— А в чем проблема? — спросил Якш.
— А вот, посмотри…
И они склонились над хитроумным механизмом.
Якш мигом отметил обращение на «ты», столь странное в устах любого гнома, обращающегося к старшему. Невероятное обращение. Гномик говорил так, словно считал себя равным. А может… просто не обращал на это никакого внимания. В его обращении не было ни тени вызова.
«Что ж, Творец Вещей имеет право… В конце концов я теперь всего лишь рядовой гном, и у меня нет трех насечек. Или молодежь вся теперь такая?» — мелькнуло у Якша.
Впрочем, его гораздо больше интересовало то, чем занимался нахальный мальчишка.
А девочка тем временем разговорилась со спутницей Якша. И не о себе, конечно. Вот еще — о себе рассказывать!
— Он гений, — говорила она о маленьком гномике. — Он… просто гений… и все.
Спутница Якша поощрительно кивнула, и девочка, тряхнув белоснежными кудрями, продолжила:
— Сначала он сделал механическую мышь, — говорила девочка. — Но она была так похожа на настоящую, что ее по ошибке раздавили. Потом он сделал механическую птицу, и она летала. Она, правда, летала! Я, дура, не верила, что полетит. А он сказал, что полетит, и она полетела. Вот только она в море утонула. Жалко.
— Жалко, — согласно кивнула девушка.
— А потом он сделал механическую рыбу, и она уплыла. Эту не так жалко, ведь рыба же и должна плавать, правда? Жалко только, что мы не можем этого увидеть. А теперь… теперь он хочет сделать карусель. Но не простую, а такую, чтоб ее море вертело. Он говорит, что море очень сильное и может всех нас покатать, если догадаться, как его об этом попросить правильно.
— А ты что делаешь? — спросила Катрин.
— А все остальное, — ответила девочка. — Подаю ему инструменты, ношу ему еду, а то ведь, если ему не принести и не напомнить, так он и поесть забудет, мастера — они такие, хуже детей малых… А еще я зарисовываю все его работы, как они устроены и все такое.
— Зарисовываешь?
— Ну да. У меня отец — художник. Мы из Марлеции сюда приехали, — сказала девочка, а потом поднялась на цыпочки и шепнула своей слушательнице в самое ухо: — Когда я вырасту — замуж за него выйду! Он такой… он лучше всех!
— Это ты хорошо придумала! — ответно шепнула ей спутница Якша. — Что бы они без нас делали, верно? Им без нас нипочем нельзя. А нам — без них!
И она улыбнулась своей собеседнице самой что ни на есть заговорщической улыбкой. И подмигнула.
Меж тем «парни из гномов» настолько углубились в обсуждение каких-то своих, сугубо гномских вопросов, что ничего вокруг не замечали.
— Оригинальное решение! — говорил Якш. — Хочешь, значит, чтобы волна в обе стороны на тебя работала?
— А то, — отвечал гномик. — К нам она бежит или от нас, а силой пускай все равно поделится. В обе стороны, значит. Что ж она без толку туда-сюда ходит?
— Потрясающе придумано! — повторял Якш.
— Так ведь целый час думал, — пожал плечами гномик. — За час и не такое придумать можно.
— За час?! — поразился Якш. — Я бы за всю жизнь не придумал.
— Наверно, тебе наставник плохой попался, — посочувствовал гномик.
— Наверно, — вздохнул Якш. — А у тебя кто наставником?
— Жаннет, — ответил гномик. — Кто же еще?
— Жаннет? — еще больше поразился Якш. — Разве она в механизмах смыслит?
— Нет, — покачал головой гномик. — В механизмах, не смыслит. То есть не то чтобы совсем не смыслит, но…
— Так как же она может быть твоим наставником?
— А очень просто. Она как скажет: «А ну-ка подумай!», так мысли сами в голову и приходят. А все остальное я и сам могу, правда.
— Здорово, — честно сказал Якш.
— Наверное, — вздохнул гномик. — Мне б еще с этими двумя шестеренками разобраться… тут как следует подумать надо.
— Давай вдвоем подумаем, — предложил Якш.
И они вновь склонились над загадочным механизмом. И продолжали ничего вокруг не замечать.
В частности, они совершенно не обратили внимания на со всех ног бегущую к ним горстку старейшин. Гномы задыхались, пыхтели и топотали, их бороды развевались по ветру, словно корабельные флаги, а глаза вылезали из орбит.
«Девчонки из людей» обеспокоенно переглянулись и попробовали дозваться «парней из гномов», чтоб обратить их внимание на этот в высшей степени странный забег. Однако «парни из гномов» настолько углубились в творческий процесс, что действительность перестала иметь для них хоть какое-нибудь значение.
— А если развернуть привод вот под таким углом? — говорил Якш.
— И сколько он простоит? — саркастически вопрошал мальчишка.
Якш вздохнул.
— Действительно, недолго. А…
— Подожди, можно же не так развернуть, а вот так, — перебил его мальчишка. — Тогда смотри…
— И правда! — ахнул Якш. — Тогда остается только…
— Владыка!!! — возопили хором устрашающе бородатые старейшины и наставники и как один повалились ниц.
— Его нет, он куда-то вышел, — поморщился Якш, пытаясь аккуратно закрепить одну из шестеренок.
— Владыка!!! — вновь взвыл страдающий многоголосый хор. — Владыка, смилуйся, вернись к нам!
Якш вздрогнул, шестеренка выскочила у него из пальцев, и он рассерженно обернулся к оравшим.
— Наковальню вам на ногу или, как люди говорят, какого черта?! — возмутился он.
— Владыка! — вновь прорыдали несчастные. — Владыка, смилуйся!
— У вас что-то с мозгами, уважаемые старейшины, — ехидно промолвил Якш. — Или со зрением? Где вы тут владыку увидели?
— Вернись, смилуйся! — стонали коленопреклоненные.
— С какой стати? — нахмурился Якш. — Чем вам нынешняя владыка не угодила?!
Старейшины вдохнули побольше воздуху и принялись наперебой излагать, чем им не угодили: нынешняя владыка, господин комендант, Его Величество Джеральд, Олбария, остров, люди и собственная молодежь заодно.
— Врут все, — спокойно заметил мальчишка-гном, продолжая ковыряться в своем изобретении.
— Да я и сам слышу, — негромко откликнулся Якш.
— … а когда мы спокойно собрались попировать у себя внизу, на нас вероломно напали с оружием в руках люди господина коменданта! — верещали старейшины. — Их привела эта проклятая Гуннхильд! Предательница и шлюха! Она с комендантом спит! С человеком!
— Опять врут, — сказал мальчишка. — «Попировать» они собрались! На самом деле они прокопались под землей аж до самой Олбарии и наделали оружия всякого и доспехов!
— Ложь! — возмутился один из старейшин. — Мы были безоружны! Это люди пришли с оружием в руках, воспользовавшись нашей доверчивостью и беззащитностью!
