— Не совсем так. Меня боятся, но не любят. У меня есть некоторая власть, но я не верховный вождь, не лидер — как верно заметил твой брат. Нет, моя смерть тебе более выгодна, чем мне твоя.
— Тогда почему ты так хочешь этого поединка?
— Потому что он глупец, — сказал Дариэл. Улыбка исчезла с губ Маэндера, его лицо помрачнело.
— Да, считай, что я просто глупец, Аливер. Но сразись со мной. Я вызываю тебя согласно старым Кодексам — тем, что были в ходу до Тинадина. Если ты человек чести, то у тебя нет иного выбора, кроме как принять вызов. Ты это знаешь — даже если не знает твой брат…
Чуть позже, когда молодые Акараны и их ближайшие сподвижники собрались на совет, Дариэл попытался воззвать к рассудку Аливера. Он снова и снова повторял, что соглашаться на поединок — чистой воды безумие. Наверняка это уловка, какая-то хитрость. Маэндер замыслил очередное предательство. Ни в коем случае нельзя ему потакать. Напротив — нужно отказать Маэндеру, взять его в плен или просто убить на месте. Он не заслужил неприкосновенности парламентера. Дариэл повторял все это бессчетное число раз, мало-помалу понимая, что никакие доводы разума на брата не действуют. Аливер внимательно слушал и молчал. Дариэл подозревал, что брат принял решение еще до того, как они уединились в шатре. Аливер предложил всем присесть, сам же остался на ногах и мерил шагами шатер.
Дождавшись момента тишины, Келис спросил:
— Что это за старые Кодексы, о которых говорил Маэндер?
Аливер объяснил. Кодексы были системой неписаных законов и установлений, которые негласно соблюдались в древности, когда Изученный Мир еще населяло множество разных народов. Каждый народ имел своих предводителей и собственные обычаи — еще более различные, чем сейчас. Однако, общаясь между собой, народы соблюдали некие правила поведения, которые понимали все. Аливер назвал несколько таких законов и мог бы продолжать еще долго, но тут Лика Алайн перебил его.
— Некоторые из старых Кодексов давно и прочно забыты, — сказал генерал, — но Маэндер, сукин сын, сослался на очень известный прецедент. В те времена короли воюющих держав встречались в поединке, вместо того чтобы вести солдат на смерть. Первая Форма — Эдифус при Карни — пример такого поединка.
— А Тинадин уничтожил эти Кодексы?
Лика вздохнул и помолчал несколько секунд.
— К нашему извечному стыду. Впрочем, он переписал вообще все, не только Кодексы. Тинадин объединил Изученный Мир под своей властью, и многое из того, что было прежде, исчезло…
Мелио Шарратт, предводитель вуманского отряда, сидел рядом с Мэной. Именно он научил принцессу пользоваться мечом. Он же помог Аливеру спасти армию от антоков, поэтому никто не возразил, когда Мэна привела его на совет. Вдобавок в юности Аливер и Мелио были почти друзьями. Аливер помнил его и считал, что появление Мелио как нельзя более кстати. Молодой марах спросил, не бывало ли так, чтобы место короля на поединке занимал другой.
Аливер ответил, прежде чем кто-нибудь успел хотя бы раскрыть рот. Он улыбнулся и твердо произнес:
— Никто не займет мое место. Не ты, Келис — я вижу, ты подумываешь об этом. И уж конечно, не ты, Мелио. Или считаешь, что до сих пор дерешься лучше меня, как было в юности?
— Вовсе нет, милорд, — почтительно сказал Мелио. — Ты давно превзошел меня.
Аливер обвел взглядом своих советников, посмотрев на каждого по очереди. Его худое, красивое лицо было опалено солнцем. Карие глаза с серыми крапинками и тонкими серебристыми прожилками были серьезными и задумчивыми. Сегодня Аливер как никогда воплощал собой идеал молодого короля.
— Маэндер прав. Я не могу презреть старые Кодексы. Они — часть того, за что мы сражаемся. Я согласен с ним: предводитель несет самую большую ответственность. Если таковы мои убеждения, как я могу отказаться от вызова? Я предам себя и все, во что верю. Я не ожидал такого поворота событий, но раз это случилось, я приму его как данность. Негоже мне трусливо убегать прочь.
