— Ай да жрец! — шепнул Мур. — Он, конечно, не тот человек, с которым я бы согласился коротать долгие зимние ночи за приятной беседой, но свое дело он знает. Он их заморочил и на испуг взял. Они теперь не знают, что и думать.
— Если он продолжит болтать в том же духе, они сбегут, — предположил Курт. — Им же нас искать нужно.
— Они бы и рады сбежать, но боятся, — усмехнулся посох. — После того, как их предводитель сломал свой меч об этого достославного служителя Всезнающего Бога, они наверняка решили, что он или чародей или святой, и теперь боятся его пуще того мага, который их на нас натравил. Так что они прослушают проповедь до конца. К сожалению, нам тоже придется этим заняться.
— Ничего. Проповедь — далеко не худшее, что с нами могло случиться, — усмехнулся Курт. — Так ты думаешь, этих красавцев на нас нарочно натравили?
— Ну не сами же они в портал забрались! — фыркнул Мур. — А что касается проповеди… посмотрим, что ты скажешь через часок-другой.
— Скажу, что сладко выспался, — пробормотал Курт. — Я, конечно, просто по страшному хочу есть, но спать гораздо больше, а после всех этих переживаний и передвижений…
— Сядь на пол, а то действительно уснешь и загремишь со стула, — посоветовал Мур. — Вряд ли так уж красиво прерывать проповедника посреди его торжественной речи.
Курт сел на пол и уснул. Он спал глубоко и несомненно — но голос жреца обладал чудовищной пробойной силой. Курт спал — и все же слышал его. Слышал — и его слова преобразовывались в причудливый религиозно-фантастический сон.
Курт спал, и ему снились Боги. Целая куча Богов. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, как семечки в подсолнухе. Только подсолнуха не было. Вместо подсолнуха была большая корзина. Все боги сидели в этой корзине, и кто-то большой, гораздо больше всех Богов вместе взятых, нес их куда-то в этой корзине. Его самого Курт не видел — только его руку. Самый большой Бог был немного меньше мизинца этой руки.
Голос жреца стал громче, по видению побежали круги, раскачивая Богов, и те испуганно вскочили, хватаясь за края корзины и друг за друга. Голос с хлюпаньем пробился наверх, проделав в корзине здоровенное отверстие. Одна юная богиня чуть не сверзилась в него, но Курт как-то умудрился протянуть руку в собственный сон, хоть его самого там и не было — а вот протянул же! И помог. Удержал. Оттолкнул подальше от края. В образовавшееся отверстие вылез голос жреца — и Курт, наконец, разглядел его. Это не было надписью. Каким-то образом Курт видел его речь, как таковую. Видел то, что обычно слышат. Воспринимал сказанное при помощи зрения. Голос жреца торчал из видения, словно червяк из яблока.
— И даже в те непредставимые времена, о которых Всезнающий милостиво нам не сообщил, он, вне всякого сомнения, был самым могучим, самым мудрым, самым великим Богом, и это несомненно так, а не иначе, потому что никак по другому это и быть не может… — вещал жрец.
И Курт увидел Всезнающего. Мелкого, тощего, плюгавенького божка с жиденькой козлиной бородкой и огромной бородавкой на сизом носу. Как же, как же, самый великий… уже поверили… Что ж он при всем-то своем величии, мудрости и знаниях бородавку у себя с носа не удалил? Или решил, что она его украшает? Ну, так это он зря, честное слово! Впрочем, глядя на него, трудно сказать, что его вообще способно что-то украсить — разве что полная темнота.
Голос жреца с бульканьем утонул. По видению опять побежали круги — кажется, теперь они бежали в обратную сторону. Курт порадовался было за Богов, которые, несмотря на все эти безобразия, все же не вывалились из корзины. Но тут началось нечто новое. На сей раз видение не подергивалось рябью, оно просто пульсировало крупными толчками. Парень, который нес корзину, явно был не самым опытным носильщиком всех времен и народов. То ли он не соображал, что именно он несет, то ли был сильно пьян, то ли ему было наплевать, но только он размахивал своей корзиной все беспечней и беспечней, пока наконец — ТРАХ!!! — уронил ее наземь!
