«Вот кого нужно было на алтарь сажать!» — мелькнуло в голове Курта.
— Я слушаю, — мягко сказал он.
Старуха безмолвствовала.
«Черт, я сейчас испугаюсь и сбегу!»
— Я слушаю! — повторил он громче.
«Вдруг бедняга плохо слышит?.. а может, она собралась надрать мне уши и просто не знает, с которого начать?»
Старуха продолжала молчать. Взгляд ее из тяжелого сделался растерянным. Она оправила платье. Оглянулась по сторонам. Еще раз оправила.
— Я слушаю, — в третий раз произнес Курт, глядя на немалое число собравшихся и гадая, сколько же времени потребуется, чтобы всех выслушать — особенно если каждый проситель примется эдак вот молчать.
— Я забыла… — виновато проговорила старуха. — Забыла, что просить хотела… Пока шла — помнила. Пока стояла — помнила. А теперь — вот…
Ее взгляд был откровенно беспомощным.
— Помоги ей вспомнить, — шепнул Мур.
— Но… я не знаю, как… — растерянно ответил Курт.
— Мне что, опять полечить тебя от забывчивости? — прошипел посох. — Ты — Бог! Твое слово — закон.
Курт опасливо взглянул на посох — вот как врежет сейчас при всех по лбу! — потом протянул руку навстречу старухе.
— Ты вспомнишь все, что хотела сказать мне! — повелительно проговорил он. — Все, о чем собиралась просить. Вспомни!
Растерянный взгляд старухи мигом прояснился. Она приосанилась. Еще раз оправила платье.
«Ну, Хвала Богам!»
— Помню! — воскликнула она.
— Слушаю, — вздохнул Курт. — На что ты жалуешься?
— На память жалуюсь, — заявила бабуся, явно едва не прибавив «милок». — Совсем никудышная стала. Ты уж полечи, сделай милость, мою невестку.
— Какую-такую невестку? — растерялся Курт.
— Мою, — безмятежно заявила старуха. — Совсем она плоха памятью. Ничего не может упомнить, дура старая.
— Да сколько ж ей годков? — не удержался Курт.
— Не помню, — проговорила старуха. — Шестьдесят, кажись. Нет, шестьдесят ей уже было. Еще до того, как ей семьдесят два исполнилось. Или после?
— По-твоему, это такой важный вопрос? — ехидно поинтересовался Мур. — И потом — что за невоспитанность, Курт! Спрашивать женщину сколько лет даже не ей, а ее старенькой невестке… Фу!
— Да где ж твоя невестка? — спросил Курт.
— А она тоже сюда идти собиралась, — ответствовала старуха. — На мою память жаловаться. Забыла, наверное.
Курт с трудом подавил нервный смешок. Неприлично Богу смеяться над верующими в него.
— Хорошо, — сказал он. — Я исцелю вас обеих. Как мне вас найти? Где вы обе живете?
— Дома, — удивилась старуха. — А где ж еще жить-то можно?
— А где находится ваш дом? — терпеливо спросил Курт.
Старуха вновь мучительно задумалась.
— Седьмая Левая улица, дом Жаворонка, — подсказал невысокий седенький старичок, стоящий за ней. — Невестка там же проживает.
— Точно! — обрадовалась старуха. — Там эта дурища и проживает! Вместе со мной. Да. Намучилась я с ней — сил нет. Постоянно все забывает да путает.
— Обе они такие, — пожал плечами старичок. — Сейчас это еще что… недавно они позабыли, кто из них невестка, а кто свекровь. То-то шуму было! Едва все волосья друг дружке не повыдергали.
— Ты наверное их сосед? — спросил Курт.
— Если бы! — вздохнул старичок. — Я муж этой достойной женщины и свекр другой не менее достойной.
— Хорошо, — кивнул Курт. — Я займусь твоей женой и твоей невесткой. Вот выслушаю всех просителей, отдохну и займусь.
Старуха поклонилась и отошла в сторону. Старичок остался стоять.
— У тебя тоже просьба ко мне? — спросил Курт.
— Кузнец я, — ответил старичок и замолчал.
«И этот туда же!» — подумал Курт. — «Ну что у них за привычка! Скажут что-нибудь эдакое — и понимай, как хочешь!»
— Используй всезнание, — раздался ехидный шепот Мура. — А если не догадываешься, как — брось заниматься ерундой и просто посмотри на него. Он кузнец, понимаешь? Вот этот хрупкий сморчок — кузнец! Не дошло?
— Не очень, — виновато признался Курт. — Может я и Бог, но тупой.
— С Богами это случается сплошь и рядом, — заметил Мур. — Объясняю. У каждого кузнеца есть молот. Он большой и тяжелый. Понял теперь?
— Мне бы силы, — сказал старичок, — из той, что была, хоть бы одну каплю вернуть. Хоть крошку. Чтоб не только ложку за столом подымать.
— Я понял, — проговорил Курт. — Я постараюсь.
«Неверно!» — раздался в его голове возмущенный окрик Мура.
— Я сделаю, — поправился Курт. — Я помогу. Обязательно.
Старик поклонился до самой земли. Новый проситель занял его место.
— У меня крыша съезжает! — заявил кудлатый толстоморденький тип в зеленых штанах и желтой с орнаментом куртке.
Мур фыркнул.
— Крыша? — удивился Курт.
— Ну да, — ответил тип. — Все время съезжает.
— Куда съезжает? — не понял Курт.
Мур фыркнул еще раз. Курт щелкнул его по набалдашнику.
— Обычно в левую сторону, — подумав, ответил тип. — А иногда в правую.
«Только психов мне и не хватало с утра пораньше!» — обреченно помыслил Курт.
— Где находится твоя съезжающая крыша? — спросил он.
— Как это — где? — удивился тип. — Где обычно!
Он посмотрел на Курта недоверчиво и обиженно.
«Ну вот еще!» — возмутился тот, хоть и не вслух, а только мысленно. — «Я не обязан знать где растут съезжающие крыши! Даже в качестве Бога не обязан!»
— У меня, — наконец соизволил пояснить тип. — На моем собственноручно выстроенном новеньком доме. Крыша. Съезжает. Вот. А я его хорошо строил. А только его наверняка заколдовали. Сглазили. Мне бы заклятье это снять, а? Я хотел мага звать, да нету никого поблизости. А из города приглашать — так дешевле еще один дом выстроить.
— Где находится твой дом? — спросил Курт.
— Девятая Правая улица, дом Кролика. — ответил тип. — Его сразу узнать можно. У него одного крыша набекрень. Других таких нету!
— Хорошо, — сказал Курт. — Помогу. Следующий.
Следующей оказалась статная красавица. Ее поклон был невероятно изящен, а просьбы многочисленны. У нее покосился забор. Сломалась калитка. Испортилась прялка. Перебилась посуда. Ведра утонули в колодце. В дымоходе застрял здоровенный чугунный котел. Порвалась почти вся одежда. Вот что на себе — то и цело. Затупились иглы. И много чего еще требовало скорой божественной помощи.
