– Вот-вот, да не торопись. Распробуй пиво как следует. С одного разу, бывает, и не доходит до таких древних амулетов, как ты. Бывает, требуется несколько попыток.
Я понял.
Нэллен с облегчением отметил, что среди несчастных пленников принцессы Лорны вроде бы нет. И принца Ильтара тоже.
«Хоть бы с ними-то ничего не случилось!»
«А мне пора уходить отсюда!»
«А что для этого требуется? А ничего особенного. Просто разыграть еще одну роль!»
Ничего особенного. Это красотку сыграть трудно. Передать все ее томления и вожделения, скрытые помыслы и тайные желания. Ходить, как она ходит, дышать, как она дышит… и впрямь трудно, ведь ты ни единого раза не красотка. А вот сыграть каменного истукана, который сам по себе почти ничего не чувствует, у которого всего-то и есть, что повеления каменного же хозяина и возможность улавливать чувства жертв… А если жертва ничего не чувствует, значит, она мертва и в дело не годится. Амулет зла ведь питается именно ужасом и мучениями своих жертв. А для того, чтоб ужасаться и мучиться, потребно быть живым. Можно бы разыграть из себя и мертвого, но кто знает, как здесь поступают с мертвыми телами? А вот сыграть еще одного каменного истукана… каменный истукан не может быть жертвой, потому что он – охотник. Он охотится для своего властелина, ищет ему новые жертвы, в этом единственный смысл его странного сумеречного состояния. В этом – все подобие жизни, что ему отпущено. Не так уж трудно стать подобием такого истукана. У тебя есть все, чтоб справиться с подобной задачей. Ты станешь самым совершенным каменным истуканом из всех прочих и отправишься на охоту. Чуть подальше прочих отправишься. Ровно настолько, чтоб добраться до маркиза Фальта. Сделать доклад. Впрочем, об этом сейчас думать не полагается. Каменные статуи не делают докладов, они просто идут охотиться для своего повелителя и властелина. Охотиться на тех, кто способен испытывать страдания и страх.
Нэллен почувствовал, как холодный камень медленно подымается по ногам, заменяя собой живую плоть…
«Э, нет! Так не годится! Так просто-напросто сердце остановится!» – испуганно сообразил он, одеваясь легкой каменной броней, становясь совершенно неотличимым от прочих.
«Ну вот, теперь я каменная статуя… почти такая же, как остальные… а значит, мне не нужно сердце… и я могу забыть, почти совсем забыть, что оно все еще бьется… а если об этом не буду помнить я, то и другие ничего не почувствуют, не поймут, не прочтут в моей памяти… я такой же, как вы… такой же, как все здесь… я – камень… камень… камень…
– Ну, я пошел, – насмешливо объявил Нэллен, выяснив все, что ему было нужно.
Как? Куда? Никто не смеет… – прогремел амулет зла.
– Ну, кто-то, может, и не смеет, а я пошел. За пивом. Прослежу, чтоб твои слуги его не расплескали, – бросил Нэллен и мысленно представил себя каменным истуканом. Перевоплотился в каменного истукана. Сросся с ним мыслями, чувствами… шагнул в глубь камня.
Держите его! – возгласил амулет зла, но было поздно.
Дерзкий собеседник таял на глазах… исчезал… становился незрим и недосягаем… Он помахал рукой и исчез. На его месте возник еще один каменный человек, но амулет зла никогда не считал своих слуг. Собственно, он и вообще не умел считать. Наглого, отказавшегося бояться смертного для него попросту не стало.
Найти! Разыскать! Немедленно! – приказал амулет зла, не ведая, что тем самым дает своему противнику возможность уйти.
* * *
Генерал Гламмер нахмурился и резко оторвал от глаз подзорную трубу.
– Идут! Гвардию – вперед!
Грохнул условленный выстрел. Взлетел ввысь сигнальный флажок, и отделение вирдисской конной гвардии вынеслось наперерез пяти огромным, куда выше прежних, истуканам, двинувшимся прямиком к лагерю, где спасались жители города.
«Это те, что из городской стены вылезли!» – разглядывая титанические каменные фигуры, смекнул генерал Гламмер.
За спиной послышался топот копыт. Генерал резко обернулся. Всадник осадил коня, спрыгнул…
– Минерам совсем немного осталось, – доложил прискакавший, и генерал с изумлением узнал в нем главного королевского мага, мастера Шенкита.
– Верхом? – выдохнул генерал.
– Пришлось освоить, – откликнулся мастер Шенкит. – Чем только не приходится заниматься!
И генерал тотчас забыл об этом, вернувшись к созерцанию поединка между каменными чудовищами и конниками. Лишь одно задержалось в его сознании – «минерам осталось немного». А значит, и конникам нужно продержаться совсем чуть-чуть. Конникам, выписывающим кренделя возле каменных чудовищ, подбирающимся к истуканам почти вплотную и тотчас бросающимся наутек. Дразнящим, заманивающим, сбивающим с пути, отвлекающим от избранной цели…
Каменные громадины оказались шустрыми. Наклонившись и выставив впереди себя здоровенные ручищи, они внезапно бросались на кого-либо из конников, да так, что хваленого проворства гвардейских коней едва хватало, чтоб увернуться. Гвардейцы палили из ружей и пистолетов, но выстрелы не причиняли никакого заметного вреда каменным чудовищам.
– А чтоб их… – с досадой буркнул генерал Гламмер. – Слишком много дыма!
Он оказался прав. Один из каменных истуканов, стремительно пригнувшись, нырнул в клуб дыма навстречу мчавшемуся гвардейцу. Тот не успел отвернуть. Жалобный визг коня, бесполезный пистолетный выстрел…
– Проклятье, – прорычал генерал Гламмер. – Мальчишки сопливые!
Другой гвардеец, соскочив с коня, бросился почти под ноги каменному истукану. Еще миг, и генералу стало видно, как он волочит тело своего товарища. Сразу четверо гвардейцев подскакало к этим двоим, помогая поднять раненого на коня. Поднять и тотчас рвануть в галоп, спасаясь от устремившихся к ним истуканов.
Генерал бросил взгляд в сторону копошащихся минеров.
– Ага. Закончили, – вымолвил он и, обернувшись к сигнальщику, приказал: – Отход гвардии!
Сигнал к отходу гвардии давался выстрелом из пушки.
– Чтоб еще эти сопляки его услышали, – пробурчал генерал, вновь обращая взор в сторону гвардейцев.
Но они услышали. И отступили, унеслись прочь, оставляя истуканов в полном одиночестве.
Тем это не слишком понравилось. Они замерли, оглядываясь по сторонам, один из них взвесил на каменной ладони труп коня, после чего небрежно отшвырнул его в сторону. А генерал понял, что тот донесшийся до него пистолетный выстрел вовсе не был бесполезным. Гвардеец пристрелил своего смертельно раненного коня. Истуканы постояли еще немного, переминаясь с ноги на ногу, словно не в силах решить, что следует предпринять дальше, после чего вновь двинулись в сторону лагеря.
– Давайте-давайте, – пробормотал генерал Гламмер.
Он рванул ворот, чувствуя, что ему становится трудно дышать. Вот сейчас… сейчас… и нет никакого способа узнать, как все пройдет… если минеры что-то напутали… если заряд окажется недостаточным… если эти истуканы крепче тех, что разлетелись от первых взрывов, разлетелись, так и не выйдя из стены… или они потому разлетелись, что выбраться не успели… если… если… если эти пятеро пройдут минное заграждение, останется уповать лишь на пушки… а потом эвакуировать мирное население еще раз. Неизвестно куда.
