— Бывает, — заметил чуть задыхающийся голос одного из его маршалов. — И больше не будет. Хорошо еще, что так все кончилось.
— Ты чем-то недоволен? — удивился Роади, поворачивая свой меч под другим углом.
— Недоволен! — воскликнул молодой маршал. — Чем в битву лезть, поберегли бы вы ваши драгоценные мозги, Ваше Величество!
— Король должен владеть мечом! — нахмурился Роади, нагибаясь, чтоб утереть меч о плащ убитого врага.
— По мне лучше, когда он как следует владеет головой! — пробурчал маршал. — Лимеа умел владеть мечом — и что толку?! Нет, вы уж берегите себя, Ваше Величество! Вы у нас один такой. Не то, не дай Боги, вернутся ненаглядные родственнички покойника Лимеа, чтоб ему земля выгребной ямой — и пойдет у нас прежняя жизнь, если не хуже.
— Мне говорили, что убить человека непросто, — вместо ответа заметил Роади. — Что сначала вроде и ничего, а потом плохо может стать, страх проберет и все такое… И вот я… убил. Убил ведь. Врага. Воина. Сильней меня человека. Убил! И — ничего…
— Плохо тем делается, кто раньше смерти не касался, — ответил маршал. — А Вы, Ваше Величество, до того, как стать королем, сколько лет с ней под ручку ходили! По самому-самому краешку… когда от нас всех ее отводили… когда указы страхолюдные правили… Чего Вам смерти бояться? Вы с ней давние знакомцы!
— И то верно! — усмехнулся Роади, вбрасывая меч в ножны. — Странно как-то… это было легко. Мне даже стыдно немного. Хотя я… не знаю, чего именно я стыжусь… А ты говоришь — «драгоценные мозги»! Не знаю…
— Зато я — знаю, — усмехнулся маршал. — Отводить людей от смерти гораздо трудней, чем бросать их в ее объятия. Отводить — вот работа для героя, для короля. А приводить, раз уж нельзя иначе… оставьте это вашим вассалам.
— Но… сейчас же война, — возразил Роади.
— Вот и будьте военачальником, Ваше Величество! — воскликнул маршал. — Простых воинов и без Вас хватит!
— Ну хорошо! — усмехнулся король. — Уговорил. Все равно мне необходимо было знать, что я это смог. И если придется, опять смогу.
— Нет, ты понял, что такое этот паршивец?! — отрываясь от шара, восхищенно воскликнул Зикер.
— Он — как лавина, — тихо сказал Тенгере. — Сметает любые препятствия. Не замечая, сметает.
— Он — лавина?! — фыркнул Зикер. — Тьма с тобой! Лавину он мог бы положить в карман. Не-ет… он поинтереснее лавины! Вот, смотри: высоко в горах умирает маг. И этот тип оказывается тут как тут! Оказывается, чтоб получить посох. А получив посох, он не может не начать стремиться в Джанхар! И он стремится, да как! Теперь смотри внимательно. В тех же самых горах сидит заплесневевший в своем временном бессмертии старый хрыч, почти мой ровесник — великий воин, ушедший на покой, наплевавший на все, что творится внизу. Сидит себе и сидит. Никуда не собирается… не собирался. Стоило ему встретиться с этим достойным восхищения сопляком — и он заторопился в путь. Думаешь, этот замшелый реликт раньше ни с кем не встречался? Как же! Но кроме нашего доброго приятеля, никому не удавалось сдвинуть его с места. А Курт даже и не старался. У него само вышло. У него и вообще все само выходит. А что теперь делает этот престарелый, но великий воин? Посмотри, чем он занят! Нет, ты только полюбуйся! Как тебе это нравится? Какая замечательная была кавалерия. А маги? Как тебе отряд Осназа, уничтоженный не магом даже, а обыкновенным воином, хоть бы и великим? И как он их укараулил?.. Ага, теперь понятно, как. Идиоты. Маги не должны быть идиотами. Запомни это навечно. А посмотри опять на Курта! Нет, ты глянь, что он творит! И как это подействовало на коменданта славного города Денгера! Он изменил присяге, не задержал врага, не защитил сборщика налогов и его людей, сам собирался их убить, убил нашего мага!
— Уже не нашего, — напомнил Тенгере.
— Прости, все время забываю! — усмехнулся Зикер. — Привык, понимаешь. Многовековая привычка — страшная штука. А теперь еще смотри: вот они встречаются! Старый воин и молодой комендант. Военачальник и Король. Вот тебе и Оннер в зародыше. Лавина покатилась. А Курт пошел дальше… еще дальше…
— Значит он не лавина, он… — пробормотал Тенгере.
— Он — тот, кто обрушивает лавины! — заключил Зикер. — Однако посмотрим еще. Охота мне заглянуть в его прошлое. Откуда он такой вылез? Пойми мы это — кто знает, возможно, нам удастся понять, что с ним дальше-то делать?
Прошлое Курта прослеживалось легко: однообразные дни и холодные ночи, голод и побои, какие-то грязные ночлежки, кучи мусора, вонь и безобразные вопли… Впрочем, были в этом прошлом подозрительные темные пятна, которые никак не хотели просматриваться. Ну никак не хотели. Например, кто все-таки подошел к Курту в тот знаменательный день, когда он собрался уйти из города? Кто плюнул в кружку — и чем был этот плевок? Разглядеть подошедшего не удавалось, а кружка исчезла сразу после того, как этот таинственный плевок в нее попал. Верней, не то что бы совсем исчезла — была скрыта, причем такой силой, таким колдовством, что все мастерство Зикера не помогло обнаружить или создать в этом совершенном щите хоть малой трещинки. А еще… у этого, вроде бы так легко читаемого, прошлого не было начала. Никакого. Словно он никогда не рождался, нигде не жил и матери у него не было. Не было. А отец…
Прошлое Курта начиналось с того момента, как он проснулся в грязной и чужой гостинице — совсем один проснулся. Потом пришли какие-то люди и сказали, что его отец убит в драке. И несчастный мальчишка с плачем метался по улицам. Тело так и не нашли… а искали? Что, и правда искали? Курт долго не верил в смерть отца. Надеялся, что тот вернется. Не вернулся. Призрак, который всегда рядом?
Продвинуться в прошлое еще дальше Зикеру не удалось. Образ отца метался в снах Курта, в его прикосновениях к старому отцовскому сиду, в его попытках стать менестрелем, в его отвращении к себе. Метался — но оставался расплывчатым, стелился зыбким туманом. Зикер не мог его разглядеть.
— Проклятье! Похоже, его отец был горным духом, а матери у него и вовсе не было! — с досадой пробурчал старый маг.
Утерев пот со лба, он попробовал зайти с другой стороны. Время, когда Курта еще не было, осветилось и встретило Зикера спокойными улыбчивыми красками. Но опять — чем ближе во времени и пространстве к загадочному сопляку, тем трудней двигаться, тем сильней выцветают краски, все больше и больше линий исчезает из-под пальцев, пока, наконец, опять возникает стена… стена… стена… И никакого способа ее преодолеть. Никакого.
— Учитель! Я не могу дальше… — выдохнул Тенгере. — Перед глазами совсем темно. Сейчас еще в обморок хлопнусь.
— Отдохни, — велел Зикер. — Дальше я сам.
— Может, не надо? — отнимая руки от шара, с облегчением спросил Тенгере.
— Надо, — упрямо проговорил Зикер.
— Там ведь не защита даже, там черт знает что! — воскликнул Тенгере.
— Есть несколько старых способов! — усмехнулся Зикер.
