Бак с кофе подтащили к самой толпе. Один из специально назначенных дежурных зачерпнул половником и выплеснул кофе ближе всех стоявшему прямо на голову. Им оказался старик, у которого поседевшая борода была перемазана кровью. Кофейный отвар скатился с лица, окрасив бороду теперь уже в коричневый цвет. Это было ее третье превращение.
Старик поднял голову и облизал капли. В воздухе замелькали его руки, похожие на когти. Дежурный поднес половник с остатком отвара ко рту старика.
— На, жри кофе!
Старик раскрыл рот. Желваки на шее судорожно заработали. Обхватив ладонями половник, он глотал и глотал, весь растворившись в глотательных движениях и громком чавканье. Его лицо подергивалось, он весь трясся, однако продолжал глотать. Это увидел находившийся с ним рядом. Потом еще один и еще. Они вскочили и стали тянуться губами и руками к половнику, пытаясь хоть как-нибудь повиснуть на нем в этом мелькании рук и голов.
— Эй! Черт возьми!
Дежурному никак не удавалось выхватить половник. Помогая ногами, он пытался вырвать половник из объятий толпы, осторожно бросая взгляды назад, где стоял Нойбауэр. Между тем вскочили и остальные, обступив бак с горячим кофейным отваром. Они пытались заглянуть в бак и зачерпнуть напиток своими тоненькими ладошками.
— Кофе! Кофе!
Дежурный почувствовал, что половник у него в руках.
— Соблюдать порядок! — прокричал он. — А ну-ка, всем построиться! В шеренгу!
Но все было тщетно. Толпу уже невозможно было удержать. Она ничего не воспринимала. Она обнюхивала то, что можно было пить, и слепо штурмовала бак с кофейным отваром. Вебер оказался прав: там, где мозг переставал воспринимать, желудок правил бал.
— Теперь тележку медленно оттащите вон туда, — скомандовал Вебер.
Однако стало ясно, что это невозможно. Толпа кольцом обступила тележку. Один из надзирателей сделал удивленное лицо и стал медленно падать. Толпа дернула его за ноги. Лишенный опоры, он, как пловец, пытался махать руками вокруг себя, пока не повалился на землю.
— Образовать клин! — скомандовал Вебер.
Охранники и лагерные полицейские построились клином.
— Вперед, — кричал Вебер. — В направлении тележки с кофейным баком. Надо вырвать его у них!
Охранники проникли в самую гущу толпы. Они оттеснили людей в сторону. Им удалось образовать кордон вокруг тележки и столкнуть ее с места. Она была уже почти пуста. Плотно обступив тележку, они пытались вырвать ее из людских объятий. Толпа не отступала. Люди старались просунуть ладони поверх плечей охранников и у них под руками.
Вдруг кто-то из стонущей людской массы увидел вторую, чуть поодаль стоящую тележку. Странно покачиваясь, он вприпрыжку устремился к ней. За ним последовали другие. Но здесь Вебер все предвидел. В окружении крепких охранников тележка медленно пошла вперед.
Толпа бросилась вдогонку. Рядом оказалось только несколько человек, которые гладили ладонями стенки кофейного бака, пытаясь облизать выступившие на нем капли. Отстало около тридцати, у них уже не было сил, чтобы оторваться от земли.
— Оттащите их после, — скомандовал Вебер. — А потом надо будет замкнуть цепь через улицу, чтобы они уже не смогли вернуться сюда.
На плацу осталось много человеческого дерьма. У Вебера был опыт. Он знал, что толпа попробует вернуться сюда, когда пройдет острое ощущение голода.
Охранники подгоняли отставших. Одновременно они тащили умирающих и мертвых. Умерло только семеро. В транспорте осталось пятьсот самых крепких.
У выхода из Малого лагеря на дорогу из толпы вырвалось несколько человек. Охранники, тащившие умирающих и мертвых, не могли за ними поспеть. Трое самых крепких побежали назад к баракам и дернули засовы. Дверь в двадцать второй барак раскрылась, и они вползли внутрь.
— Стой! — закричал Вебер, когда охранники попытались было последовать за ними. — Все сюда! Троих мы заберем позже. Внимание! Остальные возвращаются.
Толпа устремилась вниз по улице. Котел с едой оказался полностью вычерпанным, но когда начались было построение по группам, они вернулись обратно. Однако теперь они были уже не такие, как прежде. Прежде они казались единым монолитом, свободным от отчаяния, что придавало им какую-то тупую силу. Теперь же голод, еда и движение отбросили их в состояние отчаяния. В них снова поселился страх, сделав их дикими и слабыми; они перестали быть массой, они оказались расколотыми на множество индивидуумов, каждый со своим собственным остатком жизни, что сделало их легкой добычей. К тому же они не сидели больше на корточках, тесно прижавшись друг к другу. Они утратили свою силу. В мыслях у них снова были голод и боль. Они стали покорными.
Часть из них оттеснили выше и там разъединили, другую — при возвращении; остальные стали легкой добычей Вебера и его людей. Они уже не били по головам, только по телам. Медленно формировались группы. Оглушенные, они строились в шеренги по четверо, вцепившись друг в друга руками, чтобы не упасть. Более крепкие обязательно брали под руку умирающего. Со стороны непосвященному могло показаться, что это идет в обнимку, пошатываясь, компания подвыпивших весельчаков. Потом некоторые вдруг запели. Подняв головы, они смотрели прямо перед собой, изо всех сил поддерживали других и пели. Их было немного, и пение их казалось жидковатым и отрывистым. Они прошли через ворота по большому плацу для перекличек мимо выстроившихся трудовых коммандос.
— Что это? Что они поют? — спросил Вернер.
— Это — песня мертвых.
Трое беглецов сидели на корточках в двадцать втором бараке. Они протолкнулись в барак, насколько смогли. Двое половину своего тела спрятали под кроватью, откуда далеко торчали их головы. Вылезавшие из-под кровати ноги дрожали. Дрожь пробегала по ним снова и снова. Третий с бледным от страха лицом глядел на заключенных: «Спрятать, человек, человек». Он вновь и вновь повторял эти слова, тыча себя указательным пальцем в грудь. Других немецких слов он не знал.
Вебер рванул дверь.
— Где они?
Он стоял в дверях вместе с двумя охранниками.
— Долго еще ждать? Где они?
Все молчали.
— Староста помещения! — заорал Вебер. Бергер сделал шаг вперед.
— Двадцать второй барак, секции… — начал было он рапортовать.
— Заткни свою глотку! Где они?
У Бергера не было выбора. Он понимал, мгновение спустя беглецы будут найдены. Но он также понимал, что ни в коем случае нельзя допустить обыск барака. В нем прятались двое политических заключенных из трудового лагеря.
Он поднял руку, чтобы показать в каком углу, но один из надзирателей опередил его.
— Да вот же они! Под кроватью!
— А ну, вытаскивайте их оттуда!
Началась проверка всего помещения. Охранники выдернули беглецов, как лягушек, за обе ноги из-под кровати. Цепляясь руками за стойку, они извивались в воздухе. Вебер наступил им на пальцы. Раздался хруст, и ладони поддались. Обоих вытащили из-под кровати. Они даже не кричали. Когда их волокли по грязному полу, они лишь тихо, но очень пронзительно стонали. Третий, тот, что с бледным лицом, встал сам и последовал за охранниками. Его глаза напоминали две черные дырки. Проходя мимо заключенных, он посмотрел на них. Они отвели взгляд.
