И звезды приходят. Они всегда приходят, когда о них кто-нибудь поет. Они пришли, видишь? Вот и пой вместе с ними. Пой со звездами и танцуй, ты еще не забыл, что тебя пригласили на танец? Пой со звездами, танцуй со скрипкой… как, ты не знаешь, о чем поют звезды?! А о чем танцует скрипка, знаешь? Ах, не знаешь, но уже чувствуешь? Вот и хорошо. Так же и со звездами. Что? Про звезды не так понятно? Ладно, я расскажу тебе. В конце концов, почему бы и не рассказать? Здесь, где нет разницы между временем и песней, а сказки — это то, что вырастает, когда песни семенами падают на ветер. Почему бы и не рассказать — здесь? Самое для этого место. Время? Да я ж говорил, нет здесь никакого времени.
Так вот, звезды поют о скрипках, о танцах и о чудовищах. Страшных лесных чудовищах, которых ты, как истинный гном, больше жизни и пуще смерти боялся. Вот только ты уже не боишься. Ни жизни. Ни смерти. Ни больше. Ни меньше. Да и как можно бояться, когда такой танец? Так почему бы тебе не открыть глаза пошире и не посмотреть на чудовищ? На страшных чудовищ, которых не бывает, вообще никогда не бывает, пока ты сам их не придумываешь. Вот и сейчас — смотри же! — ты их придумал, и они тут! Они танцуют и поют, поют и танцуют. Нас нет, говорят они, нас нет, пока ты нас не придумаешь, а ты придумал, и теперь мы есть, ты придумал, и мы поем и танцуем, поем и танцуем, потому что ты нас придумал, поем и танцуем, потому что мы есть.
И мы, конечно же, пришли сюда, чтобы схватить тебя, маленький глупый гном, схватить и съесть, ведь именно для этого ты нас и придумал, мы придуманы для того, чтобы хватать и есть, хватать и есть маленьких глупых гномов.
Вот только мы не станем этого делать… не станем этого делать… не станем… Мы не едим маленьких каменных гномов. Наши деревянные зубы не разжуют столь грубую пищу, наши деревянные челюсти сломаются от усилий одолеть камень, нашим деревянным желудкам не переварить песок!
— Я не каменный! — выкрикнул Якш пляшущим чудовищам и проснулся.
«Нет. Нельзя так наедаться перед сном!»
Насквозь мокрый от пота, задыхающийся, Якш откинулся обратно на подушки и утомленно прикрыл глаза.
«Ну и сон же приснился…»
Сон, казалось, только того и ждал. Тут же продолжился.
— Я не каменный! — вновь кричишь ты обступившим тебя чудовищам.
— Да и мы не деревянные! Не деревянные! Не деревянные! — радостно вопят они и, сбрасывая уродливые маски, скрываются в густых зарослях танца.
Они потрясающе красивы и совсем не похожи на чудовищ. Они… кажется, теперь ты знаешь, что они такое, вот только как сказать об этом? Ни в одном из ведомых тебе языков, а тебе немало ведомо, нет таких слов, вот нету — и все тут. Да и к чему? Все равно они исчезли, скрылись…
— Теперь ты кое-что знаешь о чудовищах, приятель… Что? Нет, о скрипках я расскажу тебе в следующий раз…
* * *
Якш шел и радовался. Поясной кошель со всеми деньгами у него украли — казалось бы, чему тут радоваться? А он шел, и его лицо то и дело расплывалось в довольной, счастливой улыбке.
Подумаешь — поясной кошель! Подумаешь — деньги! Что он — денег не заработает?
Зато как украдено! У вас бы так украли — вам бы тоже понравилось!
Видят Духи Подземного Огня, Якш не отказался бы еще от одного такого «ограбления»!
А дело было так…
Шел он себе, шел, о рейменских музыкантах думал, как вдруг… Люди называют это «яблоневый сад», и он весь был залит ярким полуденным солнцем. Якш шел мимо этого сада, любовался яблонями — яблок гномы всегда вдоволь покупали, и Якш даже представить себе не мог, что они не только сами по себе хороши, но еще и растут на чем-то невероятно красивом, а ведь говорят, в цвету яблони еще краше! — так вот, шел он этак не торопясь, любуясь, как вдруг из глубин сада его окликнул девичий голос:
— Эй, путник!
Якш поневоле остановился. Было в голосе что-то, что не позволяло просто пройти мимо. Этот никогда ранее не слышанный голос что-то ему смутно напоминал. Почему-то вспомнился Скрипач. Странно, с чего бы это?
— Жарко? — участливо спросила обладательница голоса.
— Жарко, — ответил Якш, чувствуя, что рубашка и в самом деле прилипла к спине от пота, и как он этого раньше не заметил?
— Холодного вина хочешь? — продолжала обитательница яблоневого сада.
— Конечно, — не задумываясь, ответил Якш.
— А меня?
Якш оторопел на миг. Все же эти человеческие вольности здорово его обескураживали. Чтобы девица сама вот так вот запросто предлагалась? Впрочем, уходя от гномов, он твердо решил получить удовольствие от всего, что ему встретится среди людей, можно сказать, зарок дал. А для любого уважающего себя гнома зарок — дело серьезное. Здесь же ему предлагалось именно что получить удовольствие.
— И тебя… — выдохнул Якш, глядя прямо в огромные, полные манящей тайны глаза.
А в следующий миг девушка, вскрикнув, отскочила, спасаясь от рухнувшего забора, которого Якш просто не заметил.
— Ох, какой же ты страстный, с ума сойти можно! — прошептала она, оказавшись в его объятиях. — Может, все-таки сначала вино?
— Нет. Сначала — ты… — улыбнулся Якш, увлекая ее в таинственные глубины яблоневого сада, залитые ярким солнечным светом, волшебные…
А потом была сумасшедшая яблоневая ночь, наступившая для двоих посреди жаркого пыльного дня. Листья яблонь вполне тянули на звезды, светившее сквозь них солнце было решено считать луной, ласковый ветер напевал какие-то свои, чуть сумасбродные песенки, все было просто здорово. Да и в самом деле, если двоим совершенно необходимо, чтобы посреди дня настала ночь, она настает непременно, и никакие законы природы не могут этому помешать. Была ночь и сумасшедшее, жаркое, требовательное тело, была ночь и пахшее какими-то невероятными ягодами летнее вино…
Якшу так и не удалось отведать его холодным, но он ни о чем не жалел.
Проснулся Якш только следующим утром, в таком потрясающем настроении, что хоть песни пой, хоть пляски пляши, но увы — совершенно один, если, конечно, не считать компанией пустой винный кувшин. Таинственная незнакомка исчезла.
Якш так этим огорчился, что далеко не сразу заметил, что пропал также и его поясной кошель со всем, что в нем находилось. Впрочем, отсутствие денег Якша не слишком огорчило. Тому, кто владел несметными сокровищами недр земных, как-то трудно научиться переживать по поводу пропажи жалкой горсти серебра.
А вот девушка…
По правде говоря, просыпаясь, Якш здорово надеялся на продолжение своих летних грез, а тут такое огорчение…
Поиски ни к чему не привели. Никто означенную девицу не видел, а сад и вовсе оказался заброшенным, ничьим. В его глубине даже обнаружились остатки каких-то рухнувших строений, ясно показывающие, что здесь давно никто не живет.
