— Буду… — На глаза Эрика навернулись слезы.
— Тогда лезь сюда, — пробурчал гном.
— Неужто ты боишься высоты, наставник? — потрясенно вопросил Эрик.
— Я боюсь, что меня заметят маленькие бандиты, — ворчливо отозвался гном. — И как я им тогда смогу запретить?
— А… им нужно запрещать? — спросил Эрик.
— Нужно, — ответил Шарц. — Если им разрешить, они ведь не просто залезут, что еще полбеды. Они же захотят тут поиграть. А тогда кто-нибудь неминуемо сверзится.
— Понял, — виновато кивнул Эрик. Еще раз с наслаждением оглядел зарождающийся рассвет и полез в люк. Виноватость тотчас рассеялась.
— А что, жуткие призраки замка уже проснулись? — довольно спросил он, принимая из рук гнома кувшин пива. Ну вот не получалось у него сегодня быть виноватым. Не получалось — и все!
— А что, ты старался уйти потихоньку? — в тон ему ехидно переспросил Шарц. — Я надеюсь, у Полли хватило сил не выпустить их поглядеть, что же там такое грохочет. Что с тобой вообще приключилось, можешь ты мне объяснить?
Эрик с наслаждением вздохнул, подавил острое желание немедленно взбежать на потолок и наконец сформулировал ответ:
— Как это что? Мне всего восемнадцать! У меня все впереди, и я счастлив! — улыбаясь, как полный идиот, сообщил он.
— Ах вот оно что! Да, это, конечно, серьезный повод! — фыркнул Шарц.
— Еще какой, — выдохнул Эрик, отхлебывая густого гномского пива. — Странно, что мне до сих пор не холодно, — добавил он.
— Странно? Да нет, не думаю, — откликнулся Шарц. — Счастье — серьезный повод, чтобы не замерзать.
И добавил тоном, от которого на глаза Эрика вновь навернулись слезы:
— Пойдем завтракать, балбес ты эдакий…
* * *
Эрик продолжал жить будто бы в восхитительном сне. Хотя какой уж тут сон? Это раньше он жил как во сне, а теперь… Он просто не знал, как вместить всю ту необыкновенную легкость, которая наполняла его, раскрашивая мир потрясающими красками. Он продолжал старательно трудиться, осваивая все то, чему учил его Шарц, и выполняя все прочие работы и поручения, которые ему давались, но мир вокруг него бесповоротно поменялся, и это не могло никак не отозваться в нем самом.
На исповеди, вместо того чтобы каяться в грехах, он вдруг спросил замкового священника:
— Святой отец, скажите, а вот если прямо сейчас так хорошо и замечательно, как же оно в раю-то будет?
Ошарашенный священник отпустил его. прочитав небольшую лекцию о благодати божией и помолившись вместе с ним за то, чтобы и дальше все шло так же хорошо, как ныне.
Эрик поймал себя на том, что на него смотрят как на исполненного той самой благодати.
Увы, благочестивым надеждам священника не суждено было сбыться. Ибо мысли, бродившие в Эриковой голове, были самого что ни на есть хулиганского и проказливого свойства.
"В детство впадаю", — оценив собственные идеи, подумал Эрик. Но удержаться никаких сил не было.
Что стоит, например, незаметно сыпануть щепоть сажи на полотенце сквайра Энтони, начальника замковой стражи? Этот седоусый ветеран всегда встает ни свет ни заря и в любой холод, хоть зимой, хоть летом, хоть в град, хоть в снег, хоть под проливным дождем голый до пояса умывается у колодца. А потом, взбодрившись, устраивает утреннее построение караула, безжалостно распекая любого, чье лицо кажется ему более сонным, чем его собственное. Интересно, заметят ли отстоявшие предрассветный караул стражники, что их бравый начальник несколько переменился в лице? Сам-то он вряд ли что заметит, у колодца не слишком светло, да и зеркало там не предусмотрено.
Спрятавшийся за колодезным срубом Эрик слышал скрип ворота, стук ведра о стенки колодца… наконец ведро было поднято, и начальник стражи принялся плескаться, отфыркиваясь и урча от удовольствия. Эрик тенью скользнул к его полотенцу — раз, два, три! — и все было сделано. Тонкие лепестки сажи засели в своей недолгой засаде. Эрик замер на прежнем месте. Сердце его отчаянно стучало, но не от страха, а от восторга. Умом он понимал, что это не слишком хорошо, а сам поступок вполне идиотский, но удержать себя в руках просто не получалось. Словно кто-то другой, все эти годы скованный необходимостью удерживать незримую занавесь, кишащую кошмарами, наконец получил свободу… И тут же захватил власть, пытаясь любой ценой наверстать то, что было упущено.
Начальник замковой стражи закончил умывание, растерся полотенцем, накинул куртку прямо на голое тело и, бодро насвистывая, направился в караульное помещение стражи.
Тонкие лепестки сажи сделали свое черное дело. С точки зрения Эрика, сквайр Энтони был прекрасен. Оставалось узнать, что решат по этому поводу его подчиненные.
Эрик незаметно крался следом. Каждая жилочка его тела пела от совершенно неземного восторга.
"Обидней всего будет, если учитель именно сейчас поймает меня за шкирку, — подумал Эрик. — Я так и не узнаю, чем все кончилось!"
Однако этого не случилось. То ли наставник был чем-то занят, то ли одобрил придумку ученика, то ли и правда не заметил. Кто знает?
Дверь караульного помещения гулко хлопнула, знаменуя начало действа. Кулисы раскрылись, зрители затаили дыхание, и главный герой шагнул на сцену.
— Что вы на меня так уставились? — донеслось до Эрика, и он прибавил шагу. Обидно было пропускать самое главное.
— У меня что, рог на лбу вырос? — продолжал меж тем начальник стражи.
— Никак нет, сквайр Энтони, — донесся чей-то сдавленный голос. — Не вырос.
Эрик не выдержал и, рискуя быть обнаруженным, заглянул в окно.
Караульные стояли навытяжку, красные от судорожных попыток сдержать подступающий хохот, а бравый начальник стражи грозно возвышался над ними, красуясь перепачканной рожей. Эрик заткнул себе рот, чтобы не заржать. Караульные мечтали о том же, но, стоя навытяжку; рта себе не заткнешь.
— Так что случилось, черт вас всех побери? — прорычал выведенный из себя сквайр Энтони.
— Ну… э-э-э… — попробовал один из караульных. — Ваша новая форма одежды…
— Что ты несешь? — возмутился ветеран. — Какая еще новая форма одежды? Может, ты пьян?
— Ваш непревзойденный загар, — попытался исправить положение другой.
— Какой еще загар?! — взвыл выведенный из себя начальник стражи. — Вы что, поголовно все напились? Какой еще, к чертовой матери, загар посреди зимы, я вас спрашиваю?!
"Солнечный", — чуть было не брякнул Эрик, но тут дверь караулки хлопнула еще раз.
— Что за шум? — негромко спросил появившийся герцог. — Энтони, у тебя все лицо в саже…
Сквайр Энтони, вздрогнув, схватился за лицо, провел по нему ладонью и посмотрел на руку. На вытянувшихся по струнке, красных от мучительных попыток сдержать хохот караульных и вновь на руку. На караульных и опять на руку. На перемазанную сажей руку.
