«Голова кружится, – подумал Карвен. – Сейчас грохнусь. Надо перевязать себя, пока не поздно. Сесть и перевязать. Рубашку разорвать. Жаль, совсем ведь новая рубашка…»
Мертвый граф поднял голову и посмотрел Карвену прямо в глаза.
– Это хорошо, что ты меня убил, – произнесли мертвые губы. – Ведь теперь ты больше ничего не сможешь мне сделать. А я – смогу. И когда я убью тебя, ты умрешь насовсем.
Граф взялся за рукоять торчащей у него из груди шпаги и медленно потянул. Очнувшийся от потрясения Карвен взвыл от ужаса и шарахнул его кулаком по вцепившейся в рукоять руке. А потом навалился на рукоять из последних сил, пытаясь пришпилить почему-то отказавшегося умирать графа к фонарному столбу как можно крепче. Граф насмешливо фыркнул, после чего некая неведомая сила едва не вышибла из Карвена дух.
Придя в себя на мостовой шагах в десяти от фонаря, Карвен кое-как вдохнул и с ужасом сообразил: «Да это же он меня просто-напросто оттолкнул!»
Пальцы графа вцепились в рукоять, потянули… окровавленный клинок покинул рану, но вопреки ожиданиям Карвена, кровь из нее не хлынула фонтаном. Рана дымилась, словно вынутая шпага была раскаленной.
– Тот самый знаменитый гномский клинок! – насмешливо произнес граф и двумя пальцами переломил шпагу у самой рукояти. После чего бросил рукоять замершему от непередаваемого ужаса Карвену. – На память!
Граф поднес оставшийся без рукояти клинок ко рту, и его зубы страшно, нечеловечески лязгнули. Раз, другой, третий…
«Да он же ест его!» – холодея, осознал Карвен.
Зубы графа чудовищно грохотали, изо рта вырывалось пламя, а по губам тек расплавленный металл.
«Проснись, солдат! Это плохой сон!» – внезапно прозвучал голос у него в голове.
– А это – сон? – с трудом выговорил Карвен.
«Приказано просыпаться, значит, сон! – отрезали неведомые доброжелатели. – Гвардии рядовой Карвен, подъем!»
Попробуй тут не проснуться, когда приказывают! Да еще таким тоном! Да еще такие знакомые голоса!
Карвен чуть не заплакал от облегчения, заслышав незабываемый звук, звук, который он никогда и ни с чем не перепутает, – лезвия призрачных шпаг, шпаг третьей гвардейской, в клочья рвали проклятую ночь, со всеми ее фонарями и безумными графами, в клочья, долой, к демонам, к Запретным! Пронзительно пела боевая труба, и грохотали копыта несущихся в атаку коней.
Карвен вскочил на постели и услышал пронзительный голос гвардейской трубы.
Побудка.
Утро.
Это и в самом деле был сон.
Карвен бросил тревожный взгляд на свою шпагу и облегченно вздохнул. Первый и самый нахальный солнечный луч плясал на до блеска надраенном эфесе.
Побудка.
Утро.
Это не кони копытами, это сослуживцы сапогами грохочут, а если он еще мгновение промедлит в постели, сержант ему все скажет. И будет рядовой Карвен опять котлы драить, в этом можно даже не сомневаться.
* * *
Ильтар бежал, бежал из последних сил, бежал, продирался сквозь ночную мглу и густой туман. Туман прятал луну, прятал звезды, туман все вокруг превращал в белесую муть, туман насмешливо скалил драконьи пасти, заглатывая мир. Ильтар бежал, бежал из последних сил, спотыкался, падал и снова вскакивал, продолжая свой истошный бег. Не глядя под ноги, не разбирая дороги… вперед… вперед… А дороги не было. Не было никакой дороги. Он бежал невесть куда, даже не пытаясь определиться, бежал, подгоняемый смутным, едва слышимым, но отчаянным зовом. Где-то там, непомерно далеко, кричала от ужаса и звала на помощь Лорна.
