резко сузилось. Никакого значения больше не имели Олбария и Марлеция, Фаласса и Ледгунд, интриги и тайны, гномы и люди, семья, учителя, ученики, друзья, научные открытия… — все это ушло, пропало, кануло в небытие. Вокруг Шарца сам собой соткался незримый хрустальный колпак, а внутри этого колпака не было никого, кроме неподвижно лежащего на постели человека и ухмыляющейся смерти, которая уже протянула к нему свои омерзительные лапы.
«Ку-уда?! — страшно рявкнул на нее лекарь, обнажая скальпель. — Пошла прочь! Этот человек принадлежит мне!»
И выхватил склянку с Хрустальным Эликсиром. Он, как никто другой, знал, что смерть терпеть не может этого запаха.
Мальчишка оказался толковым помощником. Смышленым, проворным и молчаливым, казалось, он не просто затаивал дыхание, но и вовсе прекращал дышать, до того момента когда Шарц его о чем-то спрашивал или что-то ему приказывал. Впрочем, Шарцу было не до него. Битва со смертью вышла нешуточная.
Когда все закончилось, и смерть, злобно ворча, удалилась несолоно хлебавши, Шарц наконец перевел дух. Он даже задремал, забылся тревожным сном прямо на полу, рядом с постелью своего пациента. «Пошел к чертям, безбородый придурок! — откликнулся лекарь на истошные вопли лазутчика. — Устал. Спать хочу. Потом предостережешь меня от чего бы то ни было». И пробудился незадолго до того, как пациент очнулся и открыл глаза. Стояла глубокая ночь.
Едва Шарц зевнул и принялся садиться, как в его руках оказалась чаша с вином, заботливо поданная мальчишкой.
— Господин лекарь, — с поклоном прошептал мальчишка.
— Спасибо, — кивнул Шарц.
Спасенный открыл глаза и уставился на Шарца в немом изумлении.
— Ты что здесь делаешь? — ошарашенно спросил он.
— Тебя спасаю, — ответил Шарц.
«Эти пациенты иногда как спросят…»
— А, ну да, ты же — лекарь, — как-то непонятно промолвил пациент и замолк.
— Лекарь, — кивнул Шарц. — А кто ж еще? Или ты наладился углядеть на моем месте святого Петра? Не выйдет. Он передоверил тебя мне.
Пациент слабо улыбнулся.
— Юноша, — позвал он.
— Да, наставник, — тут же откликнулся мальчишка.
— Поставь здесь ширмы, — распорядился тот; — Когда придут мои люди… мне не хочется, чтоб они видели мою слабость. Строго говоря… лучше, чтоб они вообще ничего не видели.
— Да, наставник, — поклонился мальчишка и бегом бросился расставлять ширмы.
— Вот так, — удовлетворенно улыбнулся больной. — Э-э-э… господин лекарь, вам лучше еще немного задержаться здесь. Просто посидеть рядом со мной. Вдруг моя драгоценная жизнь все еще в опасности? Сейчас… э-э-э… придут мои люди, я отдам им необходимые распоряжения и отпущу. После этого расплачусь с вами, и вы будете свободны.
— Я так и собирался сделать, — ответил Шарц. — Ваше состояние в данный момент не вызывает опасений, но мало ли…
Он сообразил, что не сможет обеспечить больному круглосуточное наблюдение и уход, вспомнил, что он сам, преследуемый двумя разведками, слишком опасный сосед для любого обычного человека, и вздохнул.
— Я здесь проездом, — виновато сказал он. — Для вас будет лучше найти кого-то из местных лекарей, дабы они обеспечили вам постоянный уход и лечение.
— Я так и сделаю, — пообещал пациент и вновь посмотрел на Шарца странным взглядом.
— Ваши люди, наставник, — проговорил мальчик.
Скрипел снег во дворе. На лестнице звучали шаги.
Шарц посмотрел на свою реторту, лежащую на столе, на дорогой фаласский кинжал, лежащий рядом, и внезапно все понял.
«Дошло, наконец!» — выдохнул лазутчик.
Шарц сидел рядом с постелью командира фаласской храмовой стражи, которому он только что собственноручно спас жизнь, а по лестнице гремели шаги тех, кто искал его все это время в густой ночи и теперь возвращался доложить о результатах поиска.
