— Эта вещь убила моего деда, — промолвил он.
— А теперь давай покончим с твоим врагом, — ответил Халивен.
Хэниш вынул ткань, сжал ее в пальцах, а потом засунул клок за отворот тальбы с правой стороны.
— Запомни: битву начинать не раньше, чем через два дня, — сказал Халивен. — Постарайся договориться.
Несколько минут спустя Хэниш стоял перед группой представителей Акацийской империи. Каждый был одет в свой национальный костюм, но все придерживались в одежде красновато-оранжевой гаммы. Кое-кто носил доспехи, сверкающие, будто серебристая рыбья чешуя. Один из акацийцев начал церемониальную молитву, обращаясь к Дающему и перечисляя имена древних королей, но Хэнишу быстро наскучило его слушать.
— Кто из вас говорит за Акаранов? — перебил он.
— Я. — Вперед выступил молодой человек. Смазливый дворянчик в отличной физической форме, с плавными движениями опытного мечника. — Эфрон Анталар.
— Анталар? — переспросил Хэниш. — Не Акаран? Я-то думал, что увижу сегодня здесь самого принца Аливера.
Казалось, вопрос не понравился молодому Анталару и рассердил его. Он будто помимо своей воли положил ладонь на рукоять меча.
— Я уполномочен говорить от… от имени короля. Мы полагаем, что ты недостоин чести находиться в присутствии его самого.
Хэниш хотел бы увидеть принца, прикоснуться к нему собственными руками. Он коротко глянул на Халивена — так быстро, что никто не понял, что произошло между двумя мейнцами. Очевидно, дядя полагал, что нужно и дальше следовать плану. Хэниш снова обратился к Эфрону и изогнул губы в саркастической усмешке.
— Итак, ваш трусливый монарх прислал тебя отвечать за грехи Акаранов? Что вы за странные люди? Идете за человеком, который не ведет вас за собой…
— Я не отвечаю за грехи Акаранов! — рявкнул Эфрон. — Зато хочу посмотреть, как ты ответишь за свои. Хватит ухмыляться! Я погляжу, как тебе зашьют губы проволокой, еще до завтрашнего утра!
Хэниш удивленно приподнял брови. Тем временем вперед выступил другой акациец. Этот представился как Рилос, главнокомандующий армией. Он был высокий и угловатый, коротко обрезанные волосы обильно припорошила седина. Рилос заговорил о боевой силе, которую собрала Акация. Войска империи многократно превосходят мейнцев числом, сказал он. Вдобавок солдаты, что собрались на поле — только часть армии, находящейся в распоряжении империи.
— Так какие же у вас шансы? Вы объявили войну и вынудили нас ответить. Должны ли мы начать битву? Или вы готовы сдаться и понести заслуженное наказание?
— Сдаться? О, такая мысль меня не посещала.
— Я Карвер из рода Дерван, — вступил в разговор третий акациец. — Я возглавлял карательные отряды во время мятежа в Кендовии. Я повидал настоящие сражения и наших солдат в бою. Говорю вам: у Мейна нет надежды.
Хэниш пожал плечами.
— Я иного мнения. Мое объявление войны в силе. Давайте начнем сражение через два дня.
— Два дня? — переспросил Эфрон.
Он посмотрел на Рилоса и остальных офицеров. Никто не возражал.
— Да, мы подумали, что вас это вполне устроит. — Хэниш развел руками. — Ведь число ваших войск с каждым днем лишь возрастает. Ко мне же подкрепление не придет, мы проведем это время в молитве и очищении. Что скажете?
— Пусть будет так, — кивнул Эфрон. — Через два дня.
Акацийцы ушли, и только молодой Анталар стоял неподвижно. Он смотрел в глаза Хзнишу, не отпуская его взгляда, и будто бы хотел что-то сказать, но не знал, как начать.
— Леодан был очень хорошим королем, — наконец проговорил Эфрон. — Убив его, вы совершили ужасную ошибку.
