— Даже морду набить не за что? — не унимался караульный.
— А ты как сменишься, сходи к Дэрису в трактир, погляди, во что его эти самые ни в чем не повинные подданные превратили. А потом поразмысли малость, кто кому и чего набьет в случае чего, — фыркнул господин Тованн. — Поехали, господа. Говорят, грешно в воротах столбом стоять, Богини могут разгневаться.
* * *
Давать показания оказалось довольно занудным делом. Все равно что таракана подковывать. Таракан — это тебе не умница лошадь, с которой, если по — хорошему, всегда договориться можно. С тараканом не договоришься.
С начальником стражи господином Тованном договориться, конечно, можно было, но с большим трудом. Карвен так и не решил, к кому означенного господина причислить — к тараканам или все — таки к норовистым лошадям. Ну что за интерес человеку по десять раз одно и то же спрашивать? По дороге с ним куда приятнее общаться было. Или это потому, что теперь он оказался в своем кабинете и наконец — то почувствовал себя хозяином положения? Потому что господина Лури рядом нет? Впрочем, по этому поводу Карвен испытывал скорее облегчение. Ведь подозрения, которые у него возникли, так и не рассеялись.
— Итак, вы утверждаете… — неутомимо гнул свое начальник стражи, а Карвену все больше и больше хотелось спать. Сил ведь нет, как устал. И он все меньше и меньше был способен хоть что — то утверждать или подтверждать. Если он в самое ближайшее время куда — нибудь не ляжет, то уснет сидя, это точно.
— Итак, вы утверждаете…
— Я утверждаю, что мы ответили на все ваши вопросы по существу дела, — сказал наконец воин. — Ответили по нескольку раз каждый. Думаю, этого вполне достаточно. Мой юный друг скоро заснет сидя.
— О! В полусне люди иногда выбалтывают такое… — мечтательно протянул начальник стражи.
— Ну, поскольку мы рассказали вам правду, — с нажимом на последнее слово ответил воин, — вряд ли вам повезет услышать нечто такое, ради чего стоило бы мучить этого юношу. Ведь он показал себя настоящим героем. Мне — что, убивать когда — то было моей работой, моим долгом, наконец, но он — то… для человека, никогда ранее не державшего в руках оружия и ни с кем не сражавшегося, он действовал просто превосходно.
— Верно, — виновато кивнул начальник стражи. — Прошу простить меня, уважаемые… увлекся. Любимая, знаете ли, работа… Вы свободны. Кстати, если вдруг еще что или какие вопросы возникнут, где вы намерены остановиться?
— На постоялом дворе уважаемого Онкета, — ответил воин.
— В «Белой лани»? — удивился Тованн. — И ваши средства вам позволят?
— Уважаемый Онкет — мой старый знакомый, — ответил воин. — Я мог бы у него остановиться, даже если бы средства мне этого не позволяли. Пойдем, парень. Нас отпускают.
Карвен с трудом сообразил, что последняя фраза относится уже к нему, собрал всю свою силу воли и встал.
«Стыдно виснуть на товарище, он ведь куда как постарше и не меньше твоего устал!» — сурово упрекнула его совесть.
— До свидания, господин капитан, — с трудом выдавил он и оглушительно зевнул, чуть не проглотив занудного господина капитана со всеми его дурацкими вопросами.
Каким чудом он влез на коня, осталось для него полнейшей загадкой. Но влез же! Причем сам. Его вдруг охватил ужас при мысли о том, что он потерял отцовский молот, однако тот нашелся тут же, в дорожной котомке. Когда он успел привязать ее к седлу, вспомнить не удалось, но, главное, молот был. Ощупав горсть земли с могилы матери, а затем поясной кошель, Карвен успокоился окончательно. Все его нехитрое имущество было при нем. В котомке имелась и кое — какая одежка, подаренная на прощание кузнецом, но она волновала Карвена гораздо меньше. Сохранилась, и ладно.
До постоялого двора доехали довольно быстро. Хозяин еще не спал. Наверняка их дожидался… Зато Карвен засыпал уже просто на ходу.
— Не буду я ужинать… — жалобно пробормотал он. — Мне бы куда прилечь… хоть на пол, если больше некуда…
— Нет уж! — почти всерьез обиделся и возмутился хозяин постоялого двора. От обиды и возмущения его речь сделалась почти возвышенной. — Чтоб я людей, которые меня от бед избавляют, на пол клал! На пол! Да не бывать такому!
— И поужинать надо, и умыться, — непререкаемо объявил воин. — Причем умыться раньше, чем поужинать. На нас с тобой столько крови и грязи, что ни за один приличный стол нас пускать нельзя, а любую постель, на какую мы умудримся лечь, назавтра придется выбросить!
Карвен мигом разлепил глаза. Что такое чужой труд, он знал хорошо. Отец с матерью в свое время объяснили. И что уважать его нужно больше собственного — тоже.
«Ах, тебе спать хочется, бедненький?! А вот перетопчешься! — прикрикнул он сам на себя. — Ишь вельможа нашелся! Другие за тебя потом прибирать да чистить все должны, что ли?»
— Сегодня заезжие купцы мылись, вода вот прямо сейчас горячая, — добавил хозяин постоялого двора. — И умывальня свободна — ждать не придется. Можно хоть сейчас идти.
— Отлично, — кивнул воин. — Сейчас и пойдем.
Вода и впрямь оказалась горячей, а все тело немилосердно болело. Карвен и представить себе не мог, до какой степени у него, оказывается, все болит.
— Ничего, — утешил его уважаемый Верген. — Это тебя отпускает. А ляг ты сейчас спать — завтра бы вовсе не разогнулся.
У Карвена даже сил хватило одежку постирать, а у хозяина — сообразительности принести сменную.
Что они после того ели, он не запомнил вовсе, равно как и то, где это происходило. Он просто запихнул в себя некоторое количество того, что перед ним поставили. После чего был отведен в лучшую из пустующих комнат и уложен на что — то восхитительно мягкое, что несомненно сумел бы оценить, когда б не заснул к тому моменту. Собственно, Карвена можно было уложить и на голых камнях, вряд ли бы он сейчас почувствовал разницу. Разве что утром…
* * *
Карвен спал, и ему снились разбойники. Мертвые, они лезли на него со всех сторон, и он не успевал отмахиваться от них молотом. «Мы тебя съедим… Вот мы тебя съедим…» — бормотали мертвецы. Потом появилась дочь кузнеца, скинула с себя одежду и стала запрыгивать на спины разбойников, пытаясь на них покататься. «А вот я их заезжу! А вот я их заезжу!» — звонким голосом пела она. «Уходи! Уходи отсюда! Ты что, не видишь, что они мертвые! Они тебя съедят!» — надрывался Карвен, но из его рта не вылетало ни звука. Откуда — то сбоку выскочил начальник стражи. «Эта девушка нарушает закон! — кричал он, потрясая шпагой. — Нельзя кататься на мертвых! Тем более что они являются вещественными доказательствами! Их нужно приобщить к делу!» Он схватил дочь кузнеца, надел на нее оковы, подхватил под мышку и скрылся.
Карвен остался один. Разбойники окружали его все более плотной толпой, их становилось все больше и больше, они лезли на него, дыша кровью и смертью. «Мы тебя съедим… Вот мы тебя съедим…» — слитно бормотали они. Бормотание сливалось в гул, ровный, монотонный и страшный. Тщетно Карвен звал начальника стражи. Тот и не подумал вернуться. По всей видимости, разбойники закона не нарушали. «Ве — ерге — ен!» — наконец сообразив, позвал он. И тот откликнулся. Пришел на помощь со своей верной шпагой.
