— Ну, если ты так считаешь… — протянул Курт.
— От того, как именно я считаю, ровным счетом ничего не зависит, — вздохнул Мур. — Боюсь, твое мнение значит лишь немногим больше, как это ни больно для твоего самолюбия. Увы. Не переживай, так часто бывает вначале. Ты еще недостаточно мудр, чтоб стать хозяином своей силы, вот она и спасает тебя, как умеет. В конце концов, без тебя ее существование потеряет смысл.
— Плоховато она меня спасает, — проворчал Курт.
— Уж как умеет, — ответил посох. — Она, конечно, очень могущественная, но при этом весьма ограниченная. Неопытная. И она не всегда понимает, что тебе нужно. А ты еще мал. Не ростом, конечно — опытом. И ты не всегда можешь до нее дотянуться, чтоб объяснить. Тебе нужно дорасти до нее. И поскорей. А если б ты, не совершая по дороге никаких дурацких подвигов, тихонько добрел до Джанхара… хотя это я о ком-то другом, прости…
— Сам ты зануда деревянная, — огрызнулся Курт. — И даже не потому, что деревянная и не потому, что зануда, а потому, что…
Продолжая говорить, Курт сделал шаг, и его со всех сторон охватило нечто неописуемое и странное… то ли место, то ли состояние… он так и не понял, что, однако он все еще продолжал говорить, продолжал даже и тогда, когда понял, что давно уже молчит, потому что в том то ли месте, то ли состоянии, где он очутился, была невозможна вся и всяческая речь.
Шаг. Еще шаг. Бывшая вокруг темнота расступилась, и он увидел спины всех магов, окружавших его. Он видел их сотнями глаз. Потом сотня рук занесла над десятком голов сотню мечей, и в сотне мечей радужно заметались разноцветные рыбки. Мироздание вздрогнуло и продолжило свой ход. Курт залпом выпил ледяной, пахнущий мятой и медом напиток и поставил кружку обратно на поднос.
— За мое здоровье! — звонко произнес он.
— За твое здоровье! — расхохотались маги, приканчивая свои кружки и дружно звякая ими о поднос. — Ты уж прости, оно будет недолгим!
— Принеси-ка баранью ногу жареную, — распорядился один из магов, обращаясь к едва живому от ужаса трактирщику. — Сейчас нам придется вручную прикончить этого типа, а после таких разминочек мне всегда хочется жрать!
— И, кстати, имей в виду: это не мы разнесли в клочья твой замечательный трактир, лишив тебя тем самым средств к существованию, — добавил другой маг. — Его разнес вот этот сумасшедший тип. Так что убийство будет в данном случае всего лишь справедливым возмездием. Ты не согласен?
Трактирщик, казалось, только сейчас обратил внимание на то, что его окружает. Безумными глазами обшарив останки собственного заведения, он взвыл от горя и ничком рухнул на покореженный пол. Глухо звякнул серебряный поднос. Вдребезги разбились глиняные кружки. Трактирщик лежал, широко раскинув руки и ноги, словно надеясь телом своим прикрыть то, что еще осталось от его трактира. Глаза его невидяще шарили по обломкам, словно бы видели что-то такое, доступное лишь ему.
— Вечно ты влезаешь со своими дурацкими шуточками, — недовольно проворчал маг заказавший баранью ногу. — Я есть хочу, а ты…
— Я всего лишь хотел облегчить нам задачу, — оправдывался тот. — Вдруг бы трактирщик сам его убил?
— Ладно, ерунда, — отмахнулся тот; потом, обернувшись к трактирщику, ткнул в него кончиком своего посоха. — Так. Ты. Встань. Развеселись. Приготовь, что было заказано. Потом можешь выть дальше.
Трактирщик мигом вскочил. Его лицо, перекошенное от горя и гнева, украшала блаженная улыбка совершенного идиота.
— Мне весело, — деревянным голосом сказал он. — Ненавижу. Всех. ХА-ХА. Баранья нога. Принесу мигом.
Он подпрыгнул так, словно был марионеткой, и кукловод резко дернул его за все веревочки вверх, покачнулся и вдруг стремительно бросился прочь.
Маги смеялись.
— Пора! — шепнула сотня посохов, и сотня рук опустила сотню мечей.
Смех прекратился, потому что смеяться было некому. Маги исчезли. Курт задумчиво пнул осколок глиняной кружки, тот отлетел в угол и звякнув, затих.
— У нас есть примерно полчаса, чтоб покинуть это место, — сообщил уже один посох уже одному Курту. — Мы можем бежать… или напасть.
Курт поглядел сквозь меч, в котором весело резвились рыбешки, на все еще яркое солнце и решительно заявил:
— Хватит! Надоело мне бегать!
— И то правда! — согласился посох. — Бегущего завсегда догонят — так стоит ли тратить силы, убегая?
— Кстати, Мур, я хочу сказать, ты заметил, один из этих… проекций… он ведь применил магию… или я что-то перепутал? — спросил Курт. — Это когда он трактирщика…
— Я заметил, — ответил посох. — Ты прав, Курт. Они еще совершеннее, чем я думал, эти проекции. Правда, это был всего лишь точечный, небольшой по силе магический выброс. Позволь он себе большее — и ты смог бы применить против него всю свою силу. Тогда его хозяин был бы сейчас мертв. Впрочем, ему и так досталось основательнее других.
— Хорошо, — сказал Курт. — Тогда еще вопрос. Где нам искать этих магов, будь они трижды неладны?
— А зачем тебе их искать? — искренне удивился посох. — Ты рыбу удил когда-нибудь?
— Ну… приходилось, — в ответ удивился Курт. — Это когда я еще с отцом был, а что?
— А то, что когда ты ударил все эти проекции, ты ведь и магов достал. Они уже заштопали свои раны и сейчас старательно творят новые проекции. А нам нужно их опередить.
— В каком смысле?
— Твоя сила уже знает тропинку к этим магам. Более того, через этот удар, через меч ты как бы связан с ними. Они еще не поняли. Для них все произошло слишком уж неожиданно. Это для тебя время стояло на месте, и ты мог думать и готовиться. С их точки зрения все произошло внезапно. Частички твоей силы все еще сидят в них, словно мелкие занозы. То есть это твоим врагам они кажутся занозами. И пускай кажутся. Это очень хорошо, что кажутся. А на самом деле это крючки. Рыболовные крючки. Просто очень маленькие. Пока еще маленькие.
— И что я должен делать?
— Попробуй представить, что твой чудесный клинок — это удочка. Отправь через него на ту сторону побольше силы — так, чтоб какая-нибудь самая здоровая рыбина не сорвалась. А потом — подсекай.
Курт поднял руку с мечом и попытался представить, как из его руки по лезвию изливается чудесная сила. Не вышло. Еще попытка — и новая неудача. Еще попытка… Еще… И только когда, взмокнув от усилий и отчаявшись, он ругнулся, плюнул и махнул с досады мечом, земля мягко дрогнула под ногами, а с меча сорвалось и утекло вдаль некое могучее нечто.
И тотчас откуда-то оттуда Курт словно бы и не ушами услышал — да разве такое ушами услышится? — а вот услышал же, услышал пронзительный до скрежета, до судорог, визг, донесшийся словно бы не с этой стороны мира! Так могло бы визжать гибнущее в огне живое стекло. Мертвые стекла так не визжат, а живых, как известно, не бывает.