— Правда? — Хэниш приблизился на шаг. — Дай-ка я кое-что тебе объясню. Мой предок Хаучмейниш был благородным человеком. Он боролся за праведное дело. Пока ваш Тинадин убивал направо и налево, стремясь заграбастать побольше власти, Хаучмейниш пытался урезонить его. Он хотел помочь ему. Как друг. Как брат.
Прежде чем Эфрон успел уловить движение, Хэниш оказался рядом с ним и положил ладонь на плечо юноши. Эфрон вздрогнул и напрягся, готовый к любому повороту событий, но Хэниш стоял неподвижно, стараясь показать, что в его жесте нет угрозы. Он словно надеялся, что, прикоснувшись к собеседнику, лучше сумеет донести до него свои слова.
— Мой предок сказал Тинадину, что им овладели демоны. Хаучмейниш просил его открыть глаза и посмотреть, что он натворил. Тинадин убил своих братьев, вызвал к жизни зловещую магию и узаконил работорговлю. Однако ваш король не желал ничего слышать. Он накинулся на друга и снес ему голову с плеч. А потом Тинадин проклял его народ — мой народ — и выгнал людей на север. В холодные горы, где мы и живем с тех пор. Вы — империя зла. Столетиями вы причиняли людям страдания. Я пришел покончить с вашей властью, и поверь: многие поблагодарят меня за это. Способен ли ты поверить, что я говорю правду?
Мышцы на шее Эфрона напряглись, вздулись жилы, словно на него обрушилась невидимая тяжесть.
— Нет. Это не может быть правдой.
Хэниш постоял неподвижно, рассматривая юношу задумчивым взглядом, как будто только теперь осознал в полной мере, что осталась лишь одна возможность разрешить ситуацию.
— Я понимаю твой гнев. Мы скоро встретимся лицом к лицу, но я запомню тебя таким, каким вижу сейчас. — Он убрал руку с плеча Эфрона и взмахнул ей, коснувшись лица юноши. Эфрон отдернул голову, однако прежде Хэниш успел мазануть кончиками пальцев по его губам, задев зубы. Эфрон схватился за меч, но Хэниш уже отвернулся и направился к своему войску.
— Я сам тебя убью! — крикнул Эфрон. — Найди меня на поле! Если ты мужчина!
Бедный мальчишка, думал Хэниш на ходу. Он и понятия не имеет, что значит это прикосновение и зачем оно было нужно…
Два дня спустя, на заре, Хэниш вывел свои войска в поле. Они шли по земле, еще затянутой утренним туманом. Голубоватая дымка мало-помалу начала исчезать, когда глаз солнца выглянул из-за горизонта и озарил мир своим сиянием. Акацийская армия не выстроилась в боевые порядки, готовая встретить врага. Хэниш знал, что так и будет. Они невозбранно шли через поля — по колеям от повозок и земле, взрыхленной ногами солдат. Все было спокойно, и мейнцы беспрепятственно вступили в акацийский лагерь. Никто не встретил их; не было вооруженных солдат, не слышалось бряцания оружия и свиста тетивы, не сверкали на солнце серебристые доспехи. Ничего не осталось от огромного войска, которое Хэниш видел два дня назад.
В лагере царил ужасающий беспорядок. Вчерашние костры выгорели, и от них тянулись к небу тонкие струйки дыма. Вороны, привлеченные запахом смерти, в великом множестве сидели на земле и на крышах шатров. В воздухе кружили хищные птицы — неторопливые и уверенные в себе. Сцена всеобщего опустошения наводила ужас, но страшнее всего были люди.
Они лежали вокруг костров, на лужайках между шатрами — повсюду, где был хоть клочок свободного места. Тела скорчились в грязи. Бессчетное количество тел. Офицеры, солдаты, лагерная обслуга — все, кто составлял акацийские легионы. Одни катались по земле. Другие лежали неподвижно, уткнувшись лицом в траву или глядя в небо. Лица, искаженные болью, блестели от пота; многие из них были покрыты алыми язвами, формой напоминающими головастиков.
