Ночь выдалась очень спокойная. Она раскинула свой огромный шатер и зажгла все свои звезды.
XXIV
Шум раздался под утро. Вначале Пятьсот девятый услышал крик. Он донесся издалека сквозь тишину. Это не было криком людей, которых пытали в застенках. Горланила какая-то подвыпившая компания.
Прогремели выстрелы. Пятьсот девятый схватился за свой револьвер. Он держал его под рубашкой. Прислушался, стараясь понять: стреляли только эсэсовцы или им уже ответили люди Вернера. Затем раздался лающий треск легкого пулемета.
Он заполз за груду трупов и стал наблюдать за входом в Малый лагерь. Было еще темно; около груды валялось так много отдельных трупов, что он незаметно прилег рядом с ними.
Пьяный рев и стрельба продолжались несколько минут. Потом они стали громче и ближе. Пятьсот девятым плотнее прижался к мертвецам. Он видел красные пулеметные очереди. Отовсюду было слышно, как пули попадают в цель. С полдюжины эсэсовцев шли по большой центральной улице и палили по баракам. Иногда шальные пули мягко втыкались в груды трупов. Пятьсот девятый лежал, распластавшись и полностью замаскировавшись на земле.
Везде заключенные вскрикивали, как перепуганные птицы. Размахивая руками, они, как очумевшие, метались по сторонам.
— Лечь! — крикнул Пятьсот девятый. — Лечь! Притвориться мертвыми! Лежать тихо!
Одни, услышав его, бросились на землю. Другие, спотыкаясь, кинулись к бараку и столпились у двери. Большинство же, кто были снаружи, остались лежать там, где лежали.
Миновав сортир, группа направилась к Малому лагерю. Были распахнуты ворота. Пятьсот девятый увидел в темноте силуэты и искаженные лица в момент выстрелов из револьверов.
— Сюда! — крикнул кто-то. — Тащи сюда, к деревянным баракам! Зададим братьям жару. А то ведь они мерзнут! Давай сюда!
— Быстрей, сюда! Ну, Штейнбреннер. Тащите сюда бидоны!
Пятьсот девятый узнал голос Вебера.
— Тут кто-то у входа! — крикнул Штейнбреннер. Легкий пулемет выпустил очередь по темному скоплению в дверях. Люди медленно повалились на землю.
— Давно бы так! А теперь вперед!
Пятьсот девятый услышал бульканье, словно откуда-то текла вода. Он увидел темные бидоны, из которых на стены выливался бензин.
Отборная группа Вебера отмечала расставание с лагерем. В полночь поступил приказ об уходе, и основная часть войск вскоре покинула лагерь; но у Вебера и его банды еще оставалось достаточно шнапса, и они быстро напились. Они не хотели уйти просто так и решили напоследок пройтись по лагерю. Вебер приказал захватить бидоны с бензином. Они собрались оставить после себя своеобразный маяк, который еще долго напоминал бы о себе.
Каменные бараки пришлось оставить в покое, зато в старых польских деревянных бараках было все, что им требовалось.
— Фейерверк! Быстрее! — кричал Штейнбреннер.
Вспыхнула спичка, следом за нею загорелся коробок. Державший в руках коробок бросил его на землю. Другой эсэсовец опустил второй коробок в бидон, стоявший вплотную к бараку. Коробок погас. Но от светло-красного огонька первой спички побежала тонкая голубая полоска вверх по стене. Потом эта полоска, веерообразно разойдясь на несколько газовых ручейков, превратилась в дрожащую голубую массу. В первый момент это не предвещало никакой опасности, скорее напоминало холодный электрический разряд, прозрачный и робкий, который быстро утихнет. Но потом начался треск, и в голубых, устремленных к крыше ручейках стали появляться сердцевидные желтые трепещущие огоньки. Это были уже языки пламени.
Дверь приоткрылась.
— Кто попробует выйти, уничтожать на месте! — скомандовал Вебер.
Сам он, держа под мышкой легкий пулемет, выстрелил. Едва появившаяся в дверях фигура повалилась внутрь барака. «Бухер, — подумал Пятьсот девятый. — Агасфер. Они спали у самой двери». Эсэсовец подбежал к двери, оттащил в сторону замертво упавших узников, тела которых все еще лежали перед входом, захлопнул дверь и отскочил назад.
— Теперь можно начинать! Охота на зайцев!
Снопы огня уже рвались вверх. Сквозь рев эсэсовцев прорвались крики узников. Распахнулась дверь следующей секции. Люди кувырком выкатились из барака. Вместо ртов у них были черные дырки. Прогрохотали выстрелы. Никому не было суждено вырваться. Они застыли перед входом, как пауки в своей паутине.
Пятьсот девятый неподвижно лежал в своей ложбинке, но теперь осторожно выпрямился. На фоне огня он отчетливо видел силуэты эсэсовцев. Вебер стоял, широко расставив ноги. «Только не торопиться, — размышлял Пятьсот девятый в то время, как внутри все у него дрожало. — Постепенно, одного за другим». Он достал из-под рубашки револьвер. Потом в краткий миг затишья между ревом эсэсовцев и шуршанием огня до его слуха долетел нарастающий крик узников. Это был пронзительный, нечеловеческий крик. Не задумываясь, Пятьсот девятый прицелился Веберу в спину и с силой нажал курок.
Среди других выстрелов Пятьсот девятый не услышал свой. И Вебер не упал. Вдруг до него дошло, что он не почувствовал отдачи оружия в своей руке. Ему показалось, будто кто-то ударил его молотком в самое сердце. Револьвер не сработал.
Пятьсот девятый не почувствовал, что прокусил себе губы. Бессознательное состояние обрушилось на него, как ночь, он кусал и кусал губы, только чтобы не раствориться в черном тумане. Револьвер, видимо, отсырел, стал негодным. Слезы, ярость, последнее прикосновение… И потом вдруг избавление, быстрое, едва заметное движение ладони по гладкой поверхности, маленький рычажок, который поддался, — револьвер не был снят с предохранителя.
Ему повезло. Никто из эсэсовцев не обернулся. Они не ожидали никаких сюрпризов. Они стояли, орали и палили по дверям. Пятьсот девятый поднес оружие к глазам. В мигающем свете он увидел, что теперь револьвер снят с предохранителя. У него все еще дрожали руки. Он прислонился к груде трупов и для большей надежности облокотился. Прицелился обеими руками. Вебер стоял примерно в десяти шагах, прямо перед ним. Пятьсот девятый несколько раз медленно перевел дух. Потом он затаил дыхание, насколько хватило сил, сжал руки и медленно спустил курок.
Его выстрел смешался с другими. Но Пятьсот девятый резко ощутил отдачу. Он выстрелил еще раз. Вебер, спотыкаясь, шагнул вперед, слегка огляделся, словно в страшном удивлении, и, как подкошенный, повалился на землю. Пятьсот девятый продолжал стрелять. Он прицелился еще в одного эсэсовца, у которого под мышкой был легкий пулемет. Он все нажимал на курок, хотя уже давно кончились патроны. Но эсэсовец все не падал. Пятьсот девятый постоял еще секунду, с трудом сжимая револьвер в руке. Он был готов к тому, что его немедленно пристрелят. Но в этой беспорядочной пальбе его даже не заметили. Обессилевший, он опустился, на землю сзади трупов.
В этот момент на Вебера обратил внимание один из эсэсовцев.
— Эй! — воскликнул он. — Штурмфюрер!
Вебер стоял сзади них сбоку, поэтому они не сразу заметили, что произошло.