Вокруг были волки, их было множество, они скользили, словно серые тени, их было так много, что Ильтар бежал по пояс в волках, но он не боялся… Сами по себе они ничего не значили. Ильтар знал это. И волки тоже – знали. Их дело – молча бежать следом. Следом и чуть впереди. Чем ближе к принцессе, тем больше их становилось, Ильтар вынужден был отшвыривать их с дороги. Он отшвыривал, и они уступали, покоряясь его безумию и ярости.
Вот он уже въяве слышит отчаянный крик своей возлюбленной. Быстрей… еще быстрей… сердце силится проломить ребра, багровый туман застилает глаза… «Нельзя… нельзя сейчас падать…»
Он не падает. Его руки рвут прыгнувшего навстречу волка, словно лист бумаги. Он даже удивиться не успевает. Ничего он не успевает, потому что незримая рука отодвигает завесу тумана. Потому что он прибежал. Прибежал – чтобы увидеть стоящего на высокой скале принца Феррена. Веревку у него в руках. Связанную по рукам и по ногам болтающуюся на этой веревке принцессу Лорну. Волков, собравшихся внизу в ожидании, когда к ним наконец опустится это вожделенное лакомство, издающее столь восхитительные крики ужаса. Впрочем, нет. Принцесса больше не кричит. Кажется, она потеряла сознание.
– Или ты оставишь ее мне, – говорит стоящий на скале принц Феррен. – Или я опущу ее вниз, и она достанется этим милым созданиям.
«Если в него выстрелить – он ее уронит! – словно молния мелькает в мозгу Ильтара. – Он же сумасшедший! Самый настоящий сумасшедший!»
– Подыми ее наверх. – Ильтар словно бы со стороны слышит свой хриплый, сорванный голос.
– Ты отказываешься от нее? – торжествующе ухмыляется Феррен.
– Отказываюсь, – выдыхает Ильтар, вновь чувствуя, как небо рушится на землю и пустота заполняет собой мир. Но ведь… это только для него. Только для него все закончится. А Лорна… Лорна останется жива.
– Ты не станешь пытаться меня пристрелить, когда я подыму ее? – подозрительно спрашивает этот мерзавец.
– Не стану, – обреченно обещает Ильтар.
– Клянешься? – требует Феррен.
– Клянусь, – шепчет Ильтар, и мир рушится окончательно.
Вот теперь и впрямь нет возврата. Принцы просто так клятвами не швыряются. Принцы, особенно если они наследники престола, должны быть безупречны и честны. Во всем. Со всеми. Даже с мерзавцами.
«А я все равно его застрелю, когда она окажется в безопасности! – вдруг яростно решает он. – И пусть меня считают клятвопреступником!»
Со злобной ухмылкой Феррен начинает тащить Лорну наверх.
«У меня будет только одна попытка! – палец Ильтара невольно напрягается на спусковом крючке. Приходится приложить немалое усилие, чтобы хоть немного расслабить руку. – Я не имею права промазать, а значит, я и не промажу!»
Вдруг за спиной торжествующего Феррена возникает еще одна фигура.
«Карвен!» – чуть было не кричит Ильтар.
Одной рукой Карвен перехватывает веревку, другой тотчас хватает Феррена за горло. Еще миг – и принцесса оказывается в безопасности на скале, а освободивший руки Карвен почти мгновенно отрывает Феррену голову и сбрасывает его со скалы. На вирдисского принца наваливаются волки. Ильтар чуть не плачет от облегчения, глядя на друга… на то, как тот подымает принцессу, срывает с нее веревки… одежду… нет! Это не Карвен! Карвен не может так поступить! Ильтар леденеет от ужаса, застывая на долгий и страшный миг, полный беспросветного отчаянья, до боли сжимая пистолет, но так и не решаясь… глядя, как голова друга превращается в волчью, а вся стая под скалой разражается восторженным воем.
