— Ай да дочка! Горжусь! — довольно заявил демон Фарин, заделывая последнюю дыру в магической защите.
— Как думаешь, когда нас возьмут? — спросил демон Арилой, выглядывая в бойницу. — Я к тому, что у нас еще одна бутылка непочатая.
— Никогда не возьмут, — уверенно усмехнулся демон Фарин. — Или я не Бог Войны?! Так что… тут ты прав! Самогону нам не хватит. Придется шефа еще на парочку магических шаров раскрутить. Иначе просто беда. Похмелье замучает.
Проговорив таковы слова, он играючи сбил длиннющее заклинание, запущенное Архимагом короткой злой молнией из ладони. На небе собрались тучи. Басовито заурчал гром.
Привычно колкий холод портала толчком сменило мягкое тепло.
— Ну, вот мы и дома, — сказала королева Шенген.
— Дома… — повторил Эруэлл, удивленно оглядываясь по сторонам.
То, что открылось его взору, было…
То, что открылось его взору, никак не могло быть королевской опочивальней. Никак.
Курт поднял голову и огляделся. Какой-то старик с ножом загородил дорогу его пленителю.
«Вот придурок!» — подумал Курт. — «Разбойничек, твою мать!»
— Ты — предатель! — обрадованно объявил Пожиратель Магии, глядя на Зикера.
— Допустим, — хладнокровно усмехнулся Зикер.
— Его Милость получит тебя живьем, — злорадно пообещал Пожиратель Магии.
— А тебя — вряд ли, — обронил Зикер.
Привыкший, что при его приближении непокорные маги мигом превращаются в дрожащий кисель, Пожиратель Магии не обратил на нож в руке Зикера никакого внимания. А зря. Все, чем он обладал — невероятная, потому что заемная, физическая сила, огромный ресурс здоровья, и, наконец, беспримерная храбрость, проистекающая из бесконечной глупости — все это было ничем по сравнению с тем, чем обладал его противник.
Отравленный кинжал в руках старого злодея, давно смирившегося с постепенно уходящей силой, научившегося обходиться тем, что осталось, обходиться — и побеждать. Отравленный кинжал — и долгий, очень долгий опыт обращения с ним. У Пожирателя Магии не было никаких шансов, но он не знал об этом.
Какой-то ничтожный маг, даже не Великий Магистр, какой-то выживший из ума старик смеет перечить высочайшей воле Его Милости! Смеет мешать планам обожаемого Архимага!
Смести. Растоптать. Уничтожить. В пыль. В кровавую кашу. В ничто.
Пожиратель Магии рванулся вперед.
Нож вошел в его тело так легко, словно всегда там был, словно в нем и вырос, а вот потом его вытащили по какому-то недоразумению. Вытащили, а теперь возвращают обратно. И то правда, давно пора! Нож вошел в тело легко. Так, открывая дверь, возвращаются домой после долгой разлуки.
А вслед за ножом в открытую дверь вошла смерть. Зикер всегда использовал самые лучшие яды.
Едва Пожиратель Магии испустил дух, как Курт ощутил возвращение собственной магической силы. Она пришла как прилив, пришла из самых глубин его сути, стремительно заполняя тело. Он потянулся, глубоко вздохнул и застонал от блаженства.
— Обруч оставь, — хмуро предостерег его Зикер. — Вот доберемся до твоего посоха, тогда и снимешь. Делать мне больше нечего — с твоей головной болью возиться.
— Спасибо! — выдохнул Курт. — Кажется, вы спасли мне больше чем жизнь.
— Не стоит благодарности, — пожал плечами Зикер. — Я действовал в своих интересах. Кстати, задерживаться здесь тоже не стоит. Дайте руку, юноша!
Курт протянул руку, и мир померк вокруг него.
Когда темнота опять сменилась светом, он обнаружил себя стоящим на том самом месте, где его захватил врасплох Пожиратель Магии. Где-то здесь, в кустах, словно обычная палка, валялся заброшеный Мур. Его посох. Его друг. Его… Курт ощутил мгновенный приступ ужаса. А вдруг его украли, унесли, похитили, пустили на растопку? Вдруг я его никогда уже не найду?
— Я тебе помогу, не бойся, — пообещал невероятный старик, стоящий рядом. Судя по тому, с какой легкостью он разобрался в сумятице мыслей, посетивших Курта, магом он был незаурядным. Прочитать чужие мысли — это почти любой маг может. А вот разобраться в той каше, что порой в человеческой голове делается… тут мастер нужен.
— А ты кто? — спросил Курт.
— Тот, кто готов сделать тебе несколько одолжений в надежде на взаимность, — ответил старик.
— А… что тебе нужно?
— Немногое, — Старик прошел несколько шагов, нагнулся, покопался в кустах и извлек на белый свет окольцованный амулетом посох.
— Мур! — обрадованно воскликнул Курт.
— Держи, да не теряй больше, — объявил Зикер, протягивая посох Курту. — Можешь теперь снять с себя эту дурацкую железяку, да и с него тоже.
— А с него-то как снять? — спросил Курт, срывая обруч с головы и с ненавистью швыряя его в кусты. — Этот гад говорил, заклятье какое-то знать нужно.
— Заклятье — нужно, — усмехнулся Зикер. — Кому другому обязательно заклятье нужно. Непременно. Например, мне нужно. С возрастом маги слабеют, и заклятья нужны им не меньше, чем теплые штаны в сырую погоду. Но тебя это пока не касается. Просто бери этот дурацкий амулет и снимай его, так же, как свой обруч. Он снимется, можешь не сомневаться.
Амулет снялся легко.
— О Боги, Курт! — слабо простонал очнувшийся Мур. — Ты хоть знаешь, КТО стоит рядом с тобой?!
— Нет, а что? — удивился Курт. — Я спрашивал, но он не говорит.
— Нет… я, конечно, знал, что ты псих ненормальный, что у тебя в башке все клепки расселись — но чтобы такое ! — жалобно сказал Мур. — Твой поиск приключений на собственную задницу, конечно, бесподобен и даже удивителен, но, боюсь, то, что происходит сейчас — вершина твоих достославных стремлений отыскать своим мягким местом какой-нибудь гвоздь побольше и поострее! Еще больше и острее просто не бывает!
— Что ты такое несешь? — испугался Курт. — Этот амулет… он не повредил тебе? Или… лежание в кустах… у тебя не отсырели… ну, то, чем ты думаешь?
— Да при чем здесь амулет! При чем здесь лежание! — возопил посох. — Рядом с тобой — Зикер! Ты понимаешь?! Зикер!!!
— Я польщен, — в голосе старого мага прорезалась некая тень, напоминающая улыбку. — Меня все еще помнят. Вот только бояться меня до такой степени все же не стоит. Того Зикера, которого нужно было бояться, больше нет.
— Ага, как же! Больше нет! — фыркнул Мур. — И того Зикера больше нет, и штаны ему теплые нужны в сырую погоду! Да когда тебе теплые штаны понадобятся, я сам попрошусь на растопку! Потому что это будет очень сырая погода! Слишком сырая для жизни. Гореть, конечно, очень больно, но гнить — куда как хуже.
— Но Мур, этот человек спас меня, — возразил Курт. — А если на то пошло, то и тебя тоже.