Боги посыпались, как горох. Вскакивая, они ругались писклявыми голосами, грозили своему носильщику крошечными кулаками и пытались поразить его молниями величиной с булавку. Молоденькие Богини картинно плакали. Молоденькие Боги находчиво их утешали. Престарелые Богини ругались такими словами, которых Курт даже от старшины нищих не слышал.
— Ну и сны у тебя! — неодобрительно пробурчал кто-то рядом.
Курт подпрыгнул от неожиданности и едва не проснулся. Впрочем, все же не проснулся, да и подпрыгнул скорей во сне, чем наяву, потому что утомленно внимающие проповеди разбойники ничего не почуяли.
— Мур, ты, что ли?! — не просыпаясь, удивился он.
— Ну, уж во всяком случае, не тот несчастный глава гильдии нищих, что по твоей зловредности заделался великим магом! — ехидно ответил Мур.
— А что ты делаешь в моем сне? — поинтересовался Курт.
— То же, что и ты, — фыркнул Мур. — Смотрю. Надо же чем-то развлекаться, а там снаружи, очень уж скучно. Хотя сны у тебя — тоже… — посох озадачено хмыкнул.
— Что, не нравится? — обиделся Курт. — Ну и не смотри, можешь отвернуться. Не держу.
— Да не то что бы не нравится, — пробормотал посох. — Но… Боги в корзинке… да еще и в таком виде… вне всяких канонов… надо же было такое увидеть! Такое не всякому магу приснится.
— Вот уж извините! — фыркнул Курт. — Я не виноват. Само приснилось. Я его не просил мне сниться.
— В том-то и дело, — озадачено проговорил посох. — Все это слишком похоже на правду. На ту правду, которой мы не знаем. Точней, никто не знает. Понимаешь, есть несколько разных версий сотворения Миров. Одну из них сейчас излагает зануда-жрец, но ты видишь нечто иное — как будто стоит ему солгать, и ты тут же видишь правду… а может, не всю правду, а только какую-то ее часть, ранее скрытую… кто знает?
Занудные речения жреца, казалось, только и ждали, что упоминания: они тотчас пробились наружу, растолкав прочие видения сна.
— И тогда Всезнающий в неизмеримом могуществе и милосердии своем, которые гораздо больше этого мира, потому что мир гораздо меньше их, порешил создать Дом для несчастных, терпящих лишения Богов. Этим домом и стал наш Мир, а также другие, потому что Богов было много и Всезнающий мудро рассудил, что в одном Мире всем богам будет тесно. Итак, Всезнающий Бог творил Неисчислимые Миры, а прочие Боги лишь бестолково суетились, мешая Мастеру, но он в долготерпении своем не рассердился на них — напротив, он сотворил людей, дабы Богам не было одиноко в новом мире, и чтобы люди служили им. Но глупые Боги оказались неблагодарными. Они отказались признать верховенство Всезнающего Бога. Более того, некоторые из них присвоили себе его невероятные труды по созданию Миров, — вещал жрец.
А Курт видел, как Боги маленькими кучками расходились от брошенной корзины, и как они принимались строить из хвоинок и веточек нечто напоминающее муравейники. И Всезнающий таскал эти щепочки вместе со всеми. Вместе. Вероятно, он не был худшим из них — но и лучшим не был. Это уж точно. А еще Курт видел громадную спину Уходящего. Того, кто бросил Корзину. Он вошел в Дом. Эх, миры-муравейники! А он вошел в Дом и громко хлопнул Дверью. Сон подернулся рябью, колыхнулся и пропал. Дальше снилось что-то невразумительное, но весьма живое по действию. Курт запомнил только, что он будто бы скакал верхом на разбойниках, от души погоняя их посохом, а убегал от него, переваливаясь с боку на бок, Черный Замок некоего весьма зловредного мага.
