— Даже если их задаю я? Ой… прекрати, так же невозможно разговаривать!
— Даже если их задаешь ты, а созерцать твою задницу — еще интереснее, — и Якш решительным движением стянул с девушки одеяло.
— Ай! Отдай!
— Не отдам! Ты прекрасна — и, как все прекрасное, должна быть явлена миру! И скажи спасибо, что я не вставляю тебя в раму и не выставляю на всеобщее обозрение, словно картину!
— Спасибо! — сморщила носик Катрин.
— Всегда пожалуйста, любимая!
— И все-таки…
— Дался тебе этот кошелек!
— Дался! Ответь, пожалуйста, а то я всерьез подумаю, что у тебя нет никаких принципов.
— Так у меня их и правда нет. А кошелек… нравится тебе их воровать — воруй на здоровье, если это доставляет тебе удовольствие! Только у меня, ладно? А то остальные могут обидеться.
— Ты сумасшедший!
— Да! — горделиво подтвердил Якш. — Я такой! Вот как только на тебя гляну — тут же с ума схожу, представляешь?
— И все-таки я хочу тебе рассказать…
— Не рассказывай… не надо оправдываться. Я и так знаю, что ты не виновата. Вот просто знаю, и все.
— А я не оправдываться, я, может, пожаловаться хочу. Выслушай меня, ладно?
— А ты расскажи… так, как умеешь, — предложил Якш. — Ты спой.
— Балладу из всего этого сделать?! — хихикнула Катрин.
— Балладу, — кивнул Якш.
— А ты мне подпоешь? — попросила девушка.
— Обязательно, Кэти, — пообещал Якш.
— Ну хорошо. Это будет баллада «о коварном покровителе искусств, требующем любви в уплату за свое восхищение, его несчастной беззащитной жертве, лишенной бесчестным мерзавцем единственной лютни, что, как ты сам понимаешь, гораздо больше, нежели девичья честь, и благородном сметателе заборов, чьими деньгами была подкуплена служанка вышеозначенного покровителя, вынесшая несчастной Кэти ее многострадальную лютню, и снова о героическом сметателе заборов, коему девушка обязана спасением горячо любимого инструмента».
— Ну… он ей обязан куда большим, — очень серьезно сказал Якш.
— Вот как? Чем же это?
— Знаешь, тебе я могу рассказать все… — И пальцы Якша коснулись скрипки.
«Ну наконец-то все идет как надо!» — буркнула та. А девушка уже вылезла из-под одеяла и расчехляла лютню.
* * *
— Знаю я, что такое корабль, — пробурчал Якш. — Пыточное приспособление для устрашения особо опасных преступников. Те барды, которые ухитрялись его воспевать, наверняка смотрели на него с берега. Или созерцали витражи и прочие гобелены с его изображением. И воспевали они обычно паруса и волны. Я не слышал никого, кто воспевал бы морскую качку, а также то, что от нее с организмом приключается. И что такое паром — тоже знаю.
— Ты сам решил поехать, — напомнила Катрин. — Или ты не считаешь себя особо опасным преступником?
— Считаю, — ухмыльнулся Якш. — Просто я — неустрашимый особо опасный преступник. Поэтому мы и едем. И пусть все на свете паромы дрожат, заслышав наши шаги. А еще потому, что я очень хочу тебе своих показать. А им на скрипке поиграть.
— Похвастаться? — улыбнулась девушка.
— Похвастаться, — кивнул Якш. — Ты даже представить себе не можешь, как тщеславны бывшие владыки.
— Подумать только — с кем я связалась! — в шутливом ужасе Катрин заломила руки. — Ты хоть знаешь, сколько о тебе баллад сложено в верхнем мире, сэр владыка?
— Баллад о Подгорном Короле? — откликнулся Якш. — Знаю, конечно. Я их все выучил.
— Опять твое знаменитое гномское тщеславие?
— Да нет, просто охота пародии сделать. Ну, или хоть рассказать, как оно все на самом-то деле было. С точки зрения гнома. Да где же этот паром?
— А меня ты своим показать не хочешь? — спросила девушка.
— Все будет зависеть от твоего желания, моя королева, — церемонно поклонился Якш.
— Тогда я хочу… шикарную гномскую свадьбу! — блеснула глазами Катрин.
— Ну… собственно, за этим мы и едем… если честно, — лукаво улыбнулся Якш. — А все остальное — просто предлог.
— Позвольте вас побеспокоить, — прозвучал внезапно чей-то голос.
— Попробуйте, — без угрозы, но и без какой бы то ни было приветливости откликнулся Якш.
— Попробую, — без тени страха согласился незнакомец. — Работа у меня такая.
— Работа? — Голос Якша опасно качнулся, словно тяжелый боевой топор, выцеливающий новую жертву. — Какая еще работа?
— Потерянное возвращать, — бесцветным голосом сообщил незнакомец.
— Из того, что я потерял, мне ничего не хотелось бы вернуть. Ничего. Слышишь?!
— Слышу, — кивнул незнакомец. — Но, быть может, другим надоело хранить ваше личное имущество, владыка?
— Так я и думал, — вздохнул Якш. — Как же мне надоело всех вас убивать!
— Кто же убивает посланника? Это дурная политика, владыка! Мой господин о вас куда лучшего мнения, — усмехнулся незнакомец. — А уж убивать, даже не выслушав… это не про вас!
— Да знаю я заранее все, что вы мне скажете и что предложите — знаю, — поморщился Якш. — Власть, силу, господство… так ведь?
— Так, — кивнул незнакомец. — Власть. Силу. Господство. Все так. Вот только… однажды ведь был случай, когда вы добровольно взяли все это… власть, силу, господство… и отнесли тому, кому они были назначены.
— Что вы хотите этим сказать? — нахмурился Якш.
— Принц Джеральд привет вам передает. Благодарит за подаренную кольчугу.
— Так вы…
— А вы что подумали? — лукаво улыбнулся незнакомец.
— Глупость я подумал, — смущенно пробурчал Якш.
— Тех, о ком вы подумали, благодаря вам мы почти всех повыловили, — сообщил агент олбарийской тайной службы.
— Что ж, тогда я, кажется, знаю, что именно вы мне хотите вернуть, — улыбнулся Якш и открыто вернул в ножны незаметно вынутый кинжал.
Впрочем, агент и глазом не моргнул.
«Неужто заметил, как я его вытаскивал?»
«Старею», — подумал Якш.
А потом посмотрел на красавицу рядом с собой, и эта глупая мысль вылетела у него из головы. Разве можно постареть, когда рядом такая женщина?
— Что ж, я готов обрести утраченное, — сказал Якш. — Мне бы и самому об этом подумать! Вот же болван, однако! Как вы люди говорите: «задним умом крепок», да? Она у вас?
Агент вынул из-под широкого плаща обтянутый темным бархатом ларец и открыл его.
Корона гномских королей мерцала и переливалась всеми огнями мира.
— Боже, красота-то какая! — восхищенно прошептала Катрин.