Никто не возразил.
— Если все решено, — сказал Дариэл с горечью в голосе, — зачем мы вообще здесь собрались?
Аливер улыбнулся уголками губ.
— Мы собрались, чтобы лишний раз побыть вместе. И еще — чтобы мейнцы немного поволновались, ожидая нашего решения.
— Ты можешь дать мне слово, что не умрешь? — Дариэл знал, что это звучит по-детски, но вопрос звенел у него в голове, и юный принц не сдержался. — Можешь пообещать?
Нет, признал Аливер. Разумеется, он не в силах дать такое обещание. Он подошел к Дариэлу и осторожно взял его за подбородок.
— Брат, вспомни: я был рядом с отцом, когда Тасрен Мейн всадил отравленный кинжал ему в грудь. Я стоял на расстоянии вытянутой руки. Я видел, как убийца кинулся вперед. Я видел его лицо, и оно до сих пор стоит у меня перед глазами, словно все было вчера. Я помню это лицо до последней черточки. На самом деле наш поединок уже начался — и очень давно. В тот день, когда Тасрен убил отца… Мы сражаемся за благородные идеалы, — продолжал Аливер, — но кровь есть кровь. Отец должен быть отмщен. Это тоже установление из старых Кодексов. Маэндер, может, и не помнит его, но я помню.
Аливер вынул из ножен Королевский Долг и положил на походный стол. Он отправил посланника к Маэндеру и велел сообщить, что принимает вызов. Они будут сражаться на кинжалах. Никакого другого оружия. Никаких доспехов. И никто не должен вмешиваться. Вдобавок при любом исходе, Маэндеру — или его людям — будет позволено беспрепятственно уйти после окончания поединка. Такие условия поставил Аливер и принес клятву, что станет соблюдать их досконально.
Несколько минут спустя все вышли наружу. Солнце словно выбелило мир. Оно было слишком ярким. Дариэл, прищурившись, осмотрел место, отведенное для поединка: небольшую овальную площадку, уже окруженную стеной тел. Все воины отложили оружие и поклялись не вмешиваться в схватку.
Аливер и Маэндер вышли в круг. Оба знали условия поединка. Оружие было чисто вымыто, чтобы исключить наличие яда, и проверено на предмет секретных приспособлений.
Мэна подошла к Дариэлу, взяла его за плечо и прошептала:
— Разве брат не убил антока? Разве он не разыскал сантот? А до того Аливер разделался с лариксом. Может быть, волшебство было с ним всю жизнь? Верь в него, Дариэл.
Время пришло. Аливер, обнаженный до пояса, носил лишь юбку талайского бегуна, длиной до колен. Кинжал в его руке казался серебристым осколком льда. Маэндер был одет в тальбу — такую тонкую, что из-под нее проступал рельеф мышц груди и живота. Его кинжал был немного короче, чем у Аливера, слегка изогнутый на конце, выкованный из какого-то темного металла. Аливер что-то произнес. Секунду Маэндер озадаченно смотрел на него, потом ответил.
Дариэл не разобрал слов. Он мог лишь наблюдать за тем, что происходило в круге, утратив ощущение собственного тела, оглохнув, не видя ничего, кроме двух фигур на выбеленной жгучим солнцем арене. Маэндер и Аливер двинулись по кругу, обходя друг друга. Каждый пытался оценить противника, найти сильные и слабые стороны, проверяя его короткими стремительными атаками. Дариэл видел улыбку на тонких губах Маэндера; временами мейнец что-то говорил с насмешливым видом, но Дариэл по-прежнему не мог разобрать слов. Маэндер кинулся вперед. Он ударил молниеносно, как атакующая кобра, но Аливер увернулся и подпрыгнул, пролетев над головой Маэндера. В полете принц взмахнул кинжалом, однако Маэндер отклонился назад — гибкий, подобно той же змее. Аливер опустился на землю в тот же миг, когда Маэндер, перекатившись, ловко вскочил на ноги.
