Отстав от своих, Дарган долго брел по песку назад — домой. Впереди, очень далеко, виднелся холм Таг — Дарган видел горящую золотом крышу священной беседки. Главное, чтобы на пути не попался зловредный бродячий мираж — собьет с дороги и погубит — как пить дать.
Дарган шептал заклинания против миражей и держал путь на золоченую крышу беседки, как на маяк, проклиная себя за то, что поддался азарту и позволил миражу увести себя так далеко от поселка. Его мучила жажда, фляга давно опустела, и воды набрать было негде.
Склеп он увидел внезапно — лаз был вырыт в скале и вел вниз: узкая щель в камне к дверям склепа. Обитые медью створки были прикрыты, чеканные накладки в виде песьих голов касались друг друга носами, скаля внушительные черные клыки. Отец и мать были еще живы, ни дедушек, ни бабушек Дарган не помнил, так что мальчик еще не знал, что такое утрата и потери. Он думал о смерти как о чем-то страшно интересном, его снедало любопытство, и уже не раз он приставал к отцу, упрашивая, чтобы тот отвел его в семейный склеп. Но отец отказывался и говорил, что рано еще подростку заглядывать в усыпальницу.
И вдруг чужой склеп попался ему на дороге!
Замирая от страха и любопытства, Дарган подкрался на цыпочках к дверям. В незнакомый склеп заходить запрещалось: охранная магия распознает чужого и поразит огнем — так говорил отец. Но Дарган колебался не слишком долго. Любопытство пересилило. Он непременно хотел увидеть мертвых, или как еще их называли в Алкмааре — спящих. Смерть манила, притягивала, зачаровывала своей ужасной тайной.
Дарган открыл дверь. Ничего не случилось: молния не ударила, огонь не сжег — судя по всему, охранная магия давно иссякла в этом старом склепе. Мальчик вошел, по-прежнему ступая осторожно, на цыпочках. Это был старый могильник какого-то пресекшегося рода. Не было служителей, которые ухаживают за мумиями, меняют покровы и посыпают толченой киноварью пол в усыпальнице, и, ко всему прочему, стерегут покой мертвых от посягательств грабителей. О том, что гробница была старой, говорила ее планировка — в новых склепах сразу за дверьми следует молитвенная зала, а здесь был только покой усопших. Внезапно чья-то высохшая рука вылетела сбоку (как показалось Даргану — прямо из стены) и попыталась ухватить незваного гостя за волосы. Мальчишка завопил и ринулся вперед, вместо того чтобы отпрянуть назад. Споткнулся, упал, покатился по полу. Он катился и орал от ужаса. Но больше никто не пробовал на него нападать. Несколько минут он пролежал неподвижно, сжавшись в комок, потом, наконец, осмелился открыть глаза. Было тихо. Дарган огляделся. Теперь он рассмотрел, что по бокам от входа устроены ниши, и в них, скрючившись, сидят охранники-мертвецы. Души убитых рабов навсегда соединились с высушенными мумиями, а чтобы тела не могли убежать, хозяева отрубили им стопы, так что эти твари могли лишь высовываться из своих ниш и хватать костлявыми пальцами незваных нарушителей покоя. Если бы Дарган был взрослым, безногий охранник сумел бы его сцапать. Но из-за маленького роста страж промахнулся.
Алкмаарцы не боялись мертвецов. Мертвые помогают и защищают, а их голоса схожи с лепетом листвы и шорохом песка. Они всегда доброжелательны, всегда охотно приходят на помощь — об этом в Алкмааре знают даже маленькие дети. Но это свои мертвые. А чужие — как только что имел возможность убедиться Дарган — очень даже опасны и злобны. На счастье, их заперли в нишах и обрубили ступни, сделав вечными стражами склепа. На счастье мальчишки, до тех, кто уже проник в склеп, стражи не могли дотянуться. Ну да, дотянуться они не могли, но наверняка и не собирались выпускать дерзкого назад. Не сразу, но мальчишка осознал этот факт. Так хорошо выдрессированный пес должен пропустить вора в дом, но ни за что не должен выпустить наружу.
С другой стороны, глупо было бы сразу убегать и не осмотреть склеп, раз уж Дарган попал внутрь.
Двери остались полуоткрыты, свет падал внутрь, и мальчишка принялся исследовать помещение.
Здесь очень и очень давно никого не хоронили — высеченные в песчанике ниши почти все были заполнены мертвецами. Одетые в богатые одежды, украшенные пластинками желто-серого нефрита, они лежали, вытянув руки вдоль тела и запрокинув головы. Лица их были покрыты алебастровыми масками, а губы сверкали золотом. Подойдя ближе, Дарган понял, что это не губы, а воронка души: в момент смерти умершему вставляли в рот золотую воронку, чтобы душе легче было покинуть тело. Спящих в склепе было не меньше сотни — мужчины и женщины лежали в одеждах, больше похожих на доспехи, в богатых уборах из золота и самоцветов. Тела были высушены жарким воздухом пустыни много лет назад. Возможно, это был склеп первых завоевателей южных земель — когда алкмаарцы занимали новые земли, то первым делом ставили склеп для погибших в бою воинов, чтобы духи мертвых стерегли завоевания живых. Однако здесь не было духов — Дарган не слышал их голоса. Зато у каждого из мужчин подле иссохшей десницы лежал меч в ножнах. Дарган выбрал себе подходящий — то есть самый легкий, извлек из ножен. За годы в склепе сталь нисколько не притупилась и не заржавела, верно, чудесная магия предков сберегала все эти годы клинок.
Дарган несколько раз взмахнул мечом и повернулся к стражам. Он выбрал того, что был от него справа — тот двигался хуже и медленнее, а руки у этой мумии были короче. Два взмаха клинка — и обе руки безногого теперь еще укоротились по локоть. Выяснилось, что мертвый страж к тому же еще и трус. Лишившись рук, он тут же отполз в глубь ниши и затаился. Дарган ринулся на второго — тот был куда ловчее, злее и явно опытнее. Прежних нарушителей покоя спящих, по всей видимости, своими длинными руками хватала именно эта мумия. Дарган уворачивался, падал на пол, отскакивал назад — но никак не мог ни отрубить хотя бы кисть у мертвого стража, ни проскользнуть в полуоткрытую дверь. С каждой минутой пить хотелось все сильнее, а склеп не то место, где можно набрать воды.
Дарган решил передохнуть, чтобы потом с новыми силами ринуться в бой.
Мальчишка отер пот со лба и огляделся. Все полки склепа были заняты, и лишь одна как раз напротив входа оставалась свободной.
«Я немного полежу, соберусь с силами и…» — Мальчишка лег на это пустующее место и вытянул руки вдоль тела. Дверь в склеп по-прежнему оставалась полуоткрытой, золотой луч протянулся от входа — Дарган видел, как пляшет пыль, становясь золотой в узком луче. Видел, как сыплется прах с верхней полки. Он был один живой в склепе мертвых.
— Усни с нами… — услышал он едва различимый голос.
Глаза его стали закрываться.
Ресницы трепетали… сыпался золотой песок… Больше не хотелось ни пить, ни есть, уже ничего не хотелось.
— Вставай! — раздался гневный голос, и маленький Дарган распахнул глаза.
— Вставай!
Дух деда реял над ним и протягивал в заходящем солнечном луче призрачную руку.
— Вставай и никогда не подчиняйся чужой воле! Никогда!
Дарган дернулся и почувствовал, что не может встать, что-то держит его, не пускает. Он дернулся сильнее. Но невидимая рука по-прежнему держала его за нефритовый пояс.
