Само по себе. Это его разозлило. Якобы умная чепуха, к которой прибегают учителя. Твое тело знает, что делать. Отключи мозги. Ага, конечно.
— Ты не отвернешься на секундочку? — спросил он.
— Исключено, — отрезала Ариэль.
Кайлар проделывал такое раньше, когда носил ка'кари точно вторую кожу. Он знал, что может получиться.
— Больше держать не могу, — предупредила Ариэль.
Он собрал ка'кари в шар и спрятал в ладони, держа над сгустком магии в руках сестры. Кажется, успел.
«Давай же, действуй. Ну пожалуйста!»
Он удивленно хлопнул ресницами. Сгусток магии мигнул, как свеча на ветру. Кайлар лишь на мгновение потерял присутствие духа. Там, где металлическая сфера касалась ладони, он почувствовал, будто держит молнию. Она пронзила тело, которым он уже не владел, прибила к месту, игнорируя желание отдернуть руку — отдернуть! отдернуть! — прежде чем изжариться.
Сестра Ариэль отступила, но ка'кари растянулся между ними, высасывая магию, как пиявка — кровь.
Кайлар наполнял себя магией, силой, светом и жизнью. Восхитительно! Он видел каждую вену в своих руках, каждую жилку на оставшихся листьях над головой. Видел жизнь, которая шевелится по всему лесу. Его взгляд сквозь траву проникал в нору лисицы, сквозь кору ели — в гнездо дятла. Он кожей ощущал прикосновение света звезд. Чуял запах сотен людей в лагере мятежников, мог сказать, что съели, сколько работали, кто здоров, а кто болен. Слышал так много, что в звуках чуть не потонул; нити различал с трудом. Листья на ветру звенели как тарелки; ревом доносилось дыхание двух — нет, трех больших животных: его собственное, сестры Ариэль и чье-то еще. Листья тоже дышали. Кайлар уловил, как бьется сердце филина, затем — громоподобный удар… коленом о землю.
— Стоп! Хватит! — крикнула сестра Ариэль.
Она без сил рухнула на землю, однако магия продолжала струиться из нее.
Кайлар отдернул ка'кари и вернул обратно в тело.
Сестра Ариэль лежала, но он ее даже не заметил. Свет — магия — жизнь — ослепили, вырываясь из каждой поры его тела. Слишком много. До боли. С каждым ударом сердца вены промывались еще большей силой. Тело оказалось маловато.
— ИДИ-И-И, — сказала сестра Ариэль.
До смешного медленно. Он выждал, пока не замерли ее губы, и шепот прогремел дальше:
— СПА-А-СИ-И…
Спасти? Но кого? Почему бы не сказать сразу? Почему все так медленно, ужасно, бесконечно медленно? Кайлар едва себя сдерживал, истекая светом. В висках стучала кровь. Еще одна камера сердечной мышцы сократилась, а он все ждал и ждал.
Спаси короля, подсказало нетерпение. Надо спасти короля. Он должен спасти Логана.
Прежде чем Ариэль вновь заговорила, Кайлар уже бежал.
Бежал? Нет, это слишком прозаичный термин. Он бежал со скоростью вдвое быстрее самого быстрого человека. Втрое.
Это было чистое наслаждение. Чистый миг, потому что, кроме мига, все исчезло. Кайлар увертывался и петлял, смотрел вперед, насколько видели горящие глаза.
Он бежал так быстро, что даже воздух стал сопротивляться. Ноги не получали нужного сцепления, чтобы бежать еще быстрее. Еще чуть-чуть, и оторвется от земли.
Затем впереди Кайлар увидел лагерь, прямо на пути. Он прыгнул — и покинул землю. Пролетел сто шагов. Еще сто. И угодил прямо в дерево.
Кайлар швырнул ка'кари вперед и резко дернулся, пробив трехфутовый ствол. Щепки брызнули во все стороны, однако полет продолжался. За спиной послышался треск, но Кайлар был уже слишком далеко, чтобы уловить, как дерево падает.
Так он и бежал, выставив перед собой ка'кари, чтобы ветер не бил в лицо. Чтобы прижимало ноги к земле и он мог бежать быстрее.
Ночь растаяла, он бежал. Взошло солнце. Он все бежал, жадно поглощая мили.
Сестра Ариэль поползла к дереву, где связала Улиссандру. Это заняло уйму времени, но никуда не денешься. Уж не сон ли это и очнется ли она вообще? Вот и Ули. Девочка не спала: глаза красные, на щеках — высохшие слезы. Выходит, знала, что Кайлар ожил, что Ариэль ее спрятала, предала.
Что могла сказать сестра? Да ничего. Все равно уже ничего не поделаешь. Ариэль, точно соколов на охоте, выпустила Ви и Кайлара. Теперь не вернешь. Если она придет в себя и Ули еще будет здесь, то возьмет девочку в Часовню. Поездка будет долгая, она даст время обдумать только что пережитое.
О боги! Мальчишка высосал ее досуха и мог продолжать — места хватало. Ее! Одну из самых могущественных женщин Часовни! Он еще такой молодой, такой счастливый. И вселяет ужас.
Ариэль понадобилась вся сила воли, чтобы развязать Ули. Трогать магию сейчас — все равно что пить с похмелья. Однако спустя миг все закончилось, и она упала, обессилев.
49
Почему-то Логан верил, что человек он особенный. У него отняли все. Друзей и жену, ладежды и свободу. Титул. Даже наивность Оставили только жизнь.
Теперь отнимут и ее. Король-бог его здесь не оставит. Однажды Логан уже умирал и воскрес. На этот раз Гэрот Урсуул захочет собственными глазами увидеть, как Логан умрет. Сначала, несомненно, будет пытка, ну да наплевать.
Будь он посильнее, испробовал бы последний, отчаянный план, но лихорадка его опустошила. Логан грустно размышлял в темноте. Хали, кем бы она там ни была, милостиво проехала дальше, и от чувства удушья, наполнившего Утробу, осталось только тупое давление. Все, что казалось в Дыре невыносимым, — вонь, жара, завы мания — снова стало привычным, если не сказать комфортным.
— Эй, сука, иди сюда! — бросил Фин.
Лили встала и погладила плечо Логана. Что-то шепнула Зубастику, видимо, приказала следить за Логаном, и ушла.
Конечно, ушла. Он ее даже не осуждал, хотя почувствовал себя еще более одиноким. Лили хочет уцелеть. Он умрет, через час или два. Жизнь продолжается. Логан, может, и осуждал ее сердцем, но разумом не мог. В другой обстановке он и сам бы винил себя за то, что ел человеческую плоть.
Затем встал Зубастик и тоже пошел прочь.
«От меня что, так сильно несет смертью?»
Осуждать Зубастика и не осуждать Лили было несправедливо, но Логан не мог совладать с собой. Он вдруг возненавидел уродливого простака. Да как он мог уйти? После всего, что потерял, Логан хотел по крайней мере верить, что приобрел друзей. Или друга.
Скорее всего, Зубастик даже не знал, что Логан вот-вот умрет. Он просто пошел к Фину поиграть концом его веревки из сухожилий — Фин был слишком занят, насилуя Лили, чтобы отвлекаться. Логан взглянул на Зубастика и попытался его пожалеть. Простофиля наверняка угодил в Дыру за куда меньший грех, чем Логан. И не предавал он его, а просто увидел, что можно поиграть с чем-то новым. Фин никому не позволял трогать веревку.
